Эдуард Семенов - Икона. Монета. Два меча. Вывозу из России не подлежат

– А кто это, Боб?

– Боб!

При этом имени Свят напряг мышцы спины и повернулся. Медленно- медленно. Пока наконец, не смог видеть всю компанию. Их было человек пять-шесть, стриженных под нуль, и патлатых, в наколках и без, с помутневшими взглядами и желтыми пальцами от постоянного курения папирос до конца, пока пальцы не задымятся. Во главе их и восседал Боб, по-турецки, голый по пояс. Рядом с ним лежала куча, только что выигранного шмотья, в руках он держал засаленную колоду карт. Их взгляда встретились, Свят приподнялся. Он не чувствовал ничего, кроме дурманящего чувства удовлетворения. Вопреки всему он сможет расквитаться с последним своим врагом.

Боб щелкнул пальцами. Кудрявый парнишка, "шестерка" склонил к нему ухо. Тот, что-то шепнул ему и Свят увидел как, "шестерка" засеменил к нему. Он был небольшого роста. Этот "шестерка". Где-то по плечо Святу, поэтому следя за его приближением, ему пришлось наклонять голову до тех пор, пока подбородок не уперся в грудь. "Шестерка" дернул Свята за рукав.

– Подойди к пахану.

Свят сделал неуловимое движение рукой. Ноги паренька оторвались от земли и он, прочертив задницей метра полтора по бетонному полу, растянулся под нарами, раскинув руки. Из носа у него потекла красная юшка.

– Ах ты су..ка! – прошипел Боб. Его глазах блеснули злая усмешка.

– Отпетушить красавчика!

– Ха-ха! – заржало его окружение, – хорошая будет "невеста".

Три здоровенных битюга поднялись со своих мест, больше просто не могло разместиться в узком коридоре. Свят прижался спиной к холодной двери. Он не собирался звать на помощь. Нет! Он просто стоял и ждал, глядя на ухмыляющиеся рожи .За первой тройкой выстроилась живая очередь .Ублюдки остановились в метре от своей жертвы.

– Иди к нам сам, – зубоскалил тот, кто в центре, – тебе понравиться. Мы тебя не больно трахнем.

Эта фраза всех рассмешила. А говоривший даже обернулся назад, чтобы проверить реакцию босса. В этот момент Свят оторвался от стены. Отвернувшийся почувствовал движение воздуха, что-то тяжелое обрушилось на его голову, и он погрузился в темноту…

Такое мог предпринять и самое главное осуществит только человек, которому нечего терять. Оставив за собой коридор из тел, корчившихся от боли. Свят как "торнадо" пронесся по камере, сокрушая всё и всех, кто оказывал ему сопротивление.

Один из сокамерников, отлетев от мощного толчка, наткнулся спиной на толстую деревянную стойку, поддерживающую второй ярус. Стойка, не выдержав со стоном хрустнула и вся деревянная конструкция обрушилась вниз, подминая под собой нападающих. Тяжелая доска, отскочив, сильно зацепила за бедро Свята, но он в горячке, не почувствовав боли, легко откинул её в сторону…

На пульте у дежурного по КПЗ бешено задергалась красная лампочка. Щёлкнув тумблером, он сообщил по громкой связи.

– Драка во второй камере. Срочно пошлите группу для усмирения и выяснения причины.

Кованые сапоги специально натасканных волкодавов загромыхали по железному полу, сотрясая в руках резиновые дубинки, очень точно окрещенные "усмирителями". Они достигли дверей камеры вместе с Грозным, Леной и Вячеславом. Грозный, увидев ребят из конвоя, сердито спросил:

– В чем дело? Почему такой шум?

– Драка во второй, Степан Андреевич!

Грузным голосом ответил здоровяк со старшинскими погонами.

– Во второй! Так там же Стрельцов. Ну-ка, быстро открывай!

Старшина зазвенел связкой ключей.

Свят остановился напротив всё также неподвижно сидящего Боба. Его, Свята, грудь ходила ходуном из ноздрей с шумом вырывался горячий воздух. Боб смотрел на разошедшегося Свята снизу вверх.

– Всё, хватит, порезвились и будя! Слышишь?

Он кивнул на дверь, за которой раздавался рокот голосов.

– Это за тобой пришли! С ними не сладишь.

Свят оглянулся на шум. Дверь еще не открылась.

– Ничего успею!

Его кулак, прочертив красивую дугу снизу вверх, точно чиркнул по кончику носа…

Первым в камеру ворвался старшина. То, что предстало его взору, не поддавалось никакому объяснению. Но особое внимание его привлек, воющий от боли, Боб. Стоя на коленях, он, задрав голову, пытался остановить текущую из носа кровь, но она не переставала и ручьями стекала сквозь пальцы. Зрелище не из приятных. Такого раньше здесь не бывало. Рядом с ним стоял Свят.

– Ах, ты! – выругался милиционер, поднимая над головой дубинку, но она не достигла цели.

– Стой!

Степан перехватил руку. Старшина недоуменно оглянулся, но увидев, начальника, расслабился. Следователь поманил его рукой…

Лена бросилась на шею ничего не понимающему Святу. Она обсыпала его поцелуями не переставая повторять:

– Милый! Дорогой! Ты свободен! Это ошибка! Ты свободен!

Свят поднял её на руки и, прихрамывая, вышел из камеры. Его никто не остановил.

А старшина, выслушав объяснения следователя, как ни в чем не бывало принялся деловито подгонять, стонущих от боли, заключенных. Не переставая, покрикивал:

– Ну быстро, встали. Наломали дров сами и ремонтируйте.

Машина с раненым Святом только что укатила. Падение тяжёлой доски на ногу все же не прошло безобидно. Остыв, бедро стало сводить. Обнаружился сильный ушиб. Доска перебила мышцу.

Чувствуя вину перед ними, Степан, извинившись, сразу же отпустил его. Делать было больше нечего и Степан решил поехать домой. Машина, мягко шелестя шинами, отъехала от подъезда, и перед его глазами замелькали фонарики, убегающие вдаль.

Степан почти не следил за дорогой. Зачем! Если она абсолютно пуста. Кому надо разъезжать по ней в три часа ночи. Иго мысли были заняты другим. Он никакие мог понять, где он всё же допустил ошибку. Вспоминая слова всех опрошу иных за сегодняшний день у него не проходило чувство, того ,что кто-то ему солгал. Но кто? Он старательно просеивал всю информацию, пропуская её через мозговой детектор лжи.

Справа за окном мелькнула светящаяся неоновыми огнями реклама профессионального клуба "Тигры". Он переключился на него.

В сквере, за кустами, прямо напротив входа в клуб припарковались две машины: серебристо-серая "девятка"' и белые "Жигули" шестой модели. Они явно оказались здесь не случайно в столь позднее время.

Мигнув поворотниками, Степан прижался к обочине. Направился к скверу, стараясь держаться в темноте, поближе к высокой решетчатой ограде.

"Девятка" стояла боком с вывернутыми колесами, создавалось такое впечатление, что её в спешке бросили. Степан обошел вокруг. Так и есть. Одна дверь не закрыта. Открыл капот. Потрогал мотор. Холодный. Значит стоит давно. У "Шестерки" тоже колеса вывернуты, но хозяин её видно не так спешил. Все двери на запоре. Степан заглянул в окно. Ничего примечательного. Зато внимание его привлекли номера. У "шестерки" – иногородний. Это показалось ему странным и он списал его в записную книжку. Немного подумал и чиркнул туда номер "девятки". На всякий случай!