Виктория Падалица - Эффект бумеранга. Часть вторая

– А это кто была? Еще одна твоя жена? Сколько у вас общих детей?

– Вика? Ну, не совсем она жена и не совсем моя. Но она член нашей семьи, и ребенок у нас с ней один. Так что привыкай и дружи с ней, Вика тут бывает через день, а иногда и чаще.

От тех признаний, что я у Романа, оказывается, не одна, да и Арина у него не единственная дочь, да еще и с его бабой я буду сталкиваться в одном доме и терпеть ее через день, я тяжко вздохнула, отставила кофе и захотела встать.

– Так, вижу, ты неправильно меня поняла. – Роман ухватил меня за руку и усадил на прежнее место. – Не злись, Дарья. В общем, она няня.

– Няня? – я аж слюной поперхнулась, услышав его противоестественное заявление.

– Ну да, вроде как няня. – невозмутимо продолжал Роман, при этом глядя мне в глаза и продолжая сжимать мою руку в своей. Для него в том заявлении нет ничего удивительного, что еще больше настораживает.

– Твоя няня? – мой голос стал громче. Не действуют на меня его успокаивающие поглаживания.

– Ну что ты, Дарья! – он рассмеялся. – Почему моя сразу? Барсика няня. Ты только не потешайся, но у нас в семье такая вот проблема имеется. Дрессировщицей Вика нанималась еще давно, ну или укротительницей, это уж как тебе больше нравится, но Барсик предпочитает не взрослеть, а оставаться маменькиным сынком. Потому Вика и няня. Барсик без нее ведет себя отвратительно. Совсем от рук отбился. Любви ему надо, а я, как мужчина, стараюсь, но видимо, что-то ему недодаю все равно. А ты о чем подумала? – Роман, почуяв, что я дала слабину, принялся меня шутливо донимать и выпытывать очевидное. – Что мы с ней того, да? Ревнуешь? Признавайся, Дарья. Сегодня отличный вечер для признаний. Можно и ночь этому посвятить. Спешить нам некуда, отвлекать нас некому. Все успеем.

– Ничего подобного я не подумала. Так сразу решила, что Вика нанялась учительницей Барсика.

– Хорошенькая она, да? – Роман продолжал испытывать мое терпение. – Спортсменка, гимнастка, медали есть за что-то, позабыл, правда, за что. Я б сам бы ее «ух», да так «ух», что… – он еле слышно вздохнул и, отвернувшись, умывающим жестом потер лицо. – Дарья, если уведешь Барсика у Вики, буду тебе признателен до конца жизни.

Ну что он со мной делает? Видно же, что я ревную! Еще немного, и я его придушу! Няня кота… Ищи другую дуру, которая в это поверит, но только не меня. Надо бы охладиться, пока я еще понимаю, что делаю.

– Не знаешь, где тут автосервис поблизости? Мне домой ехать, а, чтобы машина завелась, нужно сперва слить галимый бензин.

– А машина твоя где?

– Напротив торгового центра заглохла.

– Ревнушка и врушка ты, Дарья. Все, не отпирайся, сама себя сдала. Напишешь мне марку и номера машины, дашь ключи, я завтра утром сам все сделаю. И шубу тебе возьму, чтобы не мерзла. Потому думай до завтра, в интернете хоть погляди, какая понравится, чтобы я не терял времени. А сегодня уже поздно, и ничего не работает, потому ты у меня остаешься. Ясно тебе? – Роман, не дожидаясь, когда я все это переварю и попробую возразить, заговорил о том, что волновало не меньше его тайных отношений с мамзель. – Голодная? Да ясно, что голодная, потому и злая без повода. Ну ничего, я тебя быстро задобрю. – Роман встал и подошел к холодильнику. – Что будешь есть?

– Все, что предложишь. – я не удержала марку обиженной и растянулась в блаженной улыбке. Ура, я скоро поем! – А какой выбор?

– Так… есть колбаса, какой-то десерт белый, видимо, со сливками, пицца замороженная точно была, где-то ее видел…

– Колбасу и десерт.

