Ирина Ребони - Детективный флёр

– Разве у меня сегодня день рождения? – удивленно спросила я.

– Привет, сестрица!

Лешка чмокнул меня в щеку и попытался сунуть мне в руки свои подарки, потом взглянул на костыли и потащил меня в кухню.

– Сегодня у МЕНЯ день рождения!

Я с удивлением посмотрела на него.

– Не морочь мне голову, – пробурчала я, – у тебя день рождения в феврале.

Лешка все-таки еще немного поморочил мне голову, после чего с пафосом воскликнул:

– Сегодня родился выдающийся артист Алексей Новиков!

Повод для радости и праздника действительно имелся. Тот сериал, в котором Лешка весьма удачно засветился в эпизодической роли, становился все более популярным. Самое главное, его работу заметили и оценили, так что теперь его персонажу, вместо того чтобы удалиться в небытие, предстоит выйти на передний план. Во всяком случае, в нескольких ближайших сериях он будет в числе главных действующих лиц, а там – как карта ляжет. Я была очень рада за брата, обнимала, целовала его, чуть не повизгивая от радости. Лешка не был красавцем. Чуть выше среднего роста, худощавый, русоволосый, с обычным славянским лицом. В общем, среднестатистический россиянин. Но в нем был внутренний свет, который и разглядели в той его роли. Если и дальше так пойдет, если он не утратит это свое качество, то успех ему обеспечен.

Мы сели пить чай. Лешка уплетал бутерброды, я тоже хотела к нему присоединиться, когда брат, внимательно разглядывая меня, спросил:

– Ксюха, что ты с собой сделала?

– Ногу сломала.

– Я не об этом. Ты стала такой бабищей… А ведь совсем недавно практически все мои приятели просили меня познакомить с тобой.

– Что-то я не припомню, чтобы ты меня с кем-то знакомил, – недовольно пробурчала я.

– Правильно, не было такого, потому что они тебя не стоили. А теперь… Талия в два обхвата, сверху – пушок, и это моя сестрица, а не артишок.

У Лешки весьма специфический юмор. Я его делила на две категории. Первая – «боцманский юмор», вторая – «юмор в коротких штанишках». Возможно, была и третья категория, но Лешка, совершенно незаслуженно считая себя джентльменом, в моем присутствии ее не использовал. Еще брат любил рассказывать анекдоты. Похоже, некоторые из них он сам и придумывал, настолько глупыми и пошлыми они были, и я себя ненавидела, когда хохотала над ними, не в силах сдержаться.

– Спасибо, братец, на добром слове, – процедила я, отдернув руку от бутерброда, – умеешь ты поддержать в трудную минуту.

– Это верно. Я всегда за тебя горой, так что ты, Ксюха, не обижайся, а прими к сведению. Кто еще кроме любящего брата скажет тебе правду? Сделай с собой что-нибудь, пока не поздно. Женщины это умеют.

Лешка продолжал уничтожать мои припасы, а я потягивала несладкий чай, постепенно успокаиваясь. Конечно, он прав, вынужденно признала я. Ведь и сама сегодня, стоя перед зеркалом, все это заметила, но решила, что и так сойдет. Нет, нельзя сдаваться врагу, а ведь время – тоже враг, причем, беспощадный.

– Вчера твой муж заходил, – бухнул Лешка, когда все припасы были уничтожены.

– Бывший муж, – поправила я.

– Какая разница? – лениво произнес разомлевший от обильной пищи брат. – Другого-то у тебя нет. И не будет, – ехидно добавил он, – если всерьез за себя не возьмешься.

Последнее Лешкино высказывание я проигнорировала.

– Чего он хотел?

– Просил номер твоего телефона или адрес.

– Надеюсь, ты не дал?

Во время скандала, связанного с моей последней публикацией, в мой адрес раздавалось столько злобных звонков, что пришлось сменить номер телефона. Новый номер знали только избранные.

– Разумеется, ничего не дал. Вообще-то, Юрка хороший парень, если бы не наркотики…

– Вот именно. Если бы… И чего он все время таскается, не оставит меня в покое? Уже пять лет, как мы официально развелись, а разбежались еще раньше.

– Говорит, что никого не любил так, как тебя. А еще говорит, что уже три месяца чистый.

