Виктория Дорофеева - Я безумно тебя боюсь. Продолжение

– Ты куда? А ну, убери руки! Это нельзя трогать! – кричал он.

– Дай! Мне надо! – кричала Слава в ответ.

– Что ты задумала, девчонка? Что на тебя нашло? – продолжая вырывать из рук небольшие мешочки, кричал хозяин лавки.

– Что нашло? Что на вас всех нашло? Знаешь, где я видела эти рисунки? Знаешь? Один из таких вот, убил Миру. Убил её и стоял, улыбался! Да, что ты знаешь вообще? – кричала в ответ Слава.

– Я… – мужчина разжал руки, и облокотился на стену. – Они…забрали. Моего мальчика забрали. Совсем ещё маленького. А теперь… у него в глазах что-то – слёзы потекли по щекам хозяина аптечной лавки. – Это уже не он. Это не мой сын…

– И что же ты ничего не сделал? – продолжая запихивать маленькие мешочки в один большой мешок, с вызовом спросила Слава.

– Что сделал? Что? Я не один такой – тихо продолжил мужчина. – Они забирают детей. Пополнение – так это называется. А тех, кто сопротивляется – показательно убивают. Понимаешь?

– И ты просто так отдал своего сына? – удивлённо спросила Слава.

– Отдал… и все отдают. У меня дочка маленькая и жена.

– Понятно – глубоко вздохнув, и погрузив большой мешок на плечо, сказала Слава.

– Постой! Зачем тебе это? – показывая на мешок, спросил хозяин аптечной лавки.

– Пока не знаю, но пригодиться – выходя, ответила Слава.

Тяжёлый мешок давил на плечо, как и мысли в голове. Теперь, Слава точно знала, что спокойная жизнь не для неё. Пока «разукрашенные» лица пополняют свой строй, не сможет.

– Дядь, продай мне коня – подойдя к мужчине, стоящему на посту у ворот в город, сказала Слава.

– Зачем тебе, деточка? – спросил дядя Григорий.

– Мне пора – ответила она.

– Куда?

– Пора мне, дядя Григорий. Пора – тихо ответила Слава.

– Куда ты собралась, иностранка? – пытаясь улыбнуться, не унимался мужчина.

– Продашь? – опустив глаза в пол, снова спросила Слава.

– Если скажешь куда, отдам так. Правда, почти всех забрали они. Остался только твой любимчик – махнув головой в сторону конюшни, добавил дядя Григорий.

– Гордость? – воодушевленно спросила Слава.

– А то ж! Лягался так, что ух! Твой, наверное – улыбнулся мужчина – Ну? Скажешь куда?

– Буду следить за ними, пока что-нибудь не придумаю – тихо ответила Слава.

– Ты что? Это же самоубийство! С ума сошла? А если увидят тебя? Убьют сразу же, без разговоров! – закричал дядя Григорий.

– Значит, прощай, дядя Григорий – невозмутимо ответила Слава.

– Ну, ты ж! Что с тобой такое, деточка? Смышлёная девка вроде, а ерунду делаешь. Думаешь, никто не пытался им сопротивляться? Деревнями целыми, городами! Жгли всех! А ты в одиночку собралась. Ну, даёшь!

– Дядь, так продашь?

– Да забирай, коль жизни своей не жалко! – обиженно ответил мужчина. – Ты это! Если жива останешься, весточку хоть отправь. Я тут всегда, на посту. Глупое ты создание…

– Если останусь, ты точно узнаешь об этом – подходя к коню, ответила Слава. – Ну, что Гордость, пустишь меня?

Мужчина с грустью смотрел на удаляющийся силуэт, и улыбался. Надо же, столько отваги и воли в этой девчонке. Он, взрослый мужчина, боится лишний раз даже взглянуть на «разукрашенные» лица.

– Странные люди, порой, великие… – еле слышно сказал он, уже пропадающему силуэту за горизонтом.

Грациозный конь недовольно бил копытом, и махал гривой из стороны в сторону.

