Asti Brams - Абель

Энергетика фото захватила меня. Я словно прониклась этими чувствами. Но тут же внутри защемило от возникновения другого чувства. И я не могла это остановить… Тим… почему так случилось? Почему мои чувства к нему настойчиво сохранились? Абель… я вижу, что очень любила его. Как же ему тяжело смотреть на меня и видеть холод и отстраненность…

Меня словно разрывало от противоречивости и напора чувств. Я закрыла лицо руками и заплакала, не в силах остановиться. Это испытание было мне не по силам…

Не знаю, сколько времени прошло, пока я позволила себе вволю выплакаться. Но когда я наконец усмирила свои эмоции, за окном уже темнело. Отложив фотоальбом и поднявшись с кресла, я направилась в ванную. Умывшись прохладной водой, я взглянула на свое заплаканное отражение. Слезы оставили красное опухшее лицо, но они также принесли облегчение. Как хорошо, что небольшая ванная располагалась в палате. Вообще, такие обустроенные палаты стоили недешево. Кто же заботится так о моем комфорте? Ведь Абеля не было, когда все случилось…

Мои размышления прервались, когда я услышала, как кто-то зашел. Вытерев лицо, я вышла из ванной и остановилась напротив незнакомого темнокожего мужчины. Он был одного возраста с Абелем. Одет в деловой костюм, но без галстука. Его лицо было приветливым, но я отчего-то напряглась.

– Добрый вечер миссис Уинтер, – он нахмурился, приглядевшись. – Я не вовремя? Вы в порядке?

Не вовремя. Я всегда старалась, чтоб моих слез никто не видел.

– Да… это просто… посттравматическая эмоциональная… нестабильность, – пробубнила я. – Мы знакомы?

– Джек Морроу.

Он протянул руку, которую я неуверенно пожала.

– Я веду следствие по вашему делу.

– Следствие?.. – повторила я. – По моей аварии следствие?

– Ну да. Заведено дело, как положено… идут следственные работы.

Я растерянно смотрела на него, еще больше путаясь в событиях.

– Но эта авария… это же был несчастный случай, – настаивала я, считая, что мужчина что-то путает. – Кроме меня никто ведь не пострадал?

Теперь уже он смотрел на меня настороженно.

– Откуда у вас такая информация, миссис Уинтер? – Спросил он спокойно, но пристально глядя в глаза.

– Мне… изначально озвучили эту версию, – уклончиво ответила я, не упоминая, что это была Бренда.

А полицейские, что допрашивали меня, не вдавались в подробности и очень скоро махнули рукой, решив, что от меня ничего не добиться с этой амнезией.

– Возможно… до того, как дело завели, все выглядело именно так, – согласился он. – Видимо, мои коллеги не ввели вас в курс дела.

– Что вы имеете в виду? – спросила я с опаской.

Он выдержал паузу, прежде чем ответить:

– Это не было несчастным случаем. Ваш автомобиль умышленно столкнули с трассы.

Кап, кап, кап… Жидкость из последней капельницы заканчивала свой путь в мое тело. Сегодня меня должны выписать, и чем ближе был этот час, тем больше я нервничала. Причин для этого немало: загадочная авария, муж, который меня пугает, и этот незнакомый город, подробнее о котором я узнала из местных новостей.

Телевизор я включала редко, хотя это было единственным развлечением кроме прогулок. Мое внимание привлек репортаж, где молодая журналистка рассказывала о вооруженном ограблении одного из магазинов в Стоктоне. Она стояла на фоне пострадавшего здания и вещала в микрофон:

«…напомним, что еще два года назад, по версии Форбс, Стоктон находился на втором месте самых преступных городов Калифорнии. Ситуация изменилась, когда значительно увеличился штат в полицейском департаменте. Преступность снизилась, город ожил, однако группировки до сих пор действуют, и периодические стычки продолжают пугать жителей и наплывших арендаторов…»

Только этого не хватало.

Преступность, конечно, есть везде, но ты не боишься высунуть нос из дома. Я сразу подумала об аварии, невольно связав ее с обстановкой в Стоктоне. Прошло несколько дней с тех пор, как я разговаривала со следователем. И именно с того момента я начала относиться ко всем настороженно. Решила для себя, что никому не могу доверять. Абеля я больше не видела, хотя медсестра рассказывала, что он не раз приходил, когда я спала. А Бренда… ее я не стала ни о чем спрашивать, когда она посетила меня. Мы, как всегда, поговорили ни о чем, и женщина сообщила, что Абель заберет меня из больницы.

За окном стояла солнечная погода. Ветки деревьев с разноцветными листьями колыхались от осеннего ветра. Я знала, что в Стоктоне преобладает теплый климат. Но эта осень выдалась довольно холодной. Проживая продолжительное время в Финиксе, я привыкла к жаре. Однако меня всегда тянуло к месту с умеренным, влажным климатом. Там, где я родилась, был именно такой.

Альтурас – небольшой город в округе Модок. Где лето было теплым и сухим, а зима холодной и снежной. Он располагался на берегу реки Пит, и там прошло мое пусть и не безоблачное, но вполне счастливое детство.

Мама достойно воспитывала нас с братом и одна растила после развода с отцом. Когда она поняла, что ему никогда не будет достаточно одной женщины, не смогла это терпеть. Насколько я помню, отец не возражал и даже оставил нам дом.

Алекс – мой брат, старше меня на два года, в тот момент только пошел в школу. Мы не особо переживали по поводу развода родителей, потому как сдержанный и суровый отец не проявлял к нам любви, и мы, мягко говоря, его побаивались. Ему были незнакомы проявления чувств и ласковые слова – он считал это слабостью. Однако был ответственным, что касается обеспечения семьи, и после развода регулярно выплачивал алименты.

Мы с Алексом росли сплоченными и самостоятельными детьми. Мама старалась, чтобы мы ни в чем не нуждались, работала на износ и все пыталась успеть, словно предчувствуя смерть. Ей было тридцать, когда врачи обнаружили рак. И именно тогда во мне поселилась цель стать врачом. Чтобы, как банально это ни звучит, найти лекарство от этой страшной болезни, и чтобы больше никто не страдал так, как моя мама.

Мне было восемь, когда ее не стало, а брату только исполнилось десять. Она сгорела за полгода, и это была самая тяжелая потеря для нас с Алексом. Мы долго переживали и восстанавливали свое внутреннее состояние.

Очень скоро нас приютила у себя двоюродная сестра мамы – Лорен. Ее любезность была проявлена больше из-за опекунских выплат, чем из чувства долга. Тетка перевезла нас в Финикс и привела в свой дом, где с нескрываемым недовольством нас встретили трое ее детей. Отношения сразу не заладились – мы были чужими для них.

Лорен прилежно выполняла долг опекуна: мы всегда были одеты и накормлены, у нас была крыша над головой и теплая постель. Но она не считала нужным давать нам ласку или моральную поддержку. В доме все было строго, и для каждого всегда находилась работа. Так мы и росли с братом, опираясь друг на друга и вечно чувствуя себя как в гостях.