Я горько усмехнулась.

– Три месяца – это не срок. Он и дольше держался, а потом все по новой. Только меня это больше не касается. У него ведь есть очередная жена.

– Уже нет.

– А как же ребенок?

– Выкидыш. Это случилось еще в прошлом году.

– Бедняги, – вырвалось у меня, и на меня нахлынула волна черного ужаса.

Когда-то и со мной случилось такое. Выкидыш на четвертом месяце беременности. Похоже, дети наркоманов не хотят надолго задерживаться в материнской утробе. Хотя, бывает и по-другому. Ну, что за день сегодня такой? Одни мрачные мысли и воспоминания. Нужно сосредоточиться на чем-то хорошем. Я подняла чашку с остывшим чаем.

– Лешик, за тебя! Я горжусь тобой, и ты обязательно добьешься успеха! Интуиция редко меня обманывает. Только, смотри, не зазвездись!

– Пока поводов для этого нет, – хмыкнул он. – Но если появятся…

– Тогда я стукну тебя по голове, а затем вылью на нее ведро холодной воды.

– Пожалуй, безопаснее оставаться скромным и обаятельным, – ухмыльнулся он. – Кстати, тебе в четверг гипс снимают? В одиннадцать? – Я кивнула. – В десять за тобой заеду. Будь готова.

Я предложила на всякий случай в среду созвониться. Мало ли что.

– Если я вдруг буду нарасхват, – солидно произнес он, – то пришлю надежную замену, так что не беспокойся. А пока сделай что-нибудь со своими волосами. Никогда не видел тебя такой неухоженной.

– На какие шиши? – грустно отозвалась я. – Скоро на хлеб денег не будет. Нужно срочно устраиваться на работу.

Лешка самодовольно усмехнулся и вынул из кармана стопочку купюр.

– Вот, на первое время хватит, потом еще подкину, так что действуй!

Я едва дар речи не потеряла.

– Когда это ты разбогател?

– Вчера. Небольшой авансик получил. Скоро буду грести деньги лопатой.

Я на всякий случай три раза сплюнула через левое плечо и взяла деньги.

– Ты не представляешь, как меня выручил.

– Почему же не представляю? Очень даже представляю. Сколько раз ты меня, безработного актера, выручала? Мне век с тобой не расплатиться.

– Не будем считаться.

– Вот именно, так что приводи себя в порядок, чтобы вновь засверкать… всеми своими тридцатипятилетними гранями. – Вот паршивец!

Я пошла его провожать. Мы остановились возле двери, Лешка обнял меня и чмокнул в щеку, затем отстранился.

– Хотел покружить тебя, как раньше, но вовремя опомнился. Вдруг спину сорву?

Я щелкнула его по лбу.

– Придурок.

Он рассмеялся и скрылся за дверью, а я смотрела ему вслед и улыбалась. Вот ведь, столько всякого-разного наговорил, а на душе светло и радостно. Мой брат – самый лучший придурок в Питере!

В больнице, к моему великому удивлению, все прошло без задержек, так что гипс сняли, ногу осмотрели, сказали, что все в порядке, забрали костыли, выдали палку и надавали кучу наставлений. Теперь мне предстояло каждый день таскаться в поликлинику на массаж и физиопроцедуры. Меня предупреждали, что нога под гипсом станет тоньше здоровой, так что я прихватила с собой джинсы и футболку, чтобы переодеться и замаскировать новый недостаток. Платье, в котором я сюда приехала, красило меня ничуть не больше, чем старый махровый халат, а я решила следовать совету младшего брата и следить за собой. А то считаю себя несгибаемой, мол, сам черт мне не брат, а ведь запустила себя. Лешка был прав, назвав меня бабищей. Почему мои любимые подруги ничего не говорили о том, как я выгляжу? Недавно Лера даже комплимент сделала: «Какая ты свеженькая! Вот, что значит, не работать и спать, сколько хочешь!». Вежливая ложь, не иначе. Зачем она мне? Я ведь не при смерти. А со сном у меня проблемы. То мысли спать не дают, то нога так чешется под гипсом, хоть волком вой. Теперь смогу чесаться, сколько захочу, подумала я и рассмеялась.