Наталья Аверкиева - Разреши себя любить

– Почему ты ничего не сказала мне?

– А что я должна была тебе сказать? – вскочила она и взмахнула руками. – Ты всегда его прикрывал! Ты врал мне! Ты постоянно мне врал! Я думала, что ты заодно…

– Дура! – рявкнул я на нее. – Я просто не хотел тебя расстраивать!

– Вот и я не хотела тебя расстраивать!

Я замолчал, покрутил в руках сигареты, но курить не стал.

– Ты хочешь, чтобы он вернулся? Ты сама хочешь к нему вернуться? Только честно.

Она включила чайник, достала чай и сделала нам бутерброды.

– Не знаю, Дэн. Я так устала от него за эти два года, что не знаю, хочу ли я вообще иметь с ним хоть какие-то отношения. Я не хочу от него ничего. Ни денег, ни его присутствия, ни общения с детьми. Меня трясет от мысли, что весь этот ад может повториться. Я любила другого человека, я знала любовь другого мужчины – сильного, решительного, временами отчаянного, но нежного, страстного и любящего. Я понимала его с полувзгляда, с полу-жеста. Я два года пыталась научиться любить нового Тиля, находила в нем что-то свое, что-то особенное. Нам всем было трудно – тебе, Хагену, Клаусу. Но вы как-то нашли другую дорогу, а Тиль нашел другого себя. И этот другой убил мою любовь. Если бы он стал таким же, каким был, тем ласковым, заботливым человеком, от присутствия которого рядом я таяла, то, возможно, я бы захотела вернуться в свое гнездо и забыть весь этот кошмар. Но ты же понимаешь, что это фантастика. Сейчас я словно заморожена в айсберге – ничего не чувствую, летаргический сон какой-то. Я даже к детям ничего не чувствую. Они есть, материнский инстинкт бережет их и заботится, но внутри у меня пустота изо льда.

– Мама сказала, что у тебя послеродовая депрессия, поэтому ты капризничаешь, – улыбнулся я ей. – Ничего, все образуется.

Мари поставила передо мной чашку с чаем и положила бутерброды.

– Да, образуется. Только надо найти нормальную работу.

– Зачем? У тебя есть я. У детей все есть, у тебя полный холодильник. Переедешь на новую квартиру с первого августа, все-таки найдем тебе нормальную няню, и ты сможешь больше заниматься собой. Дети подрастут, вернешься на студию. Куда я без тебя?

– Дело не в этом. На студию я не хочу возвращаться, сам понимаешь, там Тиль. Ты же не оставишь брата безработным. А дома… – Мари забавно покраснела. – Дома я деградирую. Мне не с кем поговорить…

– Как тебе не стыдно! – возмутился я. – Я к тебе приезжаю каждый день после работы. Весь вечер провожу с тобой и детьми, купаю их, играю с ними. Мы вечерами с тобой вместе гуляем, я рассказываю тебе о себе, а ты о себе. Я укладываю вас всех спать и сам валю домой! Что значит, тебе не с кем говорить?

Мари смущенно потупилась, сделала смешную моську, а потом призналась:

– Я подсела на сериалы. Я смотрю их три штуки каждый день. Сегодня я нашла четвертый интересный сериал. Дэн, я ненавижу сериалы.

– Так не смотри!

– Так днем только сериалы и показывают! Сериалы и ток-шоу. Еще не известно, что хуже! Мне не хватает людей, не хватает общения и какого-то дела. Я не домохозяйка, я тупею дома. Через месяц мне не о чем будет с тобой говорить! Только о том, как Яго спас Морену, после того, как эта дура поперлась купаться на горную реку и навернулась с крутого берега!

– Ой, дьявол, – скривился я. – Не дай бог…

– Кстати, интересный сериал, – со знанием дела заверила она меня.

Я рассмеялся.

– Мари, у тебя маленькие дети. Мне не в лом вас содержать, честное слово, только в радость. Я хочу приходить к тебе каждый вечер, хочу ужинать с тобой, хочу целовать тебя перед сном и желать тебе спокойной ночи, как раньше. Если ты опять дорвешься до работы, то дети точно осиротеют.