– Заказ принят, мадам.

Пока Роман сооружал все новые и новые бутерброды, а я их с аппетитом жевала, с не меньшим аппетитом и восхищением глядела на него. Завидую тому, как искусно Роман обращается с ножом: все кусочки у него выходят аккуратные, одинаковые, и хлеб тонкими ровными пластами, как покупной нарезанный. А для красоты он сверху тонкий кусочек огурца кладет, ленточка прям зеленая опоясывает бутерброд, как суши.

Я так прекрасно не смогу повторить. Либо у Романа ножи острее моих, ведь я, сколько себя помню, всегда отрезаю косые шмотки толщиной в сантиметр минимум, либо у меня руки не с того места растут.

– Роман, а почему ты не знаешь, что у тебя за десерт в холодильнике?

– Потому что я люблю шоколад и только шоколад. – охотно пояснял Роман, укладывая в тарелке еще один «сушиброд». – А моя домработница пытается подсунуть мне ту стряпню, где напрочь отсутствует шоколад. Как по мне, если в выпечке нет шоколада, тогда это дрянь, а не выпечка. От сладкого нужно получать и моральное удовольствие, а не бездумно его поглощать, чтобы набить желудок. Простое печенье я есть не стану никогда, а вот если в нем присутствуют кусочки шоколада, слопаю за милую душу. А ты любишь шоколад, Дарья?

– Люблю, но знаю, что от шоколада портятся зубы.

– Да что ты говоришь? От всех сладостей одинаково портятся зубы, но зубы можно вставить новые и продолжать есть сладости, если жить без них не можешь. У меня пока ни один не выпал. И, вроде бы, не собирается. Что ты молчишь о главном, Дарья? Наешься, или еще парочку нарезать?

– Мне хватит. Еще на невкусный десерт надо место оставить. Кажется, это Наполеон.

– Сомневаюсь. Скорее, сливочный пудинг с печеньем под низом. Наполеон я бы не оставил, признаюсь. А ты запоминай, что я люблю, а что нет. Это единственная сладкая вещь, которую я признаю, помимо шоколада. Ну как тебе кухня? Будешь на такой готовить?

– А тут еще и готовить можно? Я думала, нужно просто смотреть, диву даваться да людям показывать за отдельную плату.

– Ну конечно, это кухня, а не музей. Вот переедете ко мне с Ариной, и будешь тут хозяйничать. Домработницу я уволю, а ты сама все делай. Жена есть жена. Арина как? Мне показалось, что по голосу она простыла.

Роман общался с Ариной? Почему я об этом не знаю? И когда это он успел?

– Вроде не болеет. Так ты звонил мне домой?

– Звонил, да. Светлана Васильевна разрешила тебе переночевать здесь и строго наказала, чтобы я тебя не отпускал до понедельника. Так зачем ты ко мне приехала на самом деле?

– Не спрашивай. Все равно не отвечу. По крайней мере, сейчас.

– Ладно. Тогда доедай, а я пойду пока в зале приберусь. Барсик тебе компанию составит. Барсик, ты где?

Толстозадое животное с чудовищной одышкой примчалось тут же, будто сторожило выход из кухни и ждало, когда Роман его пригласит.

– Мне кажется, этому обалдую пора на диету переходить без соли и без сахара. В смысле, траву есть и водичкой запивать.

– Барсик, слышишь, что мамка твоя говорит? На диету надо тебя сажать, обалдуй. – Роман присел на корточки и принялся трепать кота за мохнатые расплывшиеся щеки. – Какая диета? И ты не обалдуй ничуть. Умничка ты моя, просто мамка твоя еще об этом не знает. И так, бедняга отощал, пока меня не было. Скучал по мне, мой хороший. Узнал, кто это? – он кивком указал на меня, и кот обернулся. Удивительно умное животное. Оно, что, русский язык понимает? – Эта красивая женщина мамкой твоей будет. Пойди мамке покажи, как легко ты летаешь птичкой. Дарья, ты умеешь свистеть?