Лара Дивеева - Тот, кто меня разрушил

Я надеялась, что соседка будет жить с нами в доме Людмилы Михайловны, но, дождавшись ухода Игоря, она улизнула к себе, в дом номер шестьдесят семь. Дескать, ей там удобнее спится, а до ее дома рукой подать. Родственница, опекающая Диму, оставила его наедине с посторонним человеком, со мной. Дима прав, считая меня няней.

Заперев входную дверь, я прошлась по дому, включила свет и телевизор. Не выдержав, поднялась наверх и постучалась в детскую.

– Ты что, читать не умеешь? – пробурчал Дима из-за двери. – Написано: «Не входить».

– Я собираюсь перекусить. Сделать тебе что-нибудь?

– Я взро-слый, – с нажимом говорит мальчик.

– Если говоришь по слогам, то делай это правильно. Взрос-лый! – отвечаю в тон ему.

– Самая умная, что ли?

– Ага, умница-красавица!

Дверь приоткрылась. Дима высунулся наружу, с сомнением глядя на меня. Представляю, что он сейчас скажет о моей якобы красоте!

Не давая ему возможности ответить, я прошу:

– Расскажи мне про своё лечение, а то инструкции слишком сложные.

Поразмыслив, Дима направился к лестнице, по пути толкнув меня плечом.

– Тоже мне, медсестра! Навязалась на мою голову, туристка неумелая.

– Слушай, а у тебя мороженое есть?

– Нет, бабушка не дает мне мороженое. – Осуждающе глянув на меня, Дима заходит на кухню. – На фиг ты свет везде зажгла, еще вечеринку устрой!

– Неплохая идея.

Дима бросает на меня дикий взгляд и достает инструкции Людмилы Максимовны.

– Что тут непонятного? – Ткнув тонким пальцем в ламинированный лист, Дима кривит рот. – Бабушка все написала русским языком. Неужели не видишь, что я в порядке?

Смотрит на меня прищурившись, оценивая. Вызывающе смотрит. Ищет сочувствие в моих глазах, чтобы прихлопнуть его в зародыше. Дима не любит говорить о болезни и жалости не терпит.

– В какую школу ты ходишь?

– В дурацкую. Мне пора спать.

– А ингаляции…

– Все сделал.

– А гимнастика…

– Я не маленький, да и вообще – я здоров. – Красные пятна гнева ползут по его совсем еще детским щекам. – Тебя пустили в этот дом, потому что тебе негде жить. И все. Поняла? Мне нянька не нужна. Если не хочешь вернуться в сарай, то оставь меня в покое!

– Дима!! – зову слишком громко, и он неохотно замирает на лестнице. Узкие плечи дергаются, готовясь к противостоянию.

– Что еще?!

– Я знаю, что ты в порядке.

– Оставь меня в покое! Я собираюсь притвориться, что ты здесь не живешь.

Сколько ему лет? Одиннадцать? Если судить по нраву, то все семнадцать.

Я осталась одна посреди чужого, ярко освещенного дома в городе, который должен был вернуть мне покой. А вместо этого растрепал меня еще сильнее.

Так бывает. Вокруг тебя драма, планы, страхи, ты купаешься в них, порой утопая, порой выбиваясь к поверхности. А потом раз – и тебя выбрасывает на совершенно незнакомый берег. Ты сидишь на песке, ошарашенно глядя по сторонам, и пытаешься угадать следующий ход судьбы.

Спала я на удивление хорошо, вообще без снов. Проснулась в десять утра, вышла на кухню и обнаружила там Диму с большой коробкой хлопьев. Соседка сразу оставила нас и не собиралась вмешиваться в Димины планы. У него в округе несколько друзей, но большинство разъехалось на каникулы. Я тоже не была обязана его развлекать, однако Людмила Михайловна просила позаботиться о внуке, и я дала обещание.

– Это твой завтрак?

– Ужин.

– Может, тебе что-нибудь приготовить?

– Нет.

Вот и поговорили.

Открываю холодильник, сканирую содержимое. Людмила Михайловна не разочаровала: на полках фрукты, овощи, мясо, полный ассортимент здоровой пищи. Делаю себе бутерброд, поглядывая, как Дима сражается с хлопьями. Растерзанная коробка валяется на полу, а он пытается разорвать плотный пакет. Я оРаткрываю ящик, в котором вчера заметила ножницы, протягиваю их, но Дима отворачивается. Настойчиво пытается разорвать пакет руками, пыхтит, тянет и смотрит на меня с вызовом. У него получается открыть пакет, хотя и не сразу, зато красиво, как новогодний салют. Большая часть хлопьев падает на черный кафель пола, остальное – на стол. В миску – совсем чуть-чуть.

– Не голоден? – хмыкаю я, и Дима снова смотрит на меня с вызовом. Думает, что я стану ругаться, заставлю убирать, побегу за пылесосом. Но он не знает, что меня прибило к незнакомому берегу, что я потеряла привычный ритм и теперь стою рядом с ним, прислушиваясь и присматриваясь. Я не приспособлена к нормальной жизни, в которой есть дом, дети и завтрак вдвоем. Дима – мой единственный ориентир. Мне нечему его научить. Наоборот, это я учусь у него жизни и надеюсь пробиться через его колючее недоверие.

Дима так и стоит среди разбросанных хлопьев. Рядом на столе открытая бутылка молока. Я подхожу ближе, босая, наступаю на хлопья, стараясь не морщиться от боли в подошвах. Беру бутылку молока, отпиваю прямо из горлышка и оставляю на столе открытой.

Дима наблюдает за мной с интересом.

В груди зудит неимоверное желание убрать, подмести, доказать, что я способна со всем справиться. Я взрослый человек и могу заставить Диму позавтракать. Но мною движут инстинкты, настроенные на стоящего рядом ребенка. Я больше не ищу спасения в порядке и ритме. Меня захватило нечто большее, вернее, некто, стоящий рядом со мной, – еще один инопланетянин с огромными глазами. Мы похожи, потому что не вписываемся в обычную среднестатистическую жизнь. Чтобы понять друг друга, мы должны сломать стереотипы и найти точку доверия.

– Я туристка. – Сделав это очевидное заявление, я ступаю по хлопьям к окну и, опираясь на раковину, выглядываю наружу. Дом номер шестьдесят три. Раза в два больше этого, современный, стильный. Из-за деревьев видна только часть фасада, но и этого хватает, чтобы страх пробился сквозь ледяной панцирь. Сглатываю, отворачиваюсь и продолжаю: – Мне нужен гид. Экскурсовод.

– Ты что, читать не умеешь? Распечатай брошюру и иди по городу. – Дима так и стоит посреди беспорядка, хлопья желтой пылью запятнали белую футболку.

– Я хорошо заплачу.

– Я не знаю никаких гидов.

Отвернувшись, Дима направляется к лестнице, оставляя на ковре след желтых крошек. Вслед ему громко называю сумму, которую предлагаю в качестве платы за экскурсию. Дима останавливается как вкопанный и качает головой.

– Ты совсем безбашенная! – Но при этом стоит на месте. Размышляет.

– Меня в детстве дразнили инопланетянкой, потому что у меня странные глаза.

Я ломаю первый стереотип, чтобы Дима знал, что и я тоже не такая, как другие. Он оборачивается и удивленно моргает, глядя на мое лицо.

– И правильно дразнили! Позвони в туристическое бюро, пусть они порекомендуют тебе гида, – говорит раздраженно и шагает на первую ступеньку. Все еще сомневается.