Александра Хартманн - Солнце, что следует за Луной. Ожидание

Она вся сжалась, как испуганный котенок.

– Дорогая кузина, ты никогда не останешься одна. Я этого не позволю.

Он взял холодную руку Вивы и поцеловал.

– Надо сообщить отцу, – сказала Вива, смущенно пряча глаза, – он сейчас во дворце.

– Возложи на меня это поручение, – проговорил Лукас с нежностью в голосе.

– Тогда идите, попросите моего отца вернуться домой.

Молодой человек встал и поклонился.

– До скорой встречи, кузина. Я вернусь завтра, навестить тетю.

***

Во Дворце было уже сумрачно.

– Его императорскому величеству стало плохо, – сообщил слуга Лукасу.

– Я прибыл к его светлости герцогу Дорану со срочным сообщением.

– Его светлость сейчас в покоях императора вместе с великим наследником и советником Герхардом. «Все собрались», – усмехнулся про себя Лукас.

Слуга повел его по длинной галерее во внутренние комнаты Дворца. Здесь резко пахло благовониями. Остановившись перед высокими дверьми императорских покоев, он объявил:

– Его светлость герцог Лукас Адейр!

Двери отворились и юноша вступил внутрь.

В высоком камине пылал огонь, и это, несмотря на жару, от драгоценных курильниц распространялся аромат сандалового дерева и мирта, считавшихся целебными. Рагнар лежал на высоком ложе в подушках. Лекарь считал его пульс. Кольбейн, Доран и Герхард стояли тут же, склонив головы. Лукас осторожно подошел к ложу и, поклонившись, произнес:

– Мой повелитель, ваш племянник, Лукас Адейр, прибыл, дабы почтить вас и справиться о вашем здравии.

Рагнар ничего не ответил, все также лежал с закрытыми глазами и хрипел.

Лекарь, досчитав пульс, тяжело вздохнул и поднялся.

– Каков вердикт? – спросил Кольбейн, который даже не обратил внимания на приход Лукаса.

– Его величество уходит в мир теней, – констатировал лекарь, опуская голову.

В комнате стало очень тихо. Трое ближайших людей императора были глубоко потрясены этим тяжелым известием, и стояли молча, потупив взоры. Лицо же Лукаса оставалось непроницаемым. Хрипы больного императора стали громче, потом послышался кашель. Лекарь бросился к нему.

– Неужели нельзя хотя бы как-то облегчить его страдания?! – не выдержал герцог Доран. Видеть агонию брата для него было невыносимо.

– Сейчас принесу одни капли, – засуетился лекарь, – правда, они окончательно помутят разум его величества, но значительно уменьшат боль.

– Так несите! Чего ждете? – взревел Доран, теряя остатки самообладания.

– Кольбейн… – неожиданно захрипел Рагнар, – подойди…

– Я здесь, повелитель! – отвечал великий наследник, склоняясь над умирающим.

– Иди с Герхардом…Ты должен…знать…, все знать…

Каждый новый вздох, каждое слово давались ему с превеликим трудом.

«Что он хочет сообщить мне?» – недоумевал Кольбейн, с тяжелым сердцем смотря на лицо этого великого человека, мужественного и сильного, но ставшего таким слабым и беззащитным перед лицом смерти.

– Герхард, – позвал император, – ты здесь?

– Ваш слуга рядом, повелитель!

– Ты знаешь, что надо делать. Иди…

Герхард поклонился.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Кольбейн, ступай с ним…и…прости меня…

Последняя фраза, сказанная уже шепотом, потрясла Кольбейна. Он взглянул на Герхарда, чтобы понять ее тайный смысл, но тот опустил глаза, лицо его выражало глубокую скорбь.

– Прошу великого наследника следовать за мной.

Встретившись глазами с отцом, Кольбейн понял, что тот тоже был в недоумении. За что Рагнар, властитель Империи Драконов, мог просить прощения у своего племянника?

Герхард встал у дверей в ожидании. Кольбейн поклонился умирающему императору и направился к советнику. Тут только он заметил стоящего в отдалении Лукаса, который все это время внимательно слушал речи Рагнара. Глаза двух молодых людей встретились. Лукас услужливо улыбнулся, но Кольбейн лишь смерил его презрительным и холодным взглядом.

«Ничего, кузен, – думал Лукас, смотря в спину Кольбейна, – сегодня ты на коне и правитель, но удача очень скоро отвернется от тебя. А куда и зачем тебя повел Герхард я обязательно выясню».

В покоях остались Лукас и герцог Доран. Последний, казалось, ничего вокруг не замечал. Скорая и неизбежная потеря брата ввергла его в немое оцепенение.

– Дядюшка, приветствую, – начал Лукас, осторожно подходя к Дорану.

Тот вздрогнул от неожиданности и, заметив наконец племянника, ответил.

– Лукас, рад тебя видеть.

– Я пришел из вашего дома, и у меня тревожные вести.

– Что случилось?

– Тете Родгене стало плохо. Припадок.

Доран нахмурился.

– Вызвали лекаря?

– Да.

– Хорошо.

Это был весь интерес герцога к болезни жены.

– Все ждут вас дома, дядюшка, – продолжал Лукас, видя, что Доран не собирается уходить, – кузина Вива очень просила…

– Я нужен здесь, – перебил Доран. – Мой император умирает, и я не хочу оставлять его одного.

– Все так, дядя. Забота о повелителе должна быть на первом месте для каждого их нас. Это по истине священный долг. Но и семейными обязанностями не стоит гнушаться.

Эта фраза заставила Дорана пристально посмотреть на молодого человека, тень гнева проскользнула в его глазах.

– Ты хочешь сказать, я гнушаюсь семейными обязанностями?

– Никак нет, дядюшка, кому, как не мне, знать, какой вы замечательный отец, не только для своих детей, но и для меня, ведь во многом вы мне его заменили. Но ваша дочь напугана, она боится, что очередной припадок убьет тетушку. Ей нужна ваша поддержка и забота.

Уставшее лицо Дорана выразило страдание.

– Вива напугана?

– Да, очень, и потому просила меня быть ее посланником к вам. Она просит прийти и помочь ей в этот нелегкий час.

Эти слова Лукаса попали в цель, Доран явно колебался.

– Дядюшка, не беспокойтесь, сходите домой, проведайте родных. А я останусь с повелителем. Если вдруг его величеству станет хуже, вам сразу же сообщат. Вдобавок вход в покои надежно охраняется, с минуты на минуту придет лекарь. У вас есть время.

– Пожалуй, ты прав, Лукас, – наконец сдался Доран, – я отлучусь ненадолго, справлюсь о здоровье Родгены и вернусь.

Прежде, чем уйти, он подошел к ложу и, поклонившись, сказал:

– Мой повелитель, я скоро снова буду рядом.

Взгляд, который он бросил на умирающего брата, был полон отчаянного исступления и страдания.

«Это не похоже на скорбь, скорее чувство вины. Меня, дядюшка, не обманешь», – думал Лукас. Дверь за Дораном наконец закрылась. Лукас подождал минуту. Все было тихо. Тогда он приблизился к императору, сел рядом, и, наклонившись прямо к его уху, зашептал:

– Ну вот мы и остались наедине, дядя. Я так давно этого ждал. Ждал возможности все высказать тебе. Ты узнаешь меня? Это я, твой самый младший и самый нелюбимый племянник. Лукас.