Вероника Квин - Западное побережье: ЕГО ИГРА

Я встаю и бреду к раковине. Умываюсь, чищу зубы зубной щеткой, которая здесь была. Отмываю кровь между ног, и когда все выполнено, я разрешаю себе задержаться на своей внешности в зеркале.

Я изменилась, стала взрослее. Теперь я вроде как женщина, и взгляд соответствующий. Болезненный, измученный. Пытаюсь найти в себе какие-то новые изменения. К пустоте и боли добавляется безразличие.

Ко всему.

К себе, к тем, кто там за дверью.

Нет страха и нет той меня, которая вчера испуганно смотрела в зеркало гардеробной.

Я оставила ту маленькую наивную девочку во вчерашнем дне.

Открываю дверь и выхожу из ванной. В комнате открыты шторы, солнце ярко светит внутрь. Включен кондиционер, поэтому здесь прохладно. На заправленной кровати лежит одежда. Мое нижнее белье, стиранное. Мой свитер, и мои джинсы. На столе стоит завтрак, и в комнате нет никого кроме меня.

Я сбрасываю с себя рубашку мужчины, и замечаю, как моя кожа пропахла его запахом. Игнорирую эту мысль. Вечером схожу в душ.

Надеваю свое белье, сверху свитер и джинсы. Подхожу к окну, там решетки, через которые невозможно выбраться. За ними голубое чистейшее небо, вокруг природа и деревья. По ощущениям второй этаж, внизу виднеются тропинки выложенные из камня, и пара черных автомобилей.

Персональная шлюха..

Я сажусь за стол и уплетаю завтрак, поданный наверняка Леви. Он здесь по типу домохозяйки. Так выходит? Очень похоже.

Как я теперь выйду отсюда? Как смогу спать с ним после вчерашнего происшествия? Мне теперь стыдно смотреть на себя в зеркало, не то, чтобы показывать свое тело мужскому полу. Я просто не смогу. И если он заставит меня, я точно..

Не смогу так жить. Это будет не жизнь. А если он вдруг отправит меня в бордель, я точно с собой что-нибудь сделаю.

Умру, например. Лучше смерть, чем терпеть насилие всю свою жизнь неизвестно от кого.

Как же там моя Аля? Вот бы мне с ней встретится, обнять. Я очень по ней скучаю.

Какие у меня есть варианты? Где мне найти семьсот тысяч долларов за сутки? Это попросту невозможно.

Остается только оставаться здесь и мириться со своей участью. Что если они причинят боль сестре или будут угрожать мне расправой ее жизни?

У нее ведь сегодня день рождения! А я обещала ей, что мы будем вместе и про подарок..

Я закрываю лицо ладонями, чтобы постараться сдержать слезы.

Я худшая сестра в мире. Я соврала ей и бросила ее. И я пойму, если она не простит меня..

Росс

Не помню, когда в последний раз я открывал шторы в этой комнате или в какой-либо еще. Все дни слились воедино и ничего больше не приносит яркости и вкуса моей гребаной жизни.

– Мистер Бианчи. К вам ваш брат.

Я тушу бычок о заполненную выкуренными сигаретами пепельницу. Бессильно опускаю руки готовясь к чувству безликой вины. Мне не хватает взбучки, и каждый раз, когда мне требуется глоток свежего воздуха я звоню Алану. Все еще жду, когда он даст мне по морде и наконец приведет меня в чувства. Но он говорит, что такие методы не используются в психиатрии, и мне приходится выслушивать его нотации о моей затяжной депрессии.

– Привет, Росс.

– Алан.

– Ты пьян?

– Я не пил сегодня.

– Поверю на слово. Что стряслось?

Брат осматривается по сторонам.

– Вызови клининг.

Последствия вчерашней моей ярости разбросаны по комнате.

– Ты шторы так и не открывал с прошлой недели?

– Не могу.

Откидываю голову на сиденье кресла, гляжу в потолок.

– Знаешь что заметно?

– Что?

– Это худшая неделя, не так ли? У тебя словно война прошла здесь. И ты даже не встал, чтобы меня поприветствовать.

– Это так важно? – я перевожу дух длительных вздохом, – Я могу платить тебе, за то, что ты приходишь. Тогда мне не надо будет вставать и жать тебе руку.

– Мне плевать на это. Я беспокоюсь о тебе как о брате, а не как о клиенте.

Изо рта вырывается тяжелая усмешка.

– Но ты все равно ведешь себя заядлый докторишка.

– Расскажи мне, что у тебя случилось.

Наверное, впервые в жизни мне стыдно смотреть брату в глаза. И я не могу признаться самому себе, что натворил лютой херни. Мне не свойственно испытывать вину, но именно она сейчас пожирает мои последние нервные клетки.

– Алан. Ты же помнишь семейку Сайрусов?

– Помню Росс.

– Два года назад они украли у меня миллион баксов, а потом их вырезали.

– Ты ведь сейчас не собираешься признаваться мне, что это ты их грохнул?

Я горестно смеюсь.

– Нет. Это сделал не я. В этом моя карма чиста. – вскидываю руки вверх, – Дочь Сайруса, возвращала мне долг два года. Они вернули только триста тысяч. Неделю назад я повел своих в закрытый клуб. Это был такой подарок, корпоратив. Шлюхи, алкоголь, разврат. Я тоже пошел, потому что ты говорил, что мне надо чаще появляться на людях. Там была одна девочка, танцовщица. – Алан глядит на меня так, словно я уже задолбал его своими охеренными историями, – Я ее снял. – замолкаю, что понаблюдать за реакцией брата и морально готовлюсь к тому, что сейчас скажу, – Короче, она мне отказала и сбежала.

– Блять.. – шипит Алан, садится на кресло неподалеку.

– Мне никто никогда не отказывал! Я разозлился, и всю неделю просыпался с чувством жуткой мести и злости. Я пытался спастись работой, и на глаза мне попался файл с долгом Сайруса. Ребята привезли мне его дочь. – утаиваю часть рассказа, где ей изрядно досталось от Рея, хотя я и не просил причинять ей вреда, – И знаешь кто его дочь?

– Девочка из бара?

– Ты смышленый.

– Ты ведь не спроста начал с нее рассказ.

Мозг уже давно не варит и не думает о том, что я говорю. Но сейчас мне надо поделиться с Аланом своей болью, и мне нужно решение.

– Та девчонка из клуба и есть дочь Сайруса.

– Надеюсь, она жива? – брат вновь оскорбляет меня своим презрительным взглядом.

– Да. Но я.. – смеюсь как придурок, – Я сказал ей, – если она не станет моей персональной шлюхой, то я сдам ее в бордель. Чтобы долг быстрей выплачивался. И я трахнул ее.

– Было что-то еще?

– Мне нравится твоя непринужденная дистанция.

– Заткнись, Росс.

– Я трахнул ее, а она оказалась девственницей. И в общем, походу она никакая не шлюха.

– Ты ее изнасиловал?

Мог бы я называть это насилием? Нет, определенно нет. Она сама согласилась, к тому же не сопротивлялась. И я отпустил, когда она уходила.

Принуждением, да. Но это не было физическое принуждение.

– Нет.

– Но ты ей угрожал?

– Нет, но..

– Что значит нет? – брат вскакивает на ноги, – Бордель по твоему не угроза?

– Да.. Тогда.. Выходит, что угрожал. Но не расправой же.

– Какая разница Росс? Ты сбрендил?! – в Алане закипает ярость, – Вы с ней закончили и что потом случилось?

– Мы не закончили. – останавливаю его пыл, – Как только я понял, что случилось, она сразу же встала и убежала.