Айя Сафина - Падальщики. Книга 4. Последняя битва

Самыми нормальными и нейтральными во взаимоотношениях, как всегда, являлись инженера. Немой Миша, рыжий Ульрих и итальянец Фабио. С ними я быстро нашел общий язык. К сожалению, их нейтральность делала из них плохих осведомителей, они больше фанатели от системных плат, баллистических экспериментов и механики, нежели от людских взаимоотношений. А потому приходилось рыскать в поиске информации в других местах.

И тем не менее, я не мог не заметить, как разительно отличалась здешняя атмосфера от той, что царила на холодной сырой подземной Желяве.

На Желяве мы мало обращали внимание друг на друга, мы были ослеплены единственным стимулом – выжить любой ценой, и любые романтические мотивы и сентиментальности обходили нас стороной либо мы сами гнали их прочь. Теперь же я не мог не заметить постепенную смену атмосферы, когда с каждым днем свобода на поверхности становилась доступнее.

Люди ограниченным количеством работали на заднем дворе под фильтрующим куполом, который был далек от совершенства, но уже подавал неплохие надежды, ведь его вертикальные теплицы дадут натуральный урожай из овощей и салатов, которые наконец разбавят соевые бобы. Люди стали жить над землей, пусть и в герметичном боксе размером в два этажа, но это тоже был огромный шаг вперед.

Взять хотя бы сегодняшнюю гонку мутантов, которую устроили ради потехи жителей восточного крыла: они с азартом наблюдали за кроссом ребят вокруг гостиницы, перебегая от окна к окну и болея за своего бегуна. Выиграл Зелибоба. Тесса пришла последней. Мутант из нее хреновый.

Куки развлекала людей йогой в спортзале, даже Падальщики присоединились к этому занятию. Правда Фунчоза в основном всем портил воздух, изогнувшись в десять петель в очередном асане, за что его долго проклинали, так что до глубоких медитаций нам пока было далеко. И все же жизнь людей все больше наполнялась дружбой и веселыми событиями.

Более того, сегодня проснулась зараженная, которая стала центром важнейшего эксперимента Кейна, и снова ее пробуждение добавило надежды во все более ярче разгорающийся огонь человеческой жизни. Мы жили триумфом. Мы были опьянены им. Никогда еще моя жизнь не была наполнена столь сильным предвкушением чего-то хорошего, которое заставило меня забыть бездонное отчаянье, пожиравшее мою душу в подземельях Желявы. Я был готов экспериментировать, как Кейн. Он многих заразил своей победой, которая сверкала, как яркий пример того, что самая маловероятная гипотеза может оказаться верной.

– Я хочу взять Лина завтра в миссию, – сообщил я своим сержантам.

Электролюкс уже вовсю загружался рисовым пуддингом и пятидесятилетним шардоне, Вольт пал жертвой томных взглядов группы девушек, под влиянием все того же престарелого шардоне. Вот тебе и другая сторона отсутствия отчаяния. Когда мы вместе были озадачены тревогами по поводу нашего выживания, он мне нравился больше. Никакой радости и развлечений, а лишь работа и решение задач.

– Командиры тебе не позволят. Лин – человек, – наконец произнес Вольт, нехотя оторвав взгляд от румяных девиц.

– Лин шарит в настройке серверов, а нам нужно настроить пакетную коммутацию между маршрутизаторами.

– Раньше нам радиорелейной связи было достаточно. Чего тебя на оптоволокно потянуло? – спросил Электролюкс с набитым ртом.

Брызги рисового пуддинга изо рта Электролюкса осели на моей черной футболке яркими белыми пятнами, но шардоне не позволило ему этого заметить.

– Вся территория Европы уже прорежена волокном, нам всего-то и нужно, что возобновить передачу. Радиорелейка дает скорость потока данных всего десять гигабит в секунду, а оптоволокно – терабайты.

– Нам хватало.

– Мы жили под землей! – произнес я напором.

Наконец шардоне чуть ослабило хватку мозгов моих сержантов, и они обрели долю серьезного настроя, в котором жили последние двадцать лет до приезда сюда.

– А сейчас мы на поверхности ловим сигнал от неизвестной базы, на которой могут обитать другие люди. Нам необходимо восстанавливать оптоволоконную связь, чтобы общаться с остальными базами выживших.

– Ты даже не знаешь, что мы там найдем, – недоверчиво заметил Вольт.

– Может, это просто глюк или старая база данных потекла от глюкнувшего сервера.

– Чую я, не все так однозначно с этой поверхностью. Мы с вами ехали сюда, не зная, что нас ждет. А теперь ты стоишь на втором этаже здания и пьешь кислую гадость из Хроник по пятьдесят баксов за бутылку.

– А ведь я чуял, что они переоценивали эту хрень, – Электролюкс дополнил бокал до краев, демонстрируя абсолютное отсутствие логики между словами и действиями.

– Хочешь Лина – будет тебе Лин. Ты главное у Тесс спроси.

– Она мне не начальник. Мы на одном уровне иерархии, – тут же взъерошился я.

– Это было на Желяве. Тут нет Генералитета. Тут есть одиозный Кейн со сворой заразных для нас чуваков, которые пляшут под ее дудку.

– Я не один из них! И никто из командиров Падальщиков не встанет под ее флаг!

– Можешь хоть обдристаться здесь своей гордыней, но она тут нехилую заварушку устроила, признай. Гонялась за зараженными, тыкала в них шприцами, а потом вообще врукопашную сошлась и в клетку посадила в то время, пока мы сидели в тюрьме и ждали расстрела.

Все Падальщики, а потом и выжившие люди смотрели видеозаписи, сохранившиеся после миссий Тесс в ИКЕЮ, в лес, в оптический завод. Умопомрачительные догонялки с опаснейшими существами на земле превратились в местную пропаганду, быстро перекочевывали из компьютера в компьютер и превращались в динамичные экшн-видеоклипы, даже музыкальными ремиксами обрастали. Армия поклонников Тесс пополнялась.

Среди Падальщиков же доля солдат восхищалась ею, другая часть по-прежнему относилась к ней с недоверием, были и те, кто откровенно ее не переносил, потому что знал ее суровое и временами жестокое нутро единоличника, ставившего цель превыше человеческой жизни. Кто-то даже видел в ней будущего Триггера, ну а после того, как Фунчоза вырезал надпись на первом этаже, теперь все понимают, что схожесть их характеров привела к схожести в других аспектах. И это не случайно. Люди объединяются мотивом.

И все же Тесса заслужила обожание и даже благодарности от Падальщиков, пусть и скупой. Я за все те двенадцать часов оригинальных записей ни разу не моргнул, не глотнул, а Фунчоза даже два обморока разыграл: первый, когда Тесса дралась с зараженным на кулаках, а второй – когда Ульрих подавился сосулькой в лесу, и каждый раз когда в кадре отвинчивали колпачок на пакете с кровью, Фунчоза вскрикивал, как девчонка, и прятался за спинкой кресла с криками:

– Они уже померли? Кровищи много? Органы торчат?