– Ну, чего ты. Гордость? Я немного знаю эти порошки. Точнее, их состав. Я ведь в школе училась – улыбаясь, и соединяя несколько сыпучих веществ, разных цветов, сказала Слава.

Конь фыркнул в ответ.

– Да, ладно тебе! Я правду говорю! Вот эта, голубенькая штука выделяет много тепла. Очень много. А вот эта – перебирая в руках белый порошок, сказала она. – Эта стабилизирует. Если соединить их три, будет бабах!

Конь снова начал недовольно бить копытом.

– Перестань, Гордость! – отрывая от рукава рубашки кусок ткани, сказала Слава. – Мы возьмём совсем чуточку. Стоянка их далековато. Они не услышат – облепляя кусок ткани тёплым, слегка намоченным разноцветным порошком, добавила Слава.

Зарыв на небольшой глубине комочек из порошка и не длинного куска ткани, смоченного спиртом, Слава бросила горящую палку в ту сторону, и закрыла лошади уши. Через несколько мгновений произошёл небольшой взрыв.

– Вот! Вот видишь! А ты сомневался во мне. Я же говорила, что придумаю план! – восторженно сказала Слава.

Конь в ответ фыркнул.

– Ну! Победить не победим, а жизнь подпортим – ухмыльнулась Слава, облизывая обветренные губы, и села обратно к костру, чтобы погреть совсем замёрзшие, едва шевелящиеся руки.

Зима в этих краях, стояла ветреная и бесснежная. Пронизывающий до костей, холодный ветер, обжигал лицо. Купленная в одной из деревень, шуба, едва ли спасала от этого сурового климата. Закутавшись с головой в меховое изделие, Слава обдумывала дальнейшие действия.

– А что, если сегодня, Гордость? – высунув голову, и вопросительно посмотрев на коня, сказала Слава.

Конь помахал гривой и зафыркал.

– Что? Сколько мы уже идём за ними, а? Наблюдаем и ничего не делаем – обиженным голосом продолжила она. – Ночи всё холоднее. Может, нам и не пережить эту зиму. Так мы хоть что-то сделаем. А, Гордость?

Конь опустил голову.

– Хочешь, я отпущу тебя, друг? – подойдя к коню и погладив его по гриве, добавила Слава. – Мне не страшно, правда, Гордость. Я не боюсь оставаться одна. Но, я должна что-то сделать. Понимаешь, друг? Девчонкам своим должна. Знаешь, как им страшно было умирать? Я видела этот страх в их глазах. Боль и обиду видела. А мне не страшно, друг – отвязывая коня от дерева, сказала она.

Конь обошёл горящий костёр, и боднул Славу сзади.

– Ну, чего ты, друг? Свобода это же прекрасно! – погладив коня, произнесла Слава, и снова вытащила несколько порошков из большого мешка. – Твой шанс, Гордость. Иди! Я сегодня попробую. Нет сил больше, терпеть этот холод. Прости, друг.

Через час или полтора большой ком из разноцветных порошков был готов. Оторвав длинный рукав от грязной рубашки, слава облепила его горячей смесью. Доставая бутыль с остатками спирта, и промачивая ткань, Слава взглянула на коня. Тот, будто привязанный стоял у дерева, и недовольно бил копытом землю.

– Верный, да? Ну и зря! Посмотри, куда нас с тобой это завело? Твой живот пуст, как и мой, вот уже десять дней. А холод нас с тобой добьёт окончательно. Что молчишь, Гордость? Сказать нечего? Вот и я говорю.

Конь продолжал стоять на месте, и бить копытом землю.

Слава направилась к месту стоянки «разукрашенных», неся в руках большой ком тёплой смеси. Следом направился и конь.

– Нет, Гордость! Ты или уходи, или жди здесь! – шёпотом сказала коню Слава. – Есть лишь один шанс – это неожиданность. Понимаешь, Гордость? Услышав топот коня, этот шанс пропадёт. Я сама. Тихонько, понял?