Ирина Денисова - Расплата за любовь

Небо было безоблачным и ясным. Почувствовав пробудившуюся весну, на деревьях пели птицы, вся природа радовалась и ликовала. Неподалеку играли мальчишки в войнушку.

Увидев их из окна, во двор вышел папа, высокий, красивый, широкоплечий. Недавно он сбрил усы, ранее придававшие ему серьезный вид, и сейчас стал похож на влюбленного юнца с горящими глазами.

Он обнял и нежно поцеловал маму. Потом бережно снял с качелей Анечку и поставил на землю.

– Ну, что там в садике? Гуляли на улице? – спросил он.

В эту самую минуту папу окликнул один из мужиков, забивающих козла за большим деревянным столом.

– Андрей Алексеевич, давай с нами партейку. А то совсем от народа оторвался, все работаешь, да работаешь.

Мужики одновременно посмотрели в их сторону. Немного виновато и стараясь быть вежливым, папа ответил:

– Мужики, вы же знаете, на заводе так наруководишься, что дома хочется с семьей побыть. Извиняйте, в следующий раз обязательно составлю вам компанию. Выкрою вечерок в субботу.

Он повернулся к дочери. Аня начала взахлеб рассказывать о том, что они делали в садике, жалуясь попутно на надоедливых мальчиков.

– Папа, ко мне все время Андрюша с Виталиком пристают. Вот я сижу тихонько, играю, а им надо все время подойти и помешать мне!

– А ты им что говоришь? – с интересом спросил папа.

– А я им говорю: не мешайте мне, я делом занимаюсь!

– Правильно, дочка! Самое главное в нашей жизни – заниматься правильным делом, – усмехнулся папа.

Папа всегда с одобрением смотрел на нее и внимательно слушал. Ему было интересно все, что рассказывает дочка. Он часами готов выслушивать истории про Аниных кукол.

Шел 1988 год, жизнь советских граждан протекала мирно и спокойно, до глубоких потрясений было еще далеко. Все жили одинаково бедно и одинаково скромно. По традиции на Новый год делали оливье и селедку под шубой, покупали в дом румынскую стенку, чешский хрусталь и сервиз «Мадонна».

Говорили не «купить», а «достать». Люди покорно стояли в очередях в магазинах, чтобы «достать» ковер и люстру из богемского стекла.

Самым главным богатством были нужные связи и умение «достать» дефицит.

Ковры и люстры по наследству должны достаться подрастающим детям. Все эти вещи считались обязательными и необходимыми атрибутами достатка, жить полагалось так, чтобы все было «как у людей».

По вечерам мама смотрела по телевизору любимые фильмы, а папа читал Ане сказки, укладывая ее в постель и целуя перед сном.

Конечно, его не понимали остальные мужики во дворе, забивающие «козла» или громко и бурно выясняющие отношения со своими женами.

Ему и не нужно было их понимание и одобрение. Ведь у них была самая счастливая семья на всем белом свете.

Анечке казалось, что ее папа всемогущий и может все на свете. Он умел починить сломавшуюся вещь, играл на гитаре, разбирался в музыке и умел водить машину.

Папа работал начальником на заводе, он всегда говорил, что может полностью обеспечить семью. Часто мама просила, чтобы он позволил ей устроиться на работу и помогать ему, но он не хотел, чтобы мама работала. Папа безумно любил маму и баловал девочку, они ни в чем не нуждались и чувствовали себя за папой, как за каменной стеной.

Квартира, дача, машина были не в каждой семье, но в их семье они были.

В пятницу вечером все вместе садились в папину служебную черную «Волгу». Водитель Петр вез семью на выходные на старую папину дачу, доставшуюся ему по наследству. Дача была расположена в тридцати километрах от города, и Аня с удовольствием смотрела в окошко машины, любуясь тем, как мелькают за окном невысокие среднерусские березки, перемежающиеся кустами неизвестных ей низкорослых кустарников.

Мама на грядках выращивала только цветы, розы, гладиолусы, орхидеи, вызывая неодобрение остальных обитателей дачного поселка.

Как и в садике, маму всегда обсуждали, чаще всего за обсуждением скрывалось осуждение.

Чтобы не судачили соседи, мама снимала на даче туфли на высоком каблуке и переобувалась в удобные ботиночки.

– Мне так неудобно ходить без каблуков, – жаловалась она папе. – Я люблю выглядеть красиво, а не как клуша на грядках.

– Ты в любом наряде красивее всех, – успокаивал ее папа. – На тебя даже мешок из-под картошки если надеть, ты все равно будешь лучше всех.

Мама посетовала:

– Вот так всю жизнь: только и думай о том, что скажут окружающие. Живем как будто бы не для себя, а для чужих людей.

Папа тут же постарался ее успокоить:

– Люба, ты моя любовь. Я обожаю тебя абсолютно одинаково – на каблуках ты или в домашних тапочках. Даже если ты поменяешь прическу, я вряд ли замечу, не говоря уже о туфлях. Я тебе даже по секрету скажу, что мужчины не обращают внимания на разные мелочи, замечаемые исключительно женщинами.

– Ой, ну, неправда, прическу мою ты всегда замечаешь, – счастливо заулыбалась мама.

Одобрение мужа было самым главным для мамы, она окончательно успокаивалась и выходила на огород, окруженный со всех сторон небольшим деревянным забором из штакетника.

Любопытная соседка тетя Нина, неизменно одетая в черное платье и старые расползающиеся на глазах ботинки «прощай молодость», тут же заглядывала через забор и советовала:

– Люба, посади полезное что-нибудь. Давай рассаду тебе дам!

– Спасибо, Нина, но я лучше цветочки посажу, глаз будут радовать.

Такой ответ тетю Нину не устраивал. Она недовольно нахмуривала свои широкие брови, и каждый раз начинала свою песню с начала:

– Зачем вам эти цветы? Вот уже интеллигенция, все у вас не как у людей. Ухода-то сколько за ними надо! Посадите полезное – картошечку, огурчики, помидорчики, морковку.

Мама благодарила тетю Нину за советы и с удивлением спрашивала:

– А зачем? Все ведь можно на базаре купить!

– Так на базаре деньги надо платить! Дорого же! – парировала соседка.

– А жизнь тратить на копание в грядках – не дорого? – отвечала мама.

Однажды, выслушав в очередной раз ценные указания, мама посмотрела на тетю Нину и, сделав паузу для большего эффекта, спросила:

– Вот жизнь ваша сколько стоит, тетя Нина?

Тетя Нина опасливо посмотрела на маму и удалилась восвояси, направившись в глубину поселка, обсудить непонятное поведение дачных соседей.

– Какие глупые вопросы соседка задает! – жаловалась она подругам. – Как это можно вообще – жизнь оценивать? Что, за нее денег кто-то дает, за мою жизнь? Чудные эти интеллигенты! Все у них, не как у людей.

Аня любила, когда папа усаживал ее в сетчатый гамак, а сам неподалеку что-нибудь делал – подпиливал деревья, выдергивал сорняки, разбивал клумбу. Дачные выходные быстро заканчивались, и вечером в воскресенье неизменный Петр заезжал за ними и завозил обратно в город.