Ольга Волкова - Двойная оплата

Через двадцать минут, я стою на пороге квартиры Маринки. По пути заехал к себе на квартиру и взял своё оружие. Прислонился к двери лбом, тяжело дыша, решаюсь на этот шаг. Жестокий и ужасный. Давлю на дверной звонок лишь раз, затем завел руку за спину, крепко держу пистолет с глушителем. В подъезде стоит идеальная тишина, оглянувшись по сторонам, мониторю на предмет камер, но в такой трущобной постройке их не имеется. За дверью слышу шуршание, затем передо мной появляется девушка, одетая по-домашнему, с пучком на голове и без косметики. Узнаю в ней совсем молоденькую Маринку. Господи, сколько же ей лет на самом деле. Увидев меня, замерла на месте, но потом словно очнулась, отцепила цепочку и шире раскрыла дверь.

– Максим? – удивление и страх в одном флаконе, наверняка понимает, что не просто так явился перед ней.

– Впустишь? – просто задаю вопрос, а у самого сердце ходуном пошло.

– Значит, я в красном списке, – голос Маринки задрожал, как и подбородок, со слезами на глазах почти плюхнулась на попу на пороге, закрывая руками лицо. Я вошёл в квартиру, осторожно закрывая за собой дверь. Присаживаюсь на корточки перед ней, беру за руки, чтобы видеть её лицо.

– Зачем пошла просить отпуск? – с непониманием задаю вопрос, наблюдая за каждым мускулом ее лица.

– Не знаю, – шмыгает носом, вытирая тыльной стороной ладони. Помогаю ей подняться. Она крепко вжалась мне в грудь, обнимает, утыкаясь носом в кожаную куртку. Сначала мои руки повисли в воздухе, но её крепкое объятие заставляет опустить их ей за спину, беря девушку в кольцо. Она, почувствовав это тепло, расслабилась. Пару минут простояли не шелохнувшись. В голове абсолютная пустота, нет никаких чувств к ней, способных изменить решение.

– Какой срок дали? – тихо спрашивает, все ещё крепко сжимает меня, вдыхает воздух, пытаясь надышаться напоследок.

– Сутки.

– Я могу сбежать? – Она с надеждой в глазах уставилась на меня, ждёт спасительного кивка, и я хочу его сделать, но отрицательно качаю головой, с сожалением даю понять, что это невозможно. – Значит, все предрешено, – отходит от меня, пятясь задом к стене вдоль коридора. Руки дрожат, девушка мигом запирается в ванной комнате, я же напротив, стою, как будто одеревенел. Смогу ли? Стала ли она мне близка? Нет. Поднимаю глаза, видя, что Марина вышла из комнаты с уже порезанными венами на руках. Раны очень глубокие, проходит мимо меня, оставляя дорожку по проходу. Ложится на кровать и берёт с тумбочку фотографию, обессиленными руками кладет рамку на грудь. Густая красная венозная кровь расплывается лужицей, сразу впитываясь в покрывало. Марина закрывает глаза, и из них стекают слёзы, подбородок дрожит.

– Я не хочу умирать, Максим, – еле выговаривает. Я подхожу ближе к ней, беру за ладонь, сжимаю в своей руке, будто поддерживаю, а самому тошно. Распахивает свои голубые, уже тусклые от нехватки крови, глаза, теперь навсегда в памяти запечатлелись и обязательно придут в кошмаре. Девушка улыбается, но это ей даётся мучительно. Она ослабевает на глазах, жизнь уходит, а я наблюдаю, могу помочь, но не сдвинулся с места. – Хотела просто найти того, кто смог бы меня понять, – продолжает, едва проговаривая слова. Второй рукой держит рамку с фото, и на ней не видно, кого сейчас не хочет отпускать.

– Ты знала на что пошла, – получилось довольно резко, но это правда.

– Знала, – чуть кивает, вновь закрывая глаза со слезами, – но не думала, что окажусь здесь.

– Мне придётся закончить, – начинаю говорить, а Марина отпускает мою руку, трясущимися кистями целует фотографию в рамке, и та падает на пол, разбиваясь на мелкие осколки стёклышек, покрытых каплями крови. Смотрю вниз, и сердце замирает на мгновение, потому что на фото изображены Марина и её ребенок. Мать и сын. Улыбающиеся, не знающие ещё тогда, что предстоит им пережить. Я знал, что Марина была матерью, что потеряла ребёнка, когда тому было четыре года. Рак сожрал. Как и всю её семью, вынудив опуститься до притона.

Поднимаю с пола окровавленную карточку и вкладываю её обратно ей в руки. Она уже спит полумёртвым сном. Направляю на неё оружие и отвожу глаза в сторону. Секунда, минута, а я не могу выстрелить. Рука всё-таки дрогнула и нажал на курок. Тихий свист и осталась бордовая дырка во лбу уже бездыханного тела.

Оборачиваюсь, взглянув последний раз на Марину, теперь её душа рядом с сыном, я даже завидую ей. Что ж, у всего есть цена, и я убедился в этом в очередной раз. На улице кромешная темнота, где-то вдалеке светит единственный фонарь и то мигает, создавая впечатление фильма ужасов. Вглядываюсь в эту темноту, замечая красный огонёк, он появляется и вновь пропадает. Сигарета. Кто-то наблюдает издалека за мной, но прячется в тени. Фыркнув, сажусь обратно на свой мотоцикл, параллельно надевая шлем, завожу железку и стартую. Вновь телефон трезвонит, отвечаю резко.

– Администратор, – вещает Валерий.

– На связи. – подтверждаю, что слушаю его. – Задание выполнено, Валерий.

– Спасибо за информацию, бес. Зачистка уже на месте.

– У меня просьба, – решаю попробовать пойти наперекор, зная, что это абсолютно исключено.

– Ну попробуй, – сдержанно предлагает администратор озвучить её, словно уже знает, о чём намереваюсь просить.

– Пусть зачистка не удаляет её, а захоронит рядом с могилой сына.

Слышу свист, который администратор испускает. Я прекрасно знаю, что это правило в самом первом пункте.

– Хорошо, – выдыхает устало. – Бес, я пойду тебе навстречу лишь потому, – рычит в трубку. – Что однажды сам тебя сюда пригласил, и… – снова замолкает, обдумывает мысль: – Просто потому, что ты хорошая машина для заданий.

– Спасибо, – благодарю его, но слышу лишь частые гудки. Валерий немногословен, но имеет некоторую власть, которой наделил хозяин клуба "Марлен". На этого француза я давно запросил дело, ещё года три назад, когда при странных обстоятельствах компания известного модельера Патрика Эмерсона, вдруг лишилась своего директора и основателя, а все акции перешли во владение к "Французу". Тогда я нашел зацепку, нашёл ту самую ниточку, за которую мог потянуться, но руководство дало красный свет и дело заморозили, передавая все данные французам. Я бы перестал обращать внимание на это и забил, как многие преподчетают делать в нашем отделе, но, наблюдая ненароком за делами, то и дело видел тенденцию повторения захвата с последующим убийством. Это было очевидным, и бездействие вышестоящих органов приводило меня в ступор. Как говорится, до поры до времени.

Вернувшись обратно в свою квартиру, срываю с себя всю одежду, потому что она пропитана запахом девушки. Стою в ванной у зеркала, и не смотря в отражение, со всей силы бью кулаком в него. Зеркало жалобно трескается, оставляя паутинку, и в ней вижу себя, понимая, насколько моя душа очернела, и точно также растрескалась на сотни частей.