Лена Сокол - Где-то есть Ты

Нельзя терять веру, даже когда надежды совсем уже нет. Провожу языком по зубам – они покрыты вязким налетом. Кажется, что во рту все загнило. Свалявшиеся волосы липнут к лицу, кожу неприятно зудит. Мне противно от самой себя.

Я никогда не любила ходить с друзьями в туристические походы именно из-за отсутствия минимальной гигиены и комфорта. В первый же день начинала чесаться и мечтать о душе с горячей водой и мягким полотенцем. А теперь сижу в этом помещении, пахнущем тленом, и сама выгляжу и воняю не лучше. И выхода нет. Время здесь будто остановилось.

Может, оно и идет, но для кого-то другого. Кто-то живет, влюбляется, женится, ссорится, мирится, дышит свободой. А мое время уже, может быть, совсем на исходе. Есть не хочется, пить не хочется. Остается дышать и думать. Строить планы. Нужно попытаться найти выход отсюда прежде, чем он убьет меня. Прежде, чем сойду с ума, как заключенный в одиночной камере. Из моих глаз беззвучно катятся слезы, пока я, путаясь, повторяю про себя таблицу умножения. Безвыходность тяжелым грузом ложится мне на плечи, густым серым пеплом накрывает меня с головой.

– Ты хотел убить меня, – первое, что я говорю хриплым полушепотом, когда открывается дверь, – зачем?

Он стоит в проеме, навалившись на дверной косяк и закрывая собой тонкую полоску света, проникающую из соседнего помещения. Знаю, что рискую жизнью, затевая такие разговоры, но решаю ему не грубить, чтобы не нарваться на жестокость.

– Ты попалась, маленькая сучка, – усмехается эта тварь, пошатываясь.

Судя по запаху, доходящему до меня, он изрядно пьян. В руке у него болтается бутылка.

– Я все вспомнила. Ты ехал за мной. А потом сбил.

– Да. – Довольный смешок.

– Хотел убить?

– Да. – Он делает нетвердый шаг в мою сторону. Его штормит. – Хотел, чтоб ты сдохла, высокомерная сучка.

– Тогда почему я здесь? Почему не убил?

– Быть твоим хозяином гораздо приятнее.

– Нравится держать взаперти?

– И наблюдать. – Его тон дает понять, что он безмерно доволен.

Решаю сменить тактику.

– Я хочу пить. – Можно попробовать еще жалобнее. – Пожалуйста!

Этот урод тихо посмеивается.

– Ты воняешь, – шатаясь, он делает еще один шаг в мою сторону.

Я инстинктивно вскакиваю, превозмогая боль. Сердце стучит так, что закладывает уши. Вся превращаюсь в страх.

– Все. Пора.

– Что? – От нахлынувшей паники мне хочется орать во все горло. – Что пора?!

– Идти.

– Куда? – Мой голос превращается в хрип.

– На похороны.

– Нет-нет! Пожалуйста, не надо! – Падаю на колени, готовая на все, лишь бы не умирать. – Я сделаю все, только не убивай!

– Дура! – Он вынимает ключ, хватает меня за левую руку и надевает на нее наручник, который отстегивает от батареи.

Меня чуть не выворачивает от внезапной близости с этим жестоким человеком. В нескольких сантиметрах от меня он кажется уже не таким высоким, как тогда, когда нависал надо мной во тьме. От него по-прежнему несет перегаром, потом и дешевым одеколоном. Грубо схватив за руки, он тащит меня за собой к выходу.

– Хотела пить? Сейчас выпьешь. За упокой.

– Прошу, не надо! – Реву и упираюсь ногами, но он явно сильнее.

– За упокой моей матушки. Она уже начинает вонять. Сейчас выкопаем яму, зароем, а потом и выпьем. – Он трясет бутылкой водки у меня над головой. – Иди!

Послушно следую за ним. При выходе из комнаты свет падает на его лицо. Я вздрагиваю потому, что узнаю его. Это тот бомжеватого вида колхозник, который столкнулся со мной в дверях на заправке. Из-за которого я уронила ключи. Которого обматерила.

От следующего его толчка спотыкаюсь обо что-то мягкое и падаю, чуть не вывернув руки, которые сцеплены наручниками сзади. Боль пронзает спину и плечи. Поворачиваю голову, и кровь стынет в жилах: прямо подо мной лежит окоченевший, синюшный труп старухи с перекошенным лицом. На ней надеты длинное платье, клетчатый фартук и коричневые колготки с вытянутыми коленями. Начинаю барахтаться, пытаясь встать, и даже не могу закричать – немею от ужаса.

За спиной мой похититель давится от смеха – ему очень весело.

Безумный, безумный день!

Все бегали, звонили, что-то хотели от меня. Работа кипела, а мне приходилось крутиться, словно белке в колесе. Проведя почти бессонную ночь, я, как ни странно, сегодня великолепно выглядела. И каждую свободную минуту думала о нем…

Появление в моей жизни Саши давало силы выдержать, кажется, любое испытание и без страха смотреть в будущее. Теперь я видела смысл всвоем существовании. Чувствовала себя суперчеловеком, летящим спасать планету от всемирного зла. Единственное, чего мне хотелось весь день – побыстрее закончить дела и стремглав помчаться домой к телефону. Боже, что за окрыляющее чувство!

Утром за завтраком я рассказала Миле обо всем, что узнала о Саше, и, конечно же, выслушала в ответ море критики. Ей не понравилось, что он безработный, а значит, и бестолковый, и бесперспективный. Я и сама это понимала, но почему-то меня нисколько это не испугало и не оттолкнуло. Просто Мила еще с ним не общалась, иначе она бы увидела, как этот парень остроумен, как ключом бьет из него жизненная энергия.

Лично мне удалось разглядеть в нем огромный потенциал. Еще Миле не понравилось, что Сашка не имел прежде серьезных отношений. Рассуждая на эту тему с пеной у рта, подруга даже пролила горячий кофе на брюки, отчего еще громче заголосила и забегала. Она прочитала мне целую лекцию о том, что такие бабники, как он, неспособные чувствовать, еще ни одну женщину не сделали счастливой, и попросила меня пообещать, что я не влюблюсь.

Послушать мудрую подругу, держаться от Саши подальше, а потом всю жизнь корить себя за то, что, быть может, упустила свое счастье и единственную настоящую любовь? Нет, это не для русского человека. Мы не на чужих ошибках учимся, а исключительно на своих. Все равно все по своему делаем. Не зря столько пословиц сложено на эту тему, так что пока сама не обожгусь – ей не поверю. Мои грабли – хочу и наступаю. При том чувствую, что если не попробую – меня порвет, просто разорвет, как любопытного хомячка!

Милочка, конечно, человек проницательный, она в девяноста девяти процентах случаев бывает права… Но не в этот раз. Теперь все будет по-другому. Я буду счастлива, и знаю это точно.

В обед звонил Митька из больницы, жаловался, что его задницу по семь раз на дню дырявят уколами, грозился сбежать оттуда. Я посочувствовала и обещала на днях навестить. После работы Мила заехала за мной на такси, и мы направились проведать Дашу.

Дашка – это вообще отдельная история. Мы познакомились еще в школе, но дружба случилась не сразу. Несмотря на множество Дашкиных недостатков, мне было легко с ней общаться. Существовавшие в ее характере минусы перекрывали большие жирные плюсы: искренность, чувство юмора, любознательность, оптимизм.