Светлана Багрянцева - По прозвищу Шрам

Чигаев улыбнулся, план удался. Сейчас он попользуется всеми сладкими дырочками глупой шалашовки, а после выкинет из своей жизни как мусор. Ему не нужна была жена, особенно та, что предала родного отца. Когда-нибудь она и ему воткнёт нож в спину, а этого Эльдар не мог допустить. Девочка сегодня была в ударе облизывала член, с удовольствием подставляла попку. Кричала на весь клуб от накатившего оргазма, услаждая слух мужчины. Эльдар при этом даже не разделся, лишь приспустил брюки и трусы. Удовлетворившись, он снял презерватив и застегнул ширинку.

Катя облизнула губы улыбаясь. Потом попыталась обнять его.

– Я к себе, – буркнул Эльдар отстраняясь.

Девушка спрыгнула со стола и понеслась за ним.

– Подожди, Эльдар, куда это ты? – девушка лихорадочно стала одеваться.

Чигаев быстрым шагом зашёл к себе в кабинет. Катя прилетела следом, слегка запыхавшись.

– Эльдар, что происходит? – буркнула она обижено.

– По-моему, я тебя сюда не звал. Удовлетворила? Хорошо, теперь вали отсюда на все четыре стороны.

– Эльдар, мы же хотели быть вместе. Я думала, ты женишься на мне.

– О вот только не надо говорить, что я обещал на тебе жениться. На шалавах не женятся, Катя. Вспомни, сколько мужиков тебя имели. У тебя даже в заднице член проваливается как в дупло, – усмехнулся Эльдар.

– Ты говорил, что любишь меня! – крикнула девушка в гневе.

– Я говорил, что ты мне нравишься, только и всего. Я не умею любить, Катя. У меня нет сердца, вместо него чёрная дыра. Спасибо, Кот, – Эльдар принял у вошедшего в кабинет Валеры видеокассету, потом вставил в магнитофон.

– Сволочь! Урод! Калека грёбаный! Я из-за тебя отца предала! – крикнула девушка. – Я тебя уничтожу, ублюдок! – Катя с криком подбежала к мужчине и стала бить его кулаками.

Эльдар быстро перенял инициативу на себя. Он прижал девушку спиной к своей груди, одной рукой схватив поперёк туловища, а другой – слегка придушивая.

– А теперь давай посмотрим кино, Катя. Кот, включай.

Экран телевизора засветился и тут же раздались охи и ахи. Катя, сидящая на игральном столе, позволяла себя раздевать. Потом видео перемотали. Катя стоит боком к камере. Хорошо видно, как она полирует губами мужское достоинство. Ещё перемотка. Даже при быстром просмотре девушке стало понятно, съёмка велась так, чтобы лицо мужчины не попало в кадр. Зато Катю было хорошо видно. Теперь её лицо смотрело прямо в экран. Девушка на экране стояла на четвереньках, на столе. В неё вдалбливались со всей мощи. «Ещё! сильнее! Выеби меня как следует!» – орала она.

– Ну, как тебе участие в эротическом фильме, милая? Дёрнешься, и это порно разойдётся по всем торговым точкам страны. А ещё, у меня есть запись, где ты папочку с потрохами сдаёшь. Ментам будет очень интересно его послушать.

Закончив свою речь, Эльдар отпустил девицу, с силой оттолкнув от себя. Катя, рыдая, упала на пол.

– Кот, попроси ребят, пусть вышвырнут эту шкуру из моего клуба. Подарки можешь оставить себе на память, Катя, – усмехнулся Эльдар, подходя к своему столу.

Кот что-то буркнул в рацию и в комнате появились два здоровяка.

– Гоните шалаву отсюда. В клуб больше не пускать, – улыбнулся Валера.

Данияр сидел в кабинете хозяина и пялился на портрет Ельцина над его головой. Начальник зоны, Григорий Иванович Петрушин постукивал кончиком ручки по столу, чем безмерно его раздражал. Данияр терпел, ссориться с хозяином он был не намерен.

