Евдокия Гуляева - Зверь

«Ненавижу его! Как же я его ненавижу!»

***

Медленно поднимаюсь вверх по лестнице, а сам слышу ее тихие всхлипы и еле прорывающиеся рыдания. Ее истерика меня совсем не трогает.

«Сама виновата! Черт ее побери! Другая, на ее месте, не выводила бы меня из себя своим открытым неповиновением! А эта назло ведь, подбородок свой поднимает, смотря прямо в глаза, и отказывает! Мне!»

Монстр внутри меня мечется, он требует вернуться и ее наказать. Наказать по-настоящему, поломать, порвать, как вещь ненужную, которая и прибыла в этом качестве в мой дом. А потом выкинуть ее как поломанную, ненужную и забытую куклу! Уже много лет никто не говорил мне нет. Бесит.

Зашел в спальню, тихо прикрыв за собой дверь, и прислонился, пытаясь отдышаться.

К ней. Так тянет сейчас спуститься к ней! Заглянул ведь в глаза эти серые, полные до краев обиды и ярости, и пропал, не смог больше себя сдерживать. Зверь взял надо мной верх.

Бл.дь! Разве эта сука хоть чем-то отличается от других?! Ведь она совершенно не в моем вкусе! Но как только прикоснулся к ней, ощутив легкий, едва уловимый запах ее первого возбуждения – так сорвало стоп-кран моей сдержанности и хладнокровия. Ведь взбесила меня своим отказом! Не хотел ее вовсе, а тут, как переключатель, сработал на отказ и вызов, брошенные ею. Рот этот ее бархатный, горячий, язычок неумелый… кончил, а у самого до сих пор яйца сводит до боли, как хочу ее снова. Стояк бешенный!

В ванну зашел, разделся и включил воду ледяную. Глаза закрыл, а перед глазами лицо ее сердечком, губы полные, влажные… как несмело языком меня первый раз коснулась, пробуя, все в голове каруселью, мыслями разноцветными кружит. Перед глазами ничего, кроме волос ее рыжих на уровне моего паха… Прислонился лбом к мокрому кафелю и провел по члену рукой, сжал… не отпускает… Ведь сто лет не дрочил, а тут, как мальчишка… чтобы только назад не спуститься и ей не навредить! Не разорвать ее сейчас, не сломать окончательно! Стиснул второй рукой мошонку, чуть оттянул… рукой по каменному стволу вверх-вниз…

Бл…дь, сука! Какая же она сука! Чуть не задушил ведь ее там, внизу. Трахал эту суку в рот остервенело, жестоко, и не мог остановиться, понимая, что все это не утоляет голод, а наоборот, жажда обладать ею становится только невыносимей, когда каждый ее протяжный стон и хрип буквально раздирал мне все в голове, выворачивая мозги наружу. Наслаждение такое острое и яркое! Нереальное…

«Наваждение какое-то! Не проходит!» Монстр во мне не успокаивается, его раззадорило ее открытое неповиновение. Он хочет поиграть с ней, уже скребет когтями, раздирая изнутри мое тело, и требует от меня крови – ее крови! Ему мало этого наказания.

«Нет», – говорю я себе. – «Подожди. Сейчас отпустит…»

Верх – вниз рукой по стояку, чуть сжал… сильнее, жестче…

Мягкость ее волос до сих пор ощущается в ладони, локон, как железным раскаленным прутом по руке прошелся, ожег оставляя. Запах ее… Сумасшедшая, глупая… зачем злит меня?!

Слегка встряхнув головой, пытаюсь прийти в себя. Впервые за десять лет я подавился от чувств, которые на меня обрушились. Ядреный, заводящий коктейль из бешенства, ярости и нереального возбуждения растекался по крови, словно яд замедленного действия, который был готов вот-вот прорвать, прожечь насквозь ледяную плотину моей сдержанности. Вспомнил, как серые глаза девушки блестели от такого же испепеляющего гнева, и это подстегивало меня снова и снова… как издалека услышал свой мучительный стон. Наслаждение было таким мощным, что аж искры из глаз посыпались. Мне казалось, что меня разорвало на части.

Разбудил меня громкий телефонный звонок мобильного, оставленного мной еще с вечера на прикроватной тумбочке.

– Зверев, – тихо ответил я.

– Саш, привет, разбудил?

Я открыл глаза и посмотрел на время, на дисплее – 6.45.

«Кто еще мог такую рань – только Серый»

– Нормально все, – хриплым ото сна голосом ответил я. – Что случилось?

– Проблемы опять с ГазИ, Саш. Требует, чтобы я наладил сбыт его железа* через нашу сеть. Все то, что мы с тобой совсем недавно обговорили. У клуба сегодня ночью мои ребята поймали их «шестерку», который пытался на мою машину взрывчатку приладить, так сказать «письмом для тебя», – затараторил Сергей.

– И где он? – сразу же проснулся я.

– В клубе, ребята пока в подвале закрыли. Я тебя ждать приказал. Он ни хрена не говорит, ни от кого, ни для чего…

– Ясно. Скоро буду. – ответил и положил трубку.

Так и предполагал, что с этим недоноском возникнет куча проблем! Всегда, где замешано оружие или наркота – возникают проблемы. Ну не занимаюсь я ни железом их, ни распространением наркотиков в своих клубах! Не занимался и не буду заниматься. А они этого понимать по-человечески не хотят, вот и пытаются прогнуть, каждый раз мои слабые места проверяя и выискивая. Их у меня нет, да и не было никогда. Я же не против, хотят заниматься – пусть занимаются, но только сами, меня не вмешивая. А им, видите ли, в нашем городе «окно» подавай! Каждый зарабатывает как может, я их не виню, но сам продажей и перепродажей оружия никогда не занимался, и никто меня ни силой, ни уговорами, ни деньгами не заставит поступиться своими принципами.

«Угрожать, значит решили… ну-ну»

Набрал телефон Олега.

– Просыпайся. Через двадцать минут выезжаем. И Алексея захвати, – отдал указания и направился в ванную.

Через пятнадцать минут я уже был готов и, спускаясь вниз, услышал такой не привычный в моем доме звонкий смех… Ее смех! Захаровна суетилась тут же, на кухне, готовя для меня завтрак. Олег что-то смешное рассказывал, стоя рядом, сильно жестикулируя, а она улыбалась. Улыбалась, бл.дь, ему!

А лишь увидев меня, закусила губу и уставилась на свои руки, держащие чашку с кофе.

– Олег, – рявкнул я, – что за цирк?!

– Все в порядке, шеф. Готовы ехать, – отрапортовал он, улыбаясь ей уголком рта.

– Сашенька, даже кофе не выпьешь? – вклинилась в наше общение баба Маша.

Подошел, поцеловал ее в морщинистую щеку.

– Дела… Я смотрю, ты прислугу не очень-то нагружаешь работой, раз столько веселья с утра, – обратился к бабе Маше, – пусть в комнате у меня приберет сегодня.

Говорю, а сам на Нее смотрю, а она глаза со столешницы все не отводит.

Волосы эти кудрявые, рыжие, по плечам рассыпались, веснушки на носу, которые не замечал раньше… да и когда мне было ее разглядывать!

«Кроме волос, так ничего особенного… боится…»

Как будто мысли мои услышала! Тут же глаза свои большущие на меня подняла и подбородок опять выставила вперед упрямо. Глядит на меня с гневом, яростью! В серых глазах вновь вызов…

«Не сломал пока» выдохнул я, как будто боялся этого.