Галина Горячева - Время горбатых елей

– Ну, вот и деревня – нарушил молчание директор.

Деревня была большая. Дома в основном старые, одноэтажные с наличниками и палисадниками. На краю деревни стояло несколько новостроек. Почти все они были каменными, некоторые двухэтажные. Среди них возвышался единственный трехэтажный дом с балконом. Его окружал каменный забор с коваными резными воротами. Это и был дом директора колхоза, как позднее узнал Виталий. Скоро машина вылетела за околицу. Отделенная от деревни большим полем, стояла ферма. Выглядела она убого и серо. Еще крепкое здание, как видно, не обременялось особой заботой со стороны хозяев. Стекла во многих местах были выбиты. Кое-где и рам не было. Стены были неопределенного цвета, а внизу вообще не отличались от навоза. Территория захламлена. Забор местами отсутствовал.

– Ну вот, полюбуйся на наше коровье общежитие – балагурил Руслан Николаевич. – Постояльцы то уже в поле. Трава пошла. С телятами, думаю, больше двухсот будет. Во. Какое хозяйство.

С детства привыкший к порядку, Виталий усмехнулся:

– Да в этом хозяйстве хозяином и не пахнет.

– Вот тебе и карты в руки. Берись. А я тебя сейчас с коллективом познакомлю. Вася, крикни баб.

Из бытовки вышли женщины разного возраста и трое мужиков. Один из них был теперешний заведующий. Звали его Сергеичем.

– Да он и вправду староват. Да и перегаром несет – про себя думал Виталий.

– Опять с перепою – зыркнул Смекалов на заведующего. – Вот, знакомься, претендент на твое место.

Приветливо оглядывая Виталия, Сергеич радостно заулыбался:

– Спаситель мой явился. Слава Богу – он почти театрально поднял руки к небу. – Ты, парень, не робей. Я тебе помогать буду. По привычке захаживать буду, и чего не знаешь, всегда обскажу. А то на полставки меня переведите. Я согласный. Сам пойми, отдыхать мне пора, а замены нет. Пустеет деревня. Молодежи мало стало. Передать пост некому.

– Давай, дорогой, решайся – повернулся к нему директор Смекалов и, засмеявшись, добавил. – Ох, не везет нам. И этот нерешительный попался.

Виталий молчал. Он был ошеломлен. События валились, как из рога изобилия. Он попросту не успевал их осмысливать. Его глупая несдержанность в ссоре с сестрой, бегство из Москвы в эту дальнюю даль и эта попытка трудоустройства – все это было чередой необдуманных, импульсных поступков. Он понимал, что все это неправильно, что так не должно быть. Но это было. Была и эта ферма и этот директор со своими хитрыми глазами и пошловатой усмешкой, и он, стоящий перед выбором и перед людьми, как плохой ученик на экзамене. Он стоял и молчал. Со стороны казалось, думает. Но голова его была пуста, никаких особых мыслей вроде бы и не было. Чего он ждал, он не знал. Но он дождался. Со стороны деревни к ферме медленно подходила девушка. Чем больше она приближалась, тем легче можно было разглядеть ее лицо. «Красная шапочка». Да, это была она. Все в той же куртке, только уже без берета. В руках она держала бидон и пришла видимо купить молока. Весенний легкий ветер задувал ее модную челку, обнажая милое лицо. Ее глаза были устремлены на Виталия. В них читались интерес и удивление.

Глава 3

Лида и вправду пришла за молоком. И вдруг увидела того парня, что ехал с ней в поезде. Кажется, она его еще и раньше видела. Но где? Она не помнила. Высокий, спортивный с отросшими волосами и красивыми глазами. Да, именно глаза она и запомнила. Даже не сами глаза, а взгляд. Он был какой-то грустный и даже зовущий. Увидев этот взгляд, Лиде сразу стало тревожно. Она пыталась понять эту тревогу и потому все настойчивее вглядывалась в парня. Он стоял с работниками фермы. Почему-то все молчали. Лица были озабочены. Лида подошла к своей соседке тете Насте и, показывая бидон, спросила:

– Молочка дадите?

Тетя Настя, молча, взяла бидон и, взяв девушку за руку, направилась к ферме.

– Что это у вас за сходка посреди бела дня? Вроде бы время дойки.

– Да. Доить пора. Это верно. Видишь, директор нам новое начальство сватает. Да что-то парень не очень рад новому месту. Видно нас испугался или фермы нашей. Видно, что городской и холеный. Не пойму, откуда он к нам свалился. Где его Николашка отыскал.

– А я с ним в поезде ехала. От самой Москвы – поделилась девушка.

– Стало быть, москвич – отозвалась тетя Настя, наливая молоко.

– Ага. А у вас что, своих некого ставить?

– А у Руслана Николаевича своими только те бывают, кто ему в рот смотрит, да на него работает. Мы ведь директора не потому Николашкой зовем, что у него отчество Николаевич, а потому что раньше за глаза так последнего царя звали. Наш тоже царя местного из себя строит. Да ведь и укротить то его некому. Вот что обидно. Нет теперь у нас ни порядка, ни закона. Вот Николашка и пользуется моментом. Кошелек набивает. Вот так, Лидуся. На молочко. Держи. Вечером забегу к вам. Передай маме.

Лида жила в Москве, одна в родительской квартире. Раньше они жили там все вместе. Отец был военным. Мать работала в плановом отделе автомобильного завода. Квартиру они получили сразу же после рождения дочери. Радовались как дети. Счастью не было предела. И дочь и квартира, все в один год. Мебель доставали с трудом, но квартиру обставили удобно и уютно. Гнездышко, да и только. И птенчик их родной в этом гнездышке. Разве не радость. Разве не счастье. Девочку назвали Лидой. Росла она без особых хлопот. Училась хорошо, родителей слушалась беспрекословно, и никто не сомневался в светлом будущем дочери. О деньгах тогда не думали. Денег было как у всех. Отец, как военный, получал по тем временам прилично. Мать тоже зарабатывала хорошо, хотя и меньше мужа. Главный предмет гордости – хорошая семья. Отношения между супругами были теплыми, любящими. Будущего никто не боялся. Счастье казалось бесконечным. Дочке они желали того же. Они думали, вот придет в их дом парень, похожий на отца молодого, и подарит их Лидочке свою любовь. И заживут они счастливо да дружно, и подарят бабушке с дедушкой внуков. С этими счастливыми ожиданиями они жили все последние годы в Москве. Годы шли, а счастливые прогнозы не сбывались. Парень не появлялся. Зато в стране начали происходить большие изменения.

Сначала умер Брежнев. Меньше чем через год похоронили его преемника Андропова. Назначенный на его место, сильно престарелый Черненко то ли от радости, то ли от страха умер почти сразу же после назначения на пост руководителя страны и коммунистической партии. Переждав череду траурных событий, и поправ соперников, в закулисной предвыборной гонке у власти оказался Горбачев. Он не задался извечным русским вопросом «что делать?», и не утрудил себя долгими раздумьями, чтобы наилучшим образом ответить на этот вопрос. Опираясь на бесчисленные советы иностранных друзей, «искренне» радевших о процветании Советского Союза, он сходу приступил к оттачиванию ораторского мастерства. Удивлял народ длительностью и разнообразием речевых оборотов. Под шум телевизионной болтовни о «судьбоносных» переменах и необходимости «перестройки» в страну уверенно вползли голод, безденежье, беззащитность, бандитский и чиновничий беспредел.