Дмитрий Вересов - Аслан и Людмила

— Ну, что стоишь? Пойдем!

— Деньги, пожалуйста, вперед. — Он кашлянул и кротко на нее посмотрел.

— Так сколько же ты стоишь? — спросила она, хотя прекрасно знала. Побеспокоилась об этом заранее. Хватит ли на такое удовольствие…

— Сто долларов в час, — сказал он быстро.

— А что, время уже пошло? Или будем стрелять из стартового пистолета? — Она скрестила руки на груди и чувствовала себя полноценной женщиной вамп.

— А у тебя есть стартовый? — с неожиданным интересом спросил он.

— Нет, — стервозно ответила она. — У меня настоящий.

— А-а-а, — улыбнулся он. — Так и у меня тоже. Только ты, кажется, не дуэль заказывала…

Ладно. Она дала ему деньги, которые уже были приготовлены у зеркала.

— Здесь сто. Надеюсь, больше не понадобится, — сказала Мила и поняла, что дальше своего стервозного тона к делу продвинуться не может. Надо было бы плавно перейти в комнату, где она разложила диван. Но тотальный контроль над ситуацией при этом как-то подозрительно таял. Все-таки, подумала она, мужчинам легче покупать женщин. Они остаются хозяевами положения.

— А ты чего так нервничаешь? — участливо спросил он и положил ей руки на плечи. — Ничего ж такого. Сплошной восторг!

И он обнял ее за талию. Начал целовать в шею, как школьник на дискотеке. Она попыталась отстраниться, но он присосался намертво. Она сморщилась и вырвалась. Это явно можно было получить бесплатно в другом месте.

Он вопросительно поднял брови.

— В душ сходить не хочешь? Профессионал…

— А я чистый, — парировал он с вызовом. — Тебе вообще повезло.

Потом он слегка стушевался:

— Понимаешь. Я в первый раз. — И посмотрел на нее затравленным взглядом. Думая, что по его глазам она скорее поймет, что именно он ей сообщает.

Она чуть не сказала ему «Я тоже». Но вовремя прикусила язык. С некоторым недоумением посмотрела на вполне востребованного, сильного парня с такой, гм, продажной рожей. И спросила:

— Так, что значит — в первый?

— Да вот, друг халтурку на выходные оставил… А я что? Как говорится, яйца встряхнул — и на работу!

— Боже… — простонала она. — Давай-ка разойдемся полюбовно. Мне твоего дебюта не надо.

— Что, прелюдия закончилась — люди могут уходить? — Он не очень то расстраивался. — Может, чаю хотя бы дашь…

Они сидели на кухне. Пили чай. Костик, не заморачиваясь стеснением, намазывал себе бутерброды с сыром. Сыр фатально уходил на Костика. Но это ничего…

Он с легкостью рассказывал ей о себе. Он был женат. Он был стеснен в средствах… И он был полон амбиций и потенций.

Но самое приятное в их беседе заключалось в том, что больше она его никогда не встретит. А потому он стал первым человеком, которому она рассказала все. Не особо трепетно. Не отдаваясь драме целиком, скорее отстраненно. Как будто бы говорила о какой-то своей одуревшей подруге.

Он ел, как будто его не кормили пять дней. Но суть ее печалей схватил на лету. И увлеченно начал втолковывать ей собственный взгляд на вещи.

— Любовь — не спирт. Она, как человек. Дурнеет, полнеет и делает, в конце концов, подтяжку. Или загибается совсем. А все кричат — куда ушла любовь? Она подохла! На коврике в прихожей.

Мила подпирала голову ладонью и слушала. А Костик сокрушался и не на шутку страдал, как Моцарт, сочиняющий симфонию.

— Любовь — байда. Слабые только любят. Обязательно надо за кого-нибудь зацепиться. И чтобы на всю жизнь и с гарантиями. Просто боятся умереть одни. А умирать-то все равно в одиночку. Так вот скажи мне, — при чем же здесь любовь?

А потом у него был тайм-аут. Он ел. И вновь кидался в бой. Теории рождались прямо у Милы на глазах. Она даже не замечала, что все они друг другу противоречат.

— Я знаю, в чем твоя беда. Когда любовь смешивают с чем не надо — получается извращение. Фетишизм! Ну, там, чужой носок нюхать и любить одновременно. Или, знаешь, боль терпеть и любить. Или мучить и любить. Точно так же, щи варить и любить — извращение. Все кругом извращенцы! Собирались бы лучше семейными артелями. Дежурная бы раз в неделю варила на всю компанию. График там. Общие деньги на питание. А мужчины, — он помахал рукой, — где то там. В номерах. Зачем все в дом тащить?..

— А у тебя и вовсе случай смертельный! — утешил он ее. — Будешь всю жизнь сидеть привязанная к батарее с небритыми ногами… С кавказцем-то. Порода у них такая… Вот у моих соседей есть — так без намордника и не выходят. Любовь нелепа! Как желание, чтобы тебе делала уколы одна и та же медсестра. Ну, не будешь же уходить из кабинета, если сегодня Оля, а не Аня. Уколы одинаковые. Шприцы, может, разного калибра. Но пусть укол делает кто угодно, лишь бы сделал стерильно и заразу не занес. А с медсестрой потом до смерти жить в этой ситуации — это как бы лишнее. Сечешь?

— Жизнь — это не стоп кадр. Ты мечтаешь о счастье? А как ты его представляешь? Ты видишь, вот вы, счастливые, смотрите, как двое детей едят йогурт и улыбаются. А загляни-ка до этого кадра, когда ты перла сумки на девятый этаж, а муж смотрел телевизор, закинув носки на люстру. И после йогурта — грязная посуда, подравшиеся дети и выпивший лишнего и не заработавший нужного муж. Ну, зачем, зачем тебе этот йогурт?!

— Мне не йогурт нужен. Мне он нужен. Он меня спас.

— Ну и? Спасибо сказала? Подарила коробку конфет и успокоилась. Он что, тебя шантажирует тем, что спас?

— Я ему вообще не нужна. Он говорит, что просто так спас, а не для себя. Чтоб жила.

— Вот и живи. И желательно регулярно.

Потом он явно наелся. Потянулся и зевнул.

— Вот такие дела, подруга. Я бы рад помочь — да грех на душу брать не хочется. — И он доверительно добавил, прикрыв рот ладонью, как будто их кто-то мог слышать: — Я тут анекдот один слышал. По твоей теме. У чеченца в брачную ночь с женой что-то не получилось. Ну, попереживали. И все вроде у них наладилось. А потом видит жена: все в туалете описано. Она его и спрашивает: что, мол, с тобой? А он говорит: кто меня раз подвел, тому руки не подам. Гы-гы-гы. Класс! Правда?

— Ну, это неправильный чеченец был. Правильный бы отрезал, — сказала она со знанием дела. Он чуть не подавился.

— А ты ничего… И куда мужики смотрят. Такой бабец. Но ты не переживай, скоро твой Букет Левкоев прочу хает, что к чему.

— Кто-кто?

— Ну, я ж не знаю, как его у тебя зовут. Может — Обвал Забоев или Улов Налимов? Рулон Обоев, Погром Евреев, а может быть, Угон Харлеев…

Через час ей казалось, что она знает Костика всю жизнь. У нее сводило живот от постоянных приступов смеха. Она уже три раза облилась чаем и два раза почти что падала под стол.

— Послушай, а у тебя есть комп? — Она кивнула. Он поднял палец. — Любую проблему в современном мире можно решить через Интернет.

И через две минуты, азартно стуча по клавишам, он говорил: