София Эс - Успеть до полудня

На нас работает то, куда мы вкладываем свое внимание. Ты свое отдаешь стае, а стая работает на себя. Что же тогда остается тебе?!

Я опустила голову вниз и с глубоким вдохом-выдохом кивнула, подтверждая истинность его слов. Истинность, с которой мне ещё предстоит разбираться. Ведь, как оказалось, думать о самоценности и быть самоценной – это разные вещи.

Я крутила в руках тормозные колодки, которые тридцать минут назад сменила владельцу внедорожника. Сейчас от меня все дальше удалялись огни задних фар автомобиля, а я радовалась, что до конца смены осталось всего ничего. Хвала Великой Степи!

Утренний разговор с Эрамом оставил меня в разобранном состоянии. С чем-то я была согласна, против некоторых моментов бунтовала, и, как считала, вполне обосновано. Ну не могла я игнорировать видения, вроде, девочки с желтым велосипедом! Эта ситуация продолжала оставаться без моего должного внимания и изрядно напрягала. Время шло, а я не продвигалась вперед.

Могла ли я остаться в стороне от похищения документов?

Вопрос…

Я могла бы быть осторожнее в погружениях – это да. Четче отслеживать свое состояние во время считываний. Качественнее создавать якорь – то, что удерживает мое сознание в реальности, то, к чему я поднимусь из любых глубин бессознательного. И тогда не произошло бы той истории со считыванием волчицы… Наверное… Ведь вся штука в том, что – и здесь Эрам прав – меня никто ничему подобному не обучал. Все, что сейчас я делала, было открыто мной экспериментально. Те слова, что я использовала для описания проживаемых мной процессов, – это все лишь мое видение, то, как я интуитивно ощущаю соприкосновение и проникновение в чужие сознания. Это те ассоциации, которые раз за разом подбирал мой мозг, чтобы помочь организму узнать его возможности и безопасно перевести их в навыки.

Если бы я изначально оставила свои способности без внимания, чужие эмоции давно бы поглотили меня. Они и видения утопили бы меня еще в первый год жизни в общине.

Я не знаю, родилась ли с этими возможностями или они проявились во мне как защитный механизм от того ужаса, в котором я жила в детстве… Это все не так уж важно. Важен результат: я считываю эмоции окружающих, хочу этого или нет; я проваливаюсь в видения разного уровня погруженности, в не зависимости от моего желания.

И именно благодаря тому, что перестала бегать от себя и позволила, наконец, осознанно заходить в эти процессы, я начала обретать контроль над происходящим. Раньше со мной эмпатия и телепатия случались, теперь же я все чаще сама, намеренно, использовала их, чтобы получить необходимую информацию.

Стало ли мне легче жить? И да, и нет. Да – я не сошла с ума и адаптировалась в достаточной степени для нормального существования. Нет – мои способности не оставляют мне возможностей для бездействия. И дело не только в видениях.

Эрам покинул мою квартиру сразу же после разговора. Он сказал, что ему необходимо уехать из поселения, чтобы продолжить расследование похищения архивных документов оборотней. Я в очередной раз кивнула, отступила на несколько шагов назад и пожелала ему счастливой дороги.

Глупо…

Хотела ли я, чтобы он остался?

Возможно… Да…

С другой стороны, жила же я как-то еще вчера без него?

Как-то жила…

Устав от собственных терзаний и неопределенности, я умотала на работу, но и там большую часть дня истязала себя вопросами без ответов.

– Катиро! – в комнату для отдыха персонала заглянул старший Матори. – Чего киснешь весь день?

– Все хорошо, мастер, – обернулась к нему, стараясь убрать из глаз и тела напряжение. – Точнее, не очень, но я разберусь.

Выразительный взгляд оборотня многое рассказал мне из того, что он думает о моем "разберусь".

– Что случилось, девочка? Тебя кто-то обидел? – еще не тревога, но уже рядом. Не люблю, когда из-за меня переживают.

– Ничего глобального, мастер Матори, – благодарная улыбка, ласковый взгляд, – взрослею, видимо, задумываюсь о разном, – и морщины на лице мужчины начали разглаживаться.

– Меньше пока думай о высоком, Катиро. Лучше иди поешь, оно в твоем возрасте полезнее и безболезненнее. Выглядишь, да простит меня Великая Степь, как вурдалак во второй стадии отощания.

Привычные шутливо-поучительные интонации хозяина мастерской позволили улыбнуться, и сковывающая внутренности тревога несколько отступила.

Больше разговаривай с окружающими о себе, Катиро! Хватит держать все внутри!

– Скидываю двух оставшихся по записи клиентов на тебя и главного механика, – оборотень хлопнул меня по плечу, – а я – красиво домой.

– Красиво жить не запретишь, – одобрительно кивнула я и, хитро щуря глаза, добавила, – сегодня второй понедельник месяца, верно, мастер?

И уже направившийся от меня вальяжной походкой тигр застыл скособоченной фигурой в дверном проеме.

– И традиционный вечер танцев? – да, ехидства в моем голосе прибавилось.

Скособоченная фигура скрючилась.

– Знаешь, Катиро, твоя память в данном случае – опасное оружие, – сцедил старший Матори.

– Ага-ага, – поддержала мастера, как могла, особо, правда, не усердствуя. – Я бы даже сказала, зубодробительное.

Тигр отмер, выпрямился, обернулся, полоснув лезвием-взглядом, и теперь стоял уже ровно, но с самым несчастным выражением лица натирая шею:

– Не, ну что за молодежь пошла?!

– "Не любви, не тоски, не жалости", – процитировала я, снова согласно кивая головой и не скрывая душащую меня лыбу.

– Никакого сострадания к немощным, никакого уважения к старшим и никакой заботы о работодателе! – медленно и верно закипал мастер.

– Не, почтенный господин, – на попятный идти я никак не хотела, – кто ж Вам теперь виноват, раз Вы собственной когтистой лапой подписали себе приговор, согласившись обучать молодняк общины танцам.

– Да это ж все госпожа Матори!.. – привычно начал оправдываться оборотень, – Ты ж знаешь, что я ей отказать никак не мог, еще и после ее фирменного сатуроби! У меня с этого напитка жены начисто крыша съезжает, и я остаюсь согласным на все.

– Помню-помню, мастер… – сказала я, проскальзывая мимо ссутулившегося тигра. Открыла дверь в коридор, чтобы переместиться в рабочий бокс: дела-то ведь ждать не любят, и легкомысленно добавила, – видимо, поэтому Вы пили сатуроби госпожи Матори и следующий, и следующий разы, согласившись вести танцы не только для молодняка стаи, но и для женщин всей общины, а также для младшей детской группы… – выразительная пауза с моей стороны, и тихий стон от мужчины. – И сегодня у Вас первое занятие как раз с последними.

Вогнала я последнюю "иголку" и захлопнула дверь под грозный звериный рык. Может, и не стоило дергать тигра за усы, но иногда это весьма приятно.