Нина Захарина - Семейная сага. Иван и Марина

– Маня, пригляди за всеми. Свечку потуши, как спать пойдёте. Схожу на речку, смурно мне что-то.

Маня встревожено взглянула:

– Не заболела? То-то ты всю неделю сама не своя.

Марина вздрогнула, жаром обдало лицо:

– Нет, не заболела. Но беспокойно мне, не знаю, почему.

– Иди-иди. Посидишь на речке, душа успокоится. За нас не думай, не маленькие.

Марина накинула тонкую шаль на плечи, от реки по вечерам веет прохладой, выскользнула из дома. На улице ни души. Хорошо, до околицы всего несколько домов. Торопливо прошла поле, вот и лесок, слышно уже, как речка шумит-чуть ниже перекат. И тут из-за дерева кто-то вышел. Вскрикнула от неожиданности, но в следующий миг узнала Андрияна, шагнула навстречу, оказавшись в кольце сильных рук. Не размыкая объятий, шагнули с тропки. От поцелуев и нетерпеливых ласк у Марины уже ноги подкашивались, как вдруг Андриян отстранился, ласково заглянул в глаза:

– Мариша, я зимовьё заброшенное привёл в порядок за эти дни, поедем?

Она кивнула. Андриян вскочил на коня, посадил Марину впереди себя, уткнулся лицом в душистые волосы, ласкал губами шею, плечи в вырезе блузы, нетерпеливыми руками то чуть касался груди, то обхватывал крепко, прижимался с силой. И Марина таяла в его руках, исходила истомой от жаркого нетерпения. И конь, словно чувствуя их возбуждение, всё быстрее бежал знакомой уже заброшенной тропой.

Возле зимовья Андриян спрыгнул на землю, Марина буквально упала в его протянутые руки, и он понёс ей внутрь. Есть пословица-счастливые часов не наблюдают. Сколько времени прошло? Наконец Андриян вспомнил, что даже коня не привязал. Поцеловав Марину, вскочил, вышел из зимовья. Конь мирно пощипывал траву. Вдалеке шумела на перекатах река, равнодушно мерцали звёзды, в зыбком лунном свете причудливо вырисовывались кусты. До рассвета ещё далеко. Андриян привязал коня, вернулся в зимовьё. Стараясь не шуметь, достал свечу, запалил, подошёл к лежанке. Марина спала, подложив под щёку ладошку. В слабо мерцающем свете свечи лицо её казалось юным и прекрасным, словно и не было этих лет. Андриян склонился, с любовью вглядываясь в родные черты. Словно почувствовав его взгляд, Марина открыла глаза, улыбнулась и подвинулась к стенке, давая ему место.

Домой Марина вернулась перед рассветом. Вошла осторожно, стараясь не шуметь, присела к столу, задумалась. Понимала, что играет с огнём. Связь с женатым мужиком опозорит её, солдатку, мать троих детей. Об Иване как-то не думалось. Почти четыре года, наполненные болью и тоской, не прошли даром. Вспомнились жаркие объятия Андрияна, его ласковый шёпот, любящий взгляд. Марина склонила голову на стол, уютно подложив руки, продолжая вспоминать сегодняшнюю ночь. И не заметила, как уснула.

Проснулась от лёгкого прикосновения. Рядом стояла встревоженная Маня:

– Мамань, ты что не в постели? С тобой всё хорошо?

Марина улыбнулась дочери:

– Всё хорошо. Выходила во двор, а потом задумалась что-то, да и задремала.

Маня покачала головой и полезла на печь. А Марина прилегла на полати, и снова погрузилась в глубокий сон. Когда проснулась, в избе было светло. Быстро встала, оделась. В доме непривычно тихо. На лавке ведро, накрытое холстиной, Маня уже подоила корову. Сколько же она проспала?