– Поведай мне, Данияр Маратович, кто ночью пацанчика на заточку посадил? Ты же зону держишь, должен всё знать, – наконец нарушил тягостное молчание Петрушин.

Данияр перевёл взгляд на бульдожью рожу хозяина. Григорий действительно был похож на бульдога с отвисшими щеками и крупным телом с пивным животом.

– Я зону держу? Тогда на какой ляд тут ты, начальник? – засмеялся Данияр.

Петрушин встал из-за стола и, подойдя к окну, облокотился о подоконник.

– Данияр, он же мальчишка совсем, двадцать лет всего, а его на перо. За что спрашивается? Зашили парня, жить будет. Скажи, кто это сделал и за что?

– Ты ничего не попутал, начальник? Я на барабанах не играю. А за что, это ты у кума спроси. Он знает.

– Значит, не хочешь говорить? Тогда просьбу хоть выполни. Парень вернётся, прикажи, чтобы его не трогали.

– Много хочешь, Григорий Иванович. Или ты во мне добрую фею крёстную увидел? – усмехнулся Данияр.

– Я в курсе, Лютый, кто ты. Только вот и тебе доводилось людей защищать. Помнишь восемьдесят пятый год?

– Как забыть? Помню. Ты в то время кумом тут работал, а я на вторую ходку загремел. Только тогда я прав оказался. Парнишка был невиновен. А этот сопляк… Впрочем, скажу, чтобы особо не задирали. Зря мутузить не будут.

– Спасибо и на этом, Данияр Маратович. Кстати, тут тебе, письмо пришло без обратного адреса.

Петрушин подошёл к столу, вынул из ящика конверт и передал заключённому. Потом наблюдал, как Данияр ухмыляется, видя вскрытый конверт.

– Нужна будет помощь, скажи, – вдруг заявил Григорий.

– У ментов помощи просить западло, сам знаешь. Ну, бывай, начальник. Пойду я, хавчик скоро подадут.

Данияр ещё раз оглядел кабинет с обшарпанной тяжёлой мебелью. По виду она напоминала дореволюционную, а может, таковой и была. Потом мужчина хлопнул себя по коленям и встал.

В первый раз Данияра судили ещё по малолетке, дали условный срок. Отец тогда бесновался. В семье Забировых не может быть уголовников. Он попытался воспитать сына кулаками, только не знал, на кого нарвался. Данияр, втайне от отца ходивший в секцию бокса, сделал из его лица один сплошной синяк. «Ещё раз сунешься, я тебе клешни поотрываю», – рыкнул семнадцатилетний парень. Мать уговорила не заявлять о побоях в полицию. Условный срок быстро могли переквалифицировать, отправив любимого сына на зону. Впрочем, во дворе как-то узнали, что это именно Данияр избил родного отца. К нему тут же пристало прозвище Лютый. Парня тем временем заметил местный авторитет Боря Лесник. С тех пор жизнь Данияра пошла по кривой дорожке. Парень оказался изворотливым и хитрым. Быстро находил нужные связи. Если надо, расправлялся с неугодными. Поэтому его прозвище так и осталось при нём. Потом была первая ходка. Сидел на другой зоне. Тогда ему дали всего три года. После освобождения он пришёл домой и заметил, что дверь сменили и врезали хорошие замки. Отец с матерью и сестрой разменяли квартиру на такую же в другом месте. Новым владельцам был передан для него конверт с письмом. На белом листе оказалось лишь несколько строк: «Ты нам больше не сын». Данияр и без того всё знал. На зону от родителей не пришло ни одного письма, не говоря уж о посылках.

Данияр не унывал. Его приютил всё тот же Лесник. Жизнь вошла в старую колею. Забиров, затаил злобу на родных, из-за того, что даже мать его бросила. Себя виноватым в произошедшем он не считал.