Людмила Ладожская - В плену любви I

Девушка, что есть сил, бежала к дому Таисии, слезы душили ее. Возле дома Галина заметила машину. Эрих стоял рядом и нервно оглядывался по сторонам в ее ожидании. «Неужели он такой, как все немцы?» – подумала Галя. «А правильно ли я сделала, что доверила ему жизнь дорогих мне людей?» – стала мучиться вопросами Галя. Эрих заметил ее. Она стояла заплаканная и какая-то безучастная ко всему.

– Галя, ты где была? Что с тобой?

– Где я была? – в сердцах закричала Галка. – Пойдем, пойдем! Я покажу тебе, где я была!

Немец был в смятении. Она просто, как танк, тащила его за руку. Такая маленькая, худенькая, заплаканная и сильная. Она рывком открыла дровник.

– Вот! Вот где я была! Эрих, скажи, как это возможно? Это же бесчеловечно! Это моя подруга! Это как сестра, понимаешь?

Зрелище было очень мерзким. Эриху уже доводилось видеть женщин после насилия немецкими солдатами. Он не понимал этих мужчин. Он, как и Галя, не понимал смысла этих действий.

– Галя, дорогая, мне стыдно за деяния моих соотечественников. Галя, я противник насилия. Успокойся. Назад уже ничего не вернуть. Успокойся, родная!

Немец обнял девушку и сильно прижал к себе. Галя успокоилась.

– Эрих, ее надо похоронить, – тихо произнесла Галка.

– Галя, сегодня мы не сможем это сделать. Во-первых – время, во-вторых – ни к чему лишние подозрения. Тем более сейчас. Там полный дом офицеров. Я убедил Кенинга отпустить водителя и сам по первому зову отвезу его домой. Мне надо быть у дома, чтобы контролировать обстановку. Сейчас мы узнаем, чей это сарай. Закроем его, а завтра я похороню эту девушку рядом с бабушкой Таисии.

Галя с немцем пошли в дом. При виде фашиста, жители дома сразу же нашли хозяев сарая. Галина попросила их закрыть сарай до завтра. А завтра она обещала забрать тело.

Возвращались они молча.

– Галя, там с другой стороны дома тоже есть дверь на чердак. Я туда уже подставил лестницу. Давай обойдем дом и лезь по лестнице, а я через дверь. Заодно посмотрю, как там господа офицеры.

Он с легкостью перекинул Галю, как пушинку, через забор, а сам пошел через главный вход. Немцы уже изрядно выпили и горячо обсуждали поездку в сельскую местность.

– О, Райнер, колхозники нас встретили хорошо. Мы даже не ожидали. А когда я сказал им, что половину урожая отдам им, то я думал, что они меня расцелуют. В ближайший выходной отправим туда, как его? Этого русского Садовского. Пусть колхозники культурно просвещаются, смотрят правильные фильмы. Через неделю мы отправим немало молодых, здоровых рабочих рук в Германию. Все складывается хорошо. Через месяц-другой возьмем Сталинград, там Москва, и все, Райнер, вернемся в Германию! А может, Гитлер пожалует нам этот город в качестве подарка? – Кенинг громко рассмеялся и похлопал Райнера по плечу.

– Да, господин оберст, будем надеяться, что все это скоро закончится.

– Так, господа, мне уже хочется женского общества! Кстати, что там капитан Краузе? Он работает над открытием ресторана и борделя для немецких солдат и офицеров? Война войной, а женщин хочется всегда!

Остальные офицеры подхватили излюбленную тему про женщин, произносили тосты, но снотворное сделало свое дело, и к половине двенадцатого в доме все стихло. Эрих открыл дверь. Райнер спал на своей кровати. Кенинг и офицеры – сидя за столом. Солдат отнес Кенинга на кровать, а Шнайдера и Хофманна расположил на полу, подложив им под головы подушки.

Эрих погасил свет, вышел из дома. Девушки стояли на крыльце. Галка пока ничего не стала рассказывать подруге о Зине.

– Эрих, я поеду с тобой. Я хочу быть уверенной, что все будет хорошо. Тасенька, а ты лезь на чердак и жди. Будем смотреть по ситуации. Может, Горячевым придется спрятаться на время здесь на чердаке.

– Галечка, удачи вам. Думаю, что все будет хорошо?

– Галя, поехали, время поджимает, – сказал Эрих и сел за руль машины.

– Тась, мы скоро будем, не переживай.

Немец остановился, не доезжая немного дома Горячевых. Сашка уже давно караулил машину, поэтому спустя несколько минут Мария Прохоровна с сыном уже размещались на заднем сиденье автомобиля. Эрих тронулся в сторону комендатуры. Он заехал за здание и поставил машину в кустарнике, чтобы не привлекать внимание патруля.

Садовников с ребятами тоже заняли свои места. Как только очередной патруль прошел мимо комендатуры, ребята начали действовать. Они разделились на две команды и разошлись по разным углам здания. Садовников бросил из-за угла камень. Один из фрицев пошел проверить обстановку, второй вскинул на готово автомат и, наблюдая за ним, не услышал, как сзади его схватили и перерезали горло. Первый немец повернулся на шум, и его постигла та же участь. Все произошло в считанные секунды абсолютно бесшумно. Ребята подтащили тела к дверям комендатуры и постучались в дверь.

– Вульф, что у вас? – послышался голос из-за двери.

– Открой, мне надо в туалет, – ответил по-немецки один из ребят.

– Вульф, тебе улицы мало? – со смехом спросил немец за дверью и зашумел затвором.

Через несколько секунд немец уже лежал на полу.

– Где находятся пленные? Быстро веди нас и открывай дверь, – по-немецки продолжал Сергей Карпов, друг Аркадия Полевого.

Часовой поднялся и пошел по коридорам. По дороге он просил Сергея, чтобы ему оставили жизнь, у него в Германии двое детей, и еще что-то бормотал, но его никто не слушал. Он сам открыл дверь, за которой сидел Горячев.

– Алексей Иванович, Аркашка? Вы?

– Да, Боря, давай без лишних разговоров. Времени мало. Все потом.

– Алексей Иванович, что с этим? – спросил Аркадий, указывая на немца.

– Аркаш, идите, я сам с ним разберусь, – сказал Садовников.

Горячев и Аркадий пошли на выход, Садовников догнал их через минуту. Немца постигла участь соотечественников.

– Аркаш, спасибо за помощь! Ребята, вам тоже. Я ухожу с Борисом Моисеевичем. Автоматы мы берем с собой. Аркадий, через неделю, как условились, в Осиновке. Все, ребята, пока ляжьте на дно.

Группа мужчин вышла из комендатуры. Горячев и Садовников пошли к машине. Садовников залез в багажник, а Горячев на заднее сиденье к жене.

– Боря, родной, наконец-то!

Мария Прохоровна обняла мужа и тихо заплакала.

– Машенька, все позади! Не плачь! А где Зина? – спросил Горячев, оглядываясь.

– А Зина у Таси. Сейчас мы ее заберем, Борь.

– Эрих, что делать? – спросила Галя немца. – Если ей сейчас сказать, она никуда не пойдет и остальных может погубить.

– Скажи, что Зина поживет у Таси неделю, а там мы переправим ее в Осиновку. Скажи, что сейчас нет времени останавливаться. Патруль может обнаружить в любую минуту, что здание комендатуры открыто, и поднять тревогу. В случае тревоги мне надо быть на месте.