И полетели неделя за неделей. Марина расцвела, похорошела-любовь красит женщину. Мужики вокруг захороводились, двое даже попытались посвататься. Четыре года об Иване ни слуху-ни духу, сколько можно ждать – то. Но, получив суровый отказ, отступились. Какой ангел-хранитель берёг их в эти дни от чужих глаз? Вот и лето пролетело, и осень отошла, пришла суровая сибирская зима, всё окрест завалило снегом. С октября встречались они дважды в месяц. Чтобы отказаться от свиданий, и не помышляли, как они друг без друга? За стенами зимовья мороз лютует, а в их любовном гнездышке тепло и уютно. Зимой дни короткие, ночи долгие. Счастлива Марина, далеко вперёд не загадывает. Что будет, то и будет.

Декабрь во дворе, конец 1916 года. За окном завывает пурга, стучит в окна, всё вокруг белым-бело. Утром к скотине сквозь сугробы пробиваться придётся, всё заметёт. Тихо в избе, все спят. Марине тревожно, а почему, и сама не понимает. Не спится. Вздохнув, перевернулась на живот, и тихо охнула-грудь заныла, прижатая к постели. Марина испуганно села, ладонями подхватила груди, приподняла, ощутив их налитую тяжесть. Ей ли, родившей троих детей, не понять причину. Декабрь к концу, а женского недомогания в этом месяце не было. И не будет, скорее всего. Какой уж тут сон! Марина встала, накинула поверх рубашки шаль. В избе тепло, а её знобило. Подошла к окну. Посчитала по пальцам-в сентябре родится. Вот тебе и верная солдатка, отвергающая ухажёров. Позор то какой! Как людям в глаза смотреть? Месяцев 4-5 незаметно будет, а весной уже не спрячешь. Через два дня "их" суббота. Может. Андриян что придумает? Хотя что здесь придумаешь?

Два этих дня тянулись невыносимо долго. Недаром говорится: ждать да догонять-хуже нет. Наконец все субботние дела переделаны, в баньке все намылись, поужинали, и на печь. Марина с трудом дождалась, пока всё стихнет-шепотки, смешки сменились сонной тишиной. Быстренько собралась, и вон из избы. Андриян ждал за околицей. Она села в сани. В зимовьё давно не ездили, всё замело, да и тропа проторённая в глаза бы бросилась. Но и здесь случай помог. Знакомый на заработки подался, обосновался на прииске и семью вызвал. Андрияна попросил за домом приглядывать. Тот раз в неделю протапливал его дом, к этому соседи привыкли и внимания не обращали, когда приезжал. А что там у него в санях, кто присматриваться будет, не очень разговорчив Андриян. Вот и в этот раз въехал во двор, распряг коня, завёл в конюшню. Закрыл ворота, подхватил закутанную в тулуп Марину и понёс в дом. Запалил свечу. Марина скинула свой тулупчик, присела к столу. Андриян подошёл сзади, обнял:

– Что-то случилось, Мариша?

Марина вздохнула:

– Затяжелела я, Андриян.

Он сел на лавку рядом, взял её руки, прижался лицом, замер. Молчали. Наконец, не выпуская её рук, Андриян поднял голову:

– Полгода, Маришенька. Полгода я был счастлив. Думал иногда, что делать будем в такой ситуации, но гнал эти мысли от себя. Как жить без тебя, не знаю, не ведаю. Значит, в последний раз мы сегодня с тобою, нельзя нам больше видеться. Какое-то время у тебя есть, не сразу видно будет. А как поймут люди, скажешь, что силой я тебя взял, один раз только и было не по согласию.

– Да как же силой, Андриян? Прибьёт тебя тятька мой за такое.

– Прибьёт, знать-тому и быть. До смерти, может, и не прибьёт,– невесело усмехнулся Андриян,-За месяцы эти счастливые спасибо, любимая. Если б можно было вместе нам быть! Какие только планы я ни строил! Знаю, что невозможно, но… мечтать не запретишь.