Виктория Мальцева - Опиум. Вечность после

Мир сходит с ума, подавившись собственной материальностью.

Да, мой муж китаец. И мне это нравится. Никаких взрывных эмоций, стресса и мозгополосканий. Он не засматривается на других, другие не смотрят на него. Мир, покой, тишина. И общая квартира-кондо в новой высотке с видом на город.

''Umbrella'' by J2 [feat. Jazelle]

Стрелки часов неумолимо двигаются к страшной цифре «5».

Первым появляется Вейран и с перекошенным озадаченным лицом сообщает мне на ухо:

– У меня проблемы с животом, где можно уединиться?

– Что случилось?

– Попробовал новый японский ресторан во время ланча, – кривится.

Да-да, конечно. Японская кухня никогда не сравнится с китайской, где уж ей тягаться с четырьмя тысячами лет теории и практики. Эта песня мне давно известна.

– Поднимись наверх в мою комнату, помнишь, где она?

– Нееет, – стонет, прижимая ладонь к животу.

– Первая дверь слева. Синие стены только в ней, не ошибёшься. Может, тебе принести чего-нибудь? Воды? Коньяка?

Я иногда подтруниваю над ним: «Добродушное чудовище» – так называю собственного мужа. Вейран – программист в крупной компании, занимающейся созданием компьютерных игр. Когда-то он только тестировал работу других, но уже при мне получил повышение, а с ним и достойную зарплату. Благодаря ей я могу не работать и тянуть с грехом пополам вторую часть своего юридического образования, которое, чувствую, скорее добьёт меня, чем я его. Учусь я из рук вон плохо, наука мне не даётся.

Не успевает Вейран исчезнуть на втором этаже, как входная дверь являет нам родню: сестру Дэвида, а значит, мою родную тётку Грэйс с дочерью Триш семнадцати лет и пузатым, облысевшим мужем в вечно поношенной одежде, хотя они никогда не бедствовали. Тётка холодно приветствует мою матушку, затем удостаивает вниманием и меня:

– О, Ева! Ты похорошела! Располнела немного, но тебе это к лицу, детка. В женщине должна быть женщина! Ха-ха! Мужики не волки, на кости не бросаются! Хе-хе!

– Гм-гм, – прочищает горло её супруг Джеймс. – Энни, пока суд да дело до стола дойдёт… в горле совсем пересохло… – намекает.

Мать молча открывает бар, вынимает бутылку виски.

– Энни, голубушка, глянь внимательнее, там, кажется, должен быть коньяк – мы в прошлый раз не допили.

Мать покорно отыскивает нужную бутылку, наливает в полнейшей тишине, пока Грэйс нагло усаживается в гостиной перед телевизором, включает его, перебирая каналы и охая, что пропустит вечерний выпуск своего любимого ток-шоу.

– Одержимая женщина! – комментирует это представление Джеймс, слащаво улыбаясь моей матери.

Да, теперь мать много мне рассказывает: они не приняли её, ни свекровь, ни сестра мужа. Никто из семьи. Ни в юности, полной ошибок, глупости и эгоизма, ни в зрелости, когда пришла пора пожинать плоды. «Дэвиду всегда было наплевать на их мнение, и это – главное!» – с гордостью подытожила мать свой рассказ о семейных перипетиях.

Дверь снова открывается, и я вижу Дэвида, его лицо озабочено, но при виде меня губы растягиваются в улыбке:

– Здравствуй, Ева, – негромко приветствует. – А где Вейран?

– Эм… он занят по срочному делу… ненадолго. А что такое?

– Там Дамиен приехал, и мы с твоим мужем хотели расспросить его кое о чём. Это по поводу машины.

Я ощущаю биение своего сердца везде – в мозгу, ушах, висках, даже во рту.

– Позови его, пожалуйста. Лучше решить этот вопрос пока не стемнело.

Да, Дэвид и Вейран водят одну и ту же модель, и теперь это – главная тема их общения и обсуждений.

Подрываюсь наверх, чтобы поторопить мужа, мысленно благодаря Дэвида за мудрость: лучше познакомить этих двоих вдали от любопытных глаз. Проблемы с машиной, конечно, всего лишь предлог, повод сгладить эту встречу.

Мне везёт: Вейран уже моет руки.

– Вейран, отец ждёт тебя снаружи: Дамиен приехал. Сказал, вы хотели спросить его о чём-то?

– А да: долбаная японка жрёт слишком много масла!

«Ну ещё бы! Купи китайскую и забудь о неприятностях!» – хмурюсь.

– Я собирался в автосервисе решить эту проблему, но Дэвид настаивает, что твой брат разбирается в Хондах лучше.

Что и требовалось доказать.

– Может, он и прав. Эти индийские автомастера… те ещё мастера! – сплёвывает воду.

Интересно, думаю, зачем он вечно полощет свой рот?

Мужской разговор длится так долго, что я напрочь извожусь. С утра руки просто тряслись, теперь их бьёт припадочный тремор. Мать это замечает:

– Ева, всё будет хорошо. Успокойся! – кладёт тёплую ладонь на мои ледяные сцепленные руки.

– У тебя есть что-нибудь от нервов? – спрашиваю.

Она задумывается на мгновение.

– Да, есть. Пойдём.

В их с Дэвидом спальне мать достаёт из ящика комода далеко спрятанный пакет, вынимает банку с незнакомой надписью.

– В Европе купила, там получилось без рецепта, – сознаётся, вынимая для меня одну капсулу.

– Давай две! – требую.

– Их по одной принимают, – сообщает нерешительно, но посмотрев ещё разок на мои руки, меняет мнение. – Возьми ещё одну, они всё равно не настолько сильнодействующие.

Я проглатываю, запивая водой из крана в ванной.

– Ева! – морщится мать. – Могла бы и на кухне!

Да уж, конечно, повеселить тётку и её муженька. Зачем вообще было их приглашать? Но тут палка о двух концах: с одной стороны, посторонние, а с другой, в массовке неловкость всегда сглаживается.

Мы возвращаемся в гостиную, но мужчин всё ещё нет.

– Уже половина шестого! – сообщает Грейс с недовольством. – Вот и шоу моё закончилось. Будем садиться за стол?

– Да, конечно, Грейс, – отвечает ей мать с натянутой улыбкой. – Вот только хозяина дождёмся.

Не успевает она договорить, как дверь открывается и входит Дамиен, за ним Дэвид и Вейран.

У меня предынфарктное состояние. Я знала, что будет тяжело, но не думала, что настолько. Смотреть страшно, но и в то же время дико тянет. Мой взгляд мечется: с Дэвида на Дамиена, и обратно. Я стараюсь дышать спокойно и сфокусироваться на ком-нибудь одном. На Дэвиде? Нет. На Дамиене? Нет… Но… на Дэвиде?

– Дамиен, руки можешь на кухне помыть или в гостевой внизу, в прошлом году мы сделали и в ней небольшую ванную.

Да, точно. Только теперь замечаю: руки Дамиена испачканы в чём-то чёрном. Наверное, автомобильное масло или что-нибудь вроде этого. Какая-то техническая хрень, в которой он пачкался и раньше, когда мы встречались. А запах бензина – один из вечных ароматов моего Дамиена.

Моего? Давно уже нет.

Наконец мать приглашает всех ужинать. Не успев сесть, я роняю вилку и, вынырнув из-под стола, чувствую на себе взгляд. Но смелости ответить не хватает, поэтому бросаюсь усердно протирать её салфеткой.

– Если хочешь, возьми новую, – комментирует мать.