Александра Ронис - Время возвращать долги

Она не ответила, лишь губы поджала и слегка покраснела. Крест усмехнулся. Неужели у нее еще совесть есть? Вот только поздно! Поздно, милая моя!

– Ну что? Много бабла на мне заработала? – он снова вернулся на кровать и сверлил ее взглядом. Пристальным взглядом, в котором сочетались ненависть и презрение и таилась угроза.

– Нет, – твердо ответила она и, мимолетно стрельнув по нему глазами, запахнула плотнее халат. Видимо, почувствовала на себе его раздевающий взгляд.

Крест ухмыльнулся, еще раз облизал губы. А что? И фигурка у нее классная, и ноги стройные, и грудь имеется. И на мордашку симпатичная, большеглазая.

И дома никого, кроме них, нет…

– Зачем ты пришел?! – она резко скрестила руки на груди, с вызовом посмотрела на него и больше глаз не отводила. Почуяла опасность…

Его ухмылка стала еще шире.

– Я за бабками пришел, которые ты на мне заработала.

– Денег у меня нет! – ее голос, несмотря на то, что звучал возмущенно, все-таки задрожал от волнения.

– А что есть? – его взгляд снова заскользил по ней сверху вниз и обратно.

– Ничего нет!

– Ну, смотри, – он рывком вскочил с кровати, моментально оказался рядом с ней. Заговорил, нашептывая в ухо: – Я сидел? Сидел. Изнасилование совершал? Не совершал, – помолчав, продолжил объяснять ей, словно неразумному ребенку: – Значит, что у нас выходит? Преступления не было, а наказание я понес. То есть ты мне должна.

– Что ты хочешь? – нервно сглотнув, повторила она.

– Хочу забрать свое, – спокойно и твердо заявил Крест вкрадчивым голосом, наслаждаясь видом ее испуга. Она это заслужила! О, так она и сзади ничего! – Ну, что, отдадим долги?! – его рука легла ей на ягодицу.

И тут она рванулась к выходу из комнаты в надежде на его промедление. Но не тут-то было. Крест оказался резвее. Его рука вцепилась ей в волосы, и он с силой дернул ее на себя, нисколько не заботясь о том, что ей может быть больно. Дернул и припечатал ее к стене, сам навалился сверху.

Она вскрикнула от боли, зажмурилась, и Крест увидел, как ресницы ее повлажнели. Ну, ничего, так ей и надо. Не жалко. Единственное, что прошептал ей, прижавшись теснее:

– Т-ш-ш…

Это чтобы не орала – окно все-таки открыто. Мало ли что.

Халатик на ней окончательно распахнулся, сама она дышала тяжело, гневно глядя на него, и это возбуждало. Черт возьми, это было охрененно!

Крест потянул за поясок халата.

– Подожди! Послушай! – она забилась под ним. – Давай я тебе все объясню… – говорила умоляюще, сбивчиво.

И это тоже возбуждало…

Крепко схватив ладонью ее за подбородок, Крест сильнее навалился телом и, глядя ей прямо в глаза, грубо спросил:

– Нах*р мне твои объяснения?! – и свободной рукой полез под резинку трусиков.

– Настя! – громко выдохнула вдруг девица и забилась сильнее. Заорала истошно: – Бл*ть, отпусти!!!

Знакомое имя подействовало. Крест ослабил напор и услышал доносящийся со двора через раскрытое окно детский плачущий голосок:

– Мама! Мама!

Вот тут он ослабил хватку, и его несостоявшаяся жертва понеслась к двери, на ходу запахивая халат.

– Настя! – позабыв про «гостя», она распахнула дверь, раскрыла объятия девочке лет семи. – Ты почему здесь?! Кто тебе разрешал уходить из школы?! Что случилось?! – сбивчиво вопрошала она, нервно осматривая дочь, словно сомневаясь, что та в целости и сохранности.

Девчонка плакать перестала. Ее глаза, похожие на материнские, неотрывно следили за Крестом.

– Настя, я сколько раз тебе говорила, чтобы ты ждала меня в здании школы и никуда одна не уходила?

– Мам, я ждала-ждала, всех уже забрали, а тебя все не было, – пожала плечами девочка. – Я пошла домой одна, но за мной собака побежала и я испугалась, – она перевела взгляд на мать и, вспомнив свой недавний страх, всхлипнула.

Та, со вздохом облегчения, снова прижала ее к себе.

– Мам, а это кто? – шепотом спросила дочь, глазенками с подозрением стреляя в незнакомого дядю. Подозрением, смешанным с интересом.

Крест невольно улыбнулся. Такая забавная, двумя длинными косичками напоминающая сестру в пору его студенчества и вольной жизни.

– Кто? – не сразу поняла мама, а потом вдруг вспомнила, спохватилась. Бросив убийственный взгляд через плечо на Креста, поднялась с колен и, крепко взяв дочь за руку, повела ее к лестнице, ведущей наверх. – Никто… Пойдем переоденемся.

Крест успел заметить, как лицо ее вытянулось, приобрело жесткое выражение. Он снова усмехнулся. Она, видимо, надеется, что он уберется отсюда за то время, пока они наверху? Не-ет! Не все так просто и быстро… Их разговор еще не окончен.

Поправив ставшие тесными в мотне штаны, Крест прошел на небольшую кухоньку и, осмотревшись там, налил себе чаю. Кажется, и на плите есть что-то вкусненькое в сковородке с прозрачной, запотевшей крышкой. Что ж, он подождет хозяйку…

Она это лицо запомнила на всю жизнь! Еще тогда несколько лет назад, когда упивающийся своей властью майор в обмен на «защиту» стребовал с нее заявление об изнасиловании. И фотку показал парня, по которому, с его слов, тюрьма плакала. В память так и врезалось худощавое лицо с глубоко посажеными глазами, упрямо поджатыми губами и несмиряющимся взглядом. Несмотря на то, что она каждый день видела перед собой множество лиц, это лицо она так и не забыла. Потому что знала, что он может выйти и отомстить за оговор. Боялась этого, хотя майор и уверял, что ничего не будет. И где теперь этот майор, и где оговоренный?

– Мам, ну ты что? – Настя изумленно таращилась на нее, с бледным лицом застывшую у раскрытой дверцы шифоньера.

Олеся тряхнула головой, отгоняя от себя тревожные мысли, вытащила из стопки вещей домашнюю одежду дочери.

– Переодевайся, – бросила коротко ей и снова застыла в тяжелых раздумьях.

Что же делать? Внизу – преступник, а наверху – она с дочерью…

– А ты почему рано пришла? – осенило вдруг ее, когда взгляд упал на розовенький будильник на высоком комоде. По времени она не опоздала, собиралась встречать дочь как обычно.

– У нас не было одного урока. Я тебя ждала-ждала, а потом пошла сама.

– Так, ладно, – выдохнула Олеся, набираясь решимости спуститься на первый этаж на разведку. Может, он все-таки ушел? Если решил напасть на нее, то лишний свидетель в лице ребенка ему ни к чему. Она на это очень надеялась. – Оставайся и жди меня здесь, – строго наказала дочери.

Плотнее запахнув халат, Олеся осторожными шажками начала спускаться по скрипучей лестнице. Вот черт! Даже если захочешь, незамеченной не останешься! Как и переодеться не получится, ведь вся ее одежда находилась у нее в комнате, в которой не было двери, и весь первый этаж свободно просматривался из любой точки. Оказывается, кроме кухни и именно с того места, где она сейчас стояла.