– Дэн, но ты же не можешь содержать нас вечно.

– Это не твоя забота. Считай это инвестициями в будущее моих племянников.

– К тому же ты всегда делал самый вкусный кофе по утрам, так что тем более не честно.

– Это намек? – поиграл я бровями.

– Угу… Зная связи Сью, я перейду ей дорогу только тогда, когда решу свести счеты с жизнью.

Я покровительственно накрыл ее кисть своей:

– Для начала ей надо будет убрать меня. А я сволочь живучая. Все равно, Мари, я не понимаю…

Она задумчиво вздохнула и беззаботно махнула свободной рукой:

– А, не парься. Мне психолог сказал, что в жизни не всегда есть логическое объяснение поступкам. Иногда люди просто их совершают. И всё. Да и Тиль… Ну что он видел до меня? Только работу? Со мной он видел только работу. А вот остался без работы, и ни меня, ни работу видеть больше не хочет. Это его выбор и его решение. Пусть будет так. Возможно, я тоже была где-то не права, может быть я на него чем-то давила или раздражала, может быть мои слова его оскорбляли или еще что-то… Ты же понимаешь, я не могу адекватно оценивать эту ситуацию. Я чувствую себя униженной и оскорбленной, поэтому оправдываюсь и обвиняю. Скорее всего, у Тиля тоже есть ко мне претензии. И он так же чувствует себя униженным и оскорбленным, поэтому оправдывается и обвиняет. Я ведь, Дэн, тоже не пушистая зайка. Мы же спорили, ругались, ссорились. Иногда я его злила и доводила, провоцировала… Уверена, Тилю есть, что мне предъявить. У каждого своя правда, Дэн. Когда он успокоится, ты поговоришь с ним, и он все объяснит. Не волнуйся, со мной всё будет в порядке. Жизнь в любом случае продолжается. Может быть, меня уже ищет мой настоящий мужчина, только из-за Тиля он не мог меня найти. А теперь я свободна и у него есть шанс.

Ну-ну… Только пусть попробует к тебе подойти, я этому «настоящему мужчине» быстро объясню, где выход находится.

И все-таки, чтобы она там не говорила, но я чувствовал ее боль, иногда видел по утрам заплаканные глаза, когда находил время и неожиданно заезжал к ним на чашечку кофе, иногда видел, как она «подвисает», задумываясь о чем-то своем, и даже несколько раз ловил ее тоскливые взгляды на себе. Да, я знаю, что не меня она хотела бы видеть рядом со своими детьми, и было бы логичнее дать ей возможность переболеть в одиночестве, но именно в одиночестве я безумно боялся ее оставить. Я заставлял ее есть по вечерам, придумав «традицию» – семейный ужин, вытаскивал на улицу, чтобы соседи видели – Мари не одна. Я забирал детей на выходные (из-за этого мы вусмерть разругались со Сью, теперь выходные я проводил с детьми и мамой, а Сьюзен с родителями), чтобы Мари могла отдохнуть и поспать. Месяц… Это был самый волшебный месяц в моей жизни. Голова была забита Мари и мальчишками. Я улыбался. Я просто ходил и счастливо улыбался. И никто не мог испортить мне настроение – ни недовольная Сьюзен, которой я врал про навалившуюся работу, репетиции в студии, сочинение новых песен, переговоры, совещания и прочую муть, ни брат, который бесился, когда я начинал капать ему на мозги про детей и про то, что он их бросил, ни даже Тина, которую я вообще уволил. Правда, Тиль попытался за нее вступиться, назвав меня мелочным и мстительным ссыкуном, но мне было все равно. Каждый вечер меня ждали два чудесных мальчугана, ужин и женщина, которая очень старалась улыбаться. А я ждал первого августа, когда смогу перевести ее на новую квартиру, в другой район, откуда мне будет удобнее ездить и на работу, и домой.