София Эс - Успеть до полудня

Паром двигался все дальше и дальше от континента. Я все основательнее погружалась в сон, но тут чужое прикосновение внесло раздрай в мое расслабленное состояние. Массивная рука легла мне на плечо, приобнимая, а ноги сдвинули в сторону, прижав одну к другой.

Что происходит?!

Разлепив глаза, я сфокусировала взгляд на лице… Ламото. В его зрачках бензиновым пятном растекался азарт, только спичку поднеси и полыхнет так, что живым не уйдешь: хищник уже вышел на охоту. Я попробовала пошевелить плечом, чтобы сбросить его руку, но тигр лишь сильнее впился в меня пальцами. Тогда, зашипев, я дернулась из под него, больше не церемонясь, не таясь, Ламото же схватил за горло и, приблизив свои губы к моим, выдохнул:

– Не суетись, котенок. Сладкий Суи все сделает для твоего удовольствия.

И он облизал мне шею, а я нервно сглотнула.

Чтоб тебя асторикские блохи зажрали! Они плотоядные, помимо того, что кровососущие. Да, им будет противно кусать и жрать такую гадость, как ты, но ради общего блага они постараются и потерпят.

– Для своего удовольствия… – выцедила я, задыхаясь от удушливой волны его похоти, вожделения и ещё каких-то тягучих, липких фантазий. – Лапы убрал! – и я постаралась совершить обманный рывок, чтобы затем уйти вниз и в сторону, но оборотень заметил мой маневр и второй рукой, обхватив плечо, впился пальцами в ключицу. Он умело давил в мягкие ткани под костью – знает плешивый гад, где болевые точки. А мне было паршиво не столько от боли, сколько от его подлости и моей невозможности выдержать равнодушно чуждые прикосновения.

– Брось эти свои замашки… Мне можно, Кати-котенок, я же бета – сила и опора стаи, – его насмешливый взгляд мне в глаза, и он продолжил, – а для защитников общины нет запретов. – Ууууу, гребаная политика двойных стандартов оборотней! – Особенно от таких, как ты, – это уже брошено им презрительно, но когти он в меня запустил с наслаждением.

– Кккааак я? – Убери свои жалкие лапы, когтистые пальцы, наглую морду, высокомерный урод!

А когда его шершавый язык обвел мое открытое ухо (какого вовремя неубиенного вурдалака я собрала волосы в хвост?!), тошнота полезла в горло, давя полынной горечью, металлом и привкусом тухлого мяса.

Задышала часто, тяжело и, смотря прямо Ламото в глаза, выплюнула:

– Меня от тебя тошнит. Шаг в сторону, а то заблюю…

На последних словах тело качнуло, и Ламото проворно отступил назад, не скрывая брезгливости на лице. Постоял, гипнотизируя меня глазами, и снова прижался ко мне.

– Кати-котенок, не ломайся, – играючи ласково протянул тигр, перемещая руку на живот и сминая одним движением мою рубашку под грудью. – Ты сама подставляешься , как течная кошка!

Я?!

Когда?!

Когда валяюсь бездыханным телом на асфальте, глотая собственную кровь вместо воздуха?!

Или когда дрыхну кулем костей на деревянной лавке парома, пытаясь восстановиться?!

Или, может быть, когда я в шаге от рвоты, задыхаясь, с белым, под стать волосам, лицом, пытаюсь сдержать порыв заблевать палубу парома?

Тигр ты с пробелами не только в образовании, но и в навыках построения причино-следственных связей! Вурдалак исполосованный! Лучше б тебя в детстве за нуждающимися ухаживать привлекали, чем отпускали бегать на полную луну! Капканом тебе по причинному и безрассудному месту да лопатой по наглой морде! Обломаешься, импотент с манечкой величия!

И я отчаянно задергалась, стремясь вырваться любой ценой. А Суи лишь крепче впивался в меня, сминая, удушая, раздирая до алых пятен крови на рубашке. Сознание плыло, пальцы бессильно скребли тигра в попытке увеличить между нами дистанцию, отодрать его от себя хоть на миг, чтобы выдохнуть отравленный им воздух. Чтобы освободить себя. Чтобы не мириться вновь, как когда-то в школе…

Воспоминания тех дней стеганули яростью. Ни-за-что! Ни за что я не вернусь в тот кромешный сумрак, из которого выбиралась последние семь лет. Ни за что я не позволю себе вновь сдаться, смириться, согласиться терпеть.

Ни за что ко мне больше не прикоснется ни одно живое существо без моего согласия!

Ни за что меня больше не тронет, слизняк Суи!

И в одном рывке я вцепилась зубами ему в горло, доставая клыками яремную вену, и сжала руку на самом ответственном месте.. до хруста…

Под вой и скулеж оборотня провела еще серию болевых захватов, чтобы в итоге, склонясь, прошипеть ему на ухо:

– Я тебе не Кати, а Катиро, скользкий червяк Суи! – да, я зла, а когда я зла, со мной не нужно связываться. Меня вообще лучше не трогать. Заранее. – Хоть шаг в мою сторону, и я тебе все хвостики без анестезии поотрываю… котик, – завершила "ласково" и, подхватив свой рюкзак, ушла.

Остаток плавания я провела на верхней палубе, краем глаза постоянно держа Ламото в поле видимости. Он остался этажем ниже и теперь скалился уже в лицо другой девушки. Тигра с горячкой в штанах только кастрация исправит…

От воспоминаний о его лапах на моем теле передергивало сильнее, чем тогда, когда я впервые увидела шиаторского кэео. Шиатория вообще славится разного вида паразитами, исключительно гадского характера. Как правило, кэео попадал личинкой внутрь животного или человека и за сутки сжирал все его внутренние органы. В колледже во время практике нас возили в лабораторию морга, куда было доставлено тело с подозрением на наличие паразита. Как только патологоанатом коснулся скальпелем кожи живота погибшего, та лопнула, словно была под большим натяжением (а на самом деле так и было, как это выяснилось позже), явив длинного мерзкого вида кольчатого червя, поднявшего голову и осмотревшего всю нашу группу шевеля двумя боковыми жалами. Я в тот момент предположила даже, что тварь перед нами разумна, но преподаватель сказал, что это невозможно. Не знаю, возможно или нет, но в тот момент червяк точно соображал, что делает.

За подобными рассуждениями я провела остаток пути и вынырнула из своих раздумий, лишь услышав объявление капитана парома о прибытии на остров. О Великая Степь, благодарю тебя!

Домой я бежала, не разбирая дороги. Ламото выискивать в толпе прибывших не стала, юркнула в отправляющийся автобус. Потом сделала вынужденную пересадку и, оказавшись в нашем поселении уже после заката солнца, скоро шевеля ногами, таки добралась до родной квартиры.

…Душ – это первое куда я кинулась.

Отмывалась долго. Терла себя до красноты кожи мочалкой и даже щеткой, но ощущение липкой грязи в тех местах, где меня трогал Ламото, не проходило.

В голове ядовитыми осами вились скабрезные шуточки и слова тигра. Одно его "Кати-котенок, не ломайся… Ты сама подставляешься , как течная кошка" вызывало тошноту, и я так накрутила себя, что из душа понеслась обниматься с унитазом: рвало меня часа два.