Дарья Ратникова - Единственная для визиря

Сбежать было невозможно – за дверью огромного шатра, приспособленного под баню, дежурила стража. Девушки были из разных деревень, захваченных и выжженных по пути ирханцами. Они все были напуганы зверствами желтолицых и сломлены. Пока они мылись, за ними наблюдала пожилая добродушная женщина, которая, впрочем, не разрешала разговаривать. В руках у неё была острая палка с иглой на конце, которой она тыкала в тех, кто осмеливался заговорить. И всё же из недомолвок, объясняясь знаками, Амлон поняла, что везли их всех в подарок Повелителю – шейму всей Ирхании. Завоеватели возвращались домой с трофеями, главными из которых были они, самые красивые девушки Тарса.

Несколько раз, завязав глаза, её пересаживали из одной повозки в другую. Один раз даже они плыли по морю. Пока её вели в роскошную каюту, показавшуюся ей тюрьмой, она ощутила солёные брызги на лице. Она видела море всего один раз в жизни, в детстве. Тогда отец с матушкой ещё жили возле него. А потом… Рыбы стало не хватать, постоянные бури сносили утлые лачуги рыбаков, а в довершение ко всему появились пираты. И отец переселился в деревушку, подальше от моря. Он был мастером на все руки – мог рыбачить и дом срубить умел, поэтому его быстро начали уважать. А где уважение, там и достаток. Отец…

Амлон вздохнула и вернулась к действительности. Ирханцы обращались с пленницами хорошо – кормили, позволяли мыться, не били. Конечно, они же самый ценный товар! Но и сбежать никакой возможности не предоставлялось. Их хорошо охраняли, а путы на руках и ногах были очень прочными. После путешествия по морю, когда её свели на берег с корабля, завязав глаза, Амлон поняла, что она уже в Ирхане, в чужой недружелюбной стране. Здешний язык был ей незнаком, а среди запахов присутствовали те же пряности, что и в её еде. Отчаянье охватило её с новой силой. Если в дороге она молилась и ещё надеялась, что случится что-то непредвиденное, да хоть корабль утонет или на ирханцев нападут разбойники, то по прибытии в суровую жестокую страну желтолицых, надежда исчезла. Даже если теперь ей и удастся сбежать, долго во враждебной стране она не выживет, да и спрятаться здесь негде. Но Амлон старалась не предаваться без остатка отчаянью. Всевышний поможет ей, если только она не будет унывать и попытается сохранить трезвую голову, чтоб использовать любую возможность. Другого пути она всё равно не видела.

Через несколько дней, её путешествие наконец закончилось. Её вывели из повозки и сняли повязку. Перед ней предстал дом, непомерно огромный, с роскошными коврами, вазами, статуями и ещё тысячей предметов, для которых она не знала названий. Дом был похож на целое селение, с садами, фонтанами, парками, полными огромных деревьев и душистых плодов. А всё это венчал решетчатый купол, через который проникало солнце. В доме было прохладно, в отличие от улиц Ирхана, на которых можно было умереть от жары. Желтолицый страж развязал ей руки, развернулся и ушёл, не сказав ни слова. Его шаги гулким эхом отражались от каменных стен дома. И тут ей по-настоящему стало страшно. В Тарсе такого дома-дворца не было, наверное, даже и у короля. Неужели её привели к повелителю? От этой мысли стало дурно, а ноги затряслись от слабости. Она осмотрелась по сторонам, как раненый зверь, надеясь найти место, в котором можно спрятаться. Но ничего. Она стояла посреди абсолютно пустой и огромной залы с несколькими дверями по бокам.

Амлон сделала шаг к одной из дверей, когда та распахнулась. Вошла женщина среднего возраста в традиционном ирханском то ли платье, то ли халате.

– Ох! – Она всплеснула руками. – Ещё одну привезли по мою душу.

Она говорила на тарсийском с сильным акцентом, но довольно хорошо. Стало легче. Хоть кто-то в этой стране говорил на родном языке.

– Пойдём, деточка, я приведу тебя в порядок.

– Это – дом повелителя? – дрожащими губами выговорила Амлон.

– Что ты? Аим с тобой! – Расхохоталась женщина. – Это дом моего сына. Хотя ты небось в своей деревне такой роскоши никогда и не видела. Конечно, откуда тебе. Пойдём. Я приведу тебя в порядок. Сегодня ешь, пей, отдыхай, а завтра предстанешь перед повелителем.

– А зачем я ему? – Амлон знала ответ, но всё равно спросила, пока эта большая добродушная женщина куда-то вела её темными анфиладами.

– Ты смеёшься? Повелитель любит красивых девушек. Самых лучших отбирает к себе в гарем, остальных – куда придётся.

– Но я не хочу в гарем.

– Какая же ты ещё глупая! – Вздохнула женщина. – В гареме красота! Роскошь, покойно, уютно, не нужно думать, как прокормиться и во что одеться. Повелитель следит за достатком каждой наложницы, сыта ли она, красиво ли одета, всего ли ей хватает. Наложницам, прожившим в гареме более десяти лет, разрешают выходить за стены дворца и даже дают свободу. Была бы я чуть помоложе, – мечтательно вздохнула женщина. – Ты просто поверь – быть наложницей повелителя, это лучшая участь, которая ожидает такую красивую девушку, как ты.

– Но я не хочу быть наложницей! – Упрямо повторила Амлон. При мысли об этом всё в душе переворачивалось. Не нужна ей эта приторная роскошь восточного сада, эти вкусные пряные блюда, эта вся роскошь и жар востока. Домой бы, в тенистый садик и чтобы отец с матерью и братишками были рядом!

– Ты упряма, как два икла! – Всплеснула руками женщина. – Упрямых повелитель не любит. Ему нужны покорные. Упрямым дорога туда, куда не приведи Аим попасть!

Амлон не стала спрашивать куда. Ей и так казалось, что Ирхан – самое страшное место из всех, куда можно попасть и при жизни и после смерти. Что может быть страшнее? И неужели если будет выбор между гаремом и улицами, она выберет гарем и бесчестье? Нет! Не приведи Всевышний ей так сойти с ума!

А женщина между тем привела её в купальню, раздела, заставила залезть в большую ванну, наполненную водой до краёв, дала каких-то солей и притираний и попросила отмыться как можно тщательней – завтра встреча с повелителем. Амлон послушалась. Она любила воду и холодную и горячую. Если бы можно было плавать всю жизнь, не выходя на сушу… Она закрыла глаза и вспомнила любимую деревню, отца, мать, братьев. Вода позволяла расслабиться и забыться ненадолго, чтобы не сойти с ума от отчаяния и осознания того, насколько она теперь далека от родины. Здесь, в Ирхане у неё нет ни родных, ни друзей, ни одного человека, который пожалел бы её. Даже вот эта, вроде бы, добрая женщина, искренне не понимает её горя.

После ванны женщина причесала ей волосы и заставила померить несколько платьев. Амлон вела себя как кукла, послушно разрешая надевать на себя всё, что нравится той. Правда, платья казались ей слишком уж открытыми, и она неуютно себя в них чувствовала, словно голая. А женщина вдруг всплеснула руками:

Читать дальше