Патрик Александер - Смерть зверя с тонкой кожей

И поддерживал его.

И ещё одно знание давало силы, подобно источнику живой воды. Знание, что, в конечном счёте, его провал не имеет значения. Департамент не отступает. Пошлют других. Если понадобится – третьих. Четвёртых. Пятых. Пока кто-то не достигнет цели. Нджала должен умереть. Это приказ. Он помечен для смерти.

Приятная мысль, прекрасная мысль, волшебный талисман, дававший силы переносить пытки, унижения, накатывавшую слабость, когда он просил пощады и рыдал, как ребёнок. Даже в самые тяжёлые часы, в тёмном пекле кирпичной душегубки, сплёвывая кровь потрескавшимися разбитыми губами, он находил в ней силы. Она была – как музыка. Как победный марш, поднимающий в безнадёжную атаку.

А потом, на самом обычном допросе, после обычных избиений, следователь предъявил Эбботту британскую газету (с эффектностью фокусника-дилетанта). Первую полосу занимала фотография Нджалы и королевы. Королева пожимала сукину сыну руку. Улыбаясь ему.

Вот так. Нджала теперь наш друг. Наш маленький дружок. Как вам это нравится?

А следователь улыбался и говорил, что, быть может, бить его больше не будут. И тогда Эбботт захохотал, закинув назад голову.

И хохот этот был страшнее его гнева.

Джоан Эбботт вышла из офиса в пять часов и немедленно обратила внимание на припаркованную рядом машину. Собственно, привлекает внимание всякий, паркующийся в Верхнем Холборне в час пик.

А ещё у этого всякого бывают персональные позывные, подумала она. А занимается он тем, что служит и защищает. Джоан разглядывала большого, тяжеловесного мужчину, облокотившегося на машину. Он выпрямился, подошёл и она обнаружила прямо перед собой пару глаз, выразительностью смахивающих на оцинкованное кровельное железо . В какой-то момент ей показалось, что они читают её невысказанные мысли.

– Миссис Эбботт?

– Да?

– Старший суперинтендант Шеппард, спецотдел, – он показал удостоверение, но она была слишком взволнована, чтобы присматриваться.

– Можно вас на два слова?

– О чём?

– О вашем муже.

– Бывшем муже. Мы в разводе.

Мало-помалу она приходила в себя.

– Я мог бы подвезти вас до дому. Поговорим по дороге.

– С удовольствием.

Она знала, что Ричарда там не будет. После обеда он позвонил ей из паба «Мэйфер» и сообщил, что с квартиры сняли наблюдение и он выходит. Кроме того, сказал, что перезвонит вечером, на случай, если снова придут из спецотдела и дал ей подробные инструкции.

От случайного прикосновения Шеппарда Джоан снова занервничала – такая в нём чувствовалась сила. Это была хватка хищника.

Шеппард усмехнулся. «Расколем голубушку на раз» прикинул он.

Он почти мурлыкал от удовольствия, открывая ей дверцу. Джоан села в машину и обнаружила у противоположной двери женщину в чёрном костюме-двойке. Следом влез Шеппард, разом сдавив Джоан между собой и женщиной.

– Сержант Беттс, детектив, – представил он. Женщина улыбнулась продемонстрировав много больших зубов и глаза-щёлочки. Под этим вглядом Джоан Эбботт вновь занервничала. Ей не нравилось прижиматься к этой женщине – крупной и ширококостной. Между этими двумя она чувствовала себя маленькой, хрупкой и беспомощной.

Водителя не представляли. Она могла видеть только его затылок.

– Теперь, – сказал Шеппард, – известно ли вам, что Ричард Эбботт в Англии?

– Да. От Фрэнка Смита.

– Он пытался связаться с вами каким-либо образом?

– Может быть и пытался. Во всяком случае, у него не получилось.

– Известно ли вам, что его разыскивают?

– За что?

– Вопрос государственной безопасности.

Разговор плавно переходил в допрос, к тому же глупый и бесцельный. Она начала закипать.

– Мог бы я задать вам вопрос личного плана?

– Сколько угодно. Не стала бы, правда, слишком расчитывать на ответы.

«Нахалка», – подумал Шеппард, а вслух спросил:

– Вы всё ещё любите его?

– Любовь, суперинтендант…или мне следует называть вас старшим суперинтендантом? – это слово, в которое каждый вкладывает иной смысл. Что подразумеваете вы?

– Говорю, предоставили бы вы ему убежище?

– А разве он преступник? Стала бы я укрывать преступника?

Машина резко повернула, сержанта Беттс кинуло на Джоан. Острый локоть сержанта глубоко вонзился ей в правую грудь.

– Ох, извините, – сказала Беттс, – я вас не ушибла?

Джоан была уверена, что это – случайность, но извинения и настойчивые расспросы начинали беспокоить её. Она почти убедила себя, что это не случайность, потом отмела – как полный бред.

Остановились под окнами её дома.

– Спасибо, что подвезли, суперинтендант, – сказала она, выбираясь из машины.

– Не стоит благодарности, – ответил Шеппард, – Зайдём, не возражаете?

– Это зачем?

– Ещё несколько вопросов, – он осклабился, – ну и осмотримся чуток.

– Вы же уже обыскивали дом.

– Повторить никогда не вредно.

– А ордер?

– Ну, если вам угодно…

Он предъявил требуемую бумагу и дал прочитать. По спине пробежал холодок, буквы расплывались… Нервы. Надо держать себя в руках. Ордер она вернула непрочитанным. Ей вспомнилась его железная хватка и ощущение беспомощности накатило с новой силой.

Выбравшись наружу, она заметила ещё одну машину позади ихней. Из неё вылезли четверо в штатском.

– Ещё несколько моих людей, – представил Шеппард, – осмотрят квартиру. Не волнуйтесь, они очень воспитанные ребята.

Они осмотрели. Очень профессионально. Уже через пару минут один из них вернулся с охапкой грязных лохмотьев.

– Обнаружили за бойлером, на кухне.

Шеппард покрутил носом.

– Их и отсюда можно было унюхать, – он принюхался ещё раз, – Денатурат. И не только.

Он повернулся к Джоан:

– Странные вещи держит в доме наша прекрасная леди.

Подождал ответа, но Джоан просто не могла говорить. Все мышцы напряглись, закаменело лицо, перехватило горло, сердце гулко стучало в груди. Она не могла заставить себя поднять глаза.

– Мусорщика ждали, полагаю? Чтоб – концы на свалку?

Она всё ещё молчала, не в силах оторвать глаз от кучи лохмотьев – старых, рваных, дурнопахнущих, вопиюще неуместных здесь и даже чем-то жалких. Они символизировали собой накатившую на неё безнадёжность. «Вот он, удел, человеческий».

– Разучились говорить, да? – участливо поинтересовался Шеппард. Чем мягче становился его голос, тем страшнее становилось ей. И ещё улыбалась эта женщина, Беттс. Большие зубы, глаза-щёлочки и рот – как порез от бритвы.

– Теперь. Эти тряпки – одежда бомжа, – он повернулся к одному из штатских, – Кроссли, вы дежурили в ту ночь. У вас были проблемы с бомжами?

Кроссли рассказал о драке бомжей, и как разбежались остальные. Шеппард слушал молча, иногда кивая.