Вера Гришина - Голубая чёлка

– «Какая прелесть. А где же твоя киска? Ну-ка отодвинь немного ножки».

– «Только осторожно, сильно не прикасайся».

– «Не бойся, я просто прикоснусь и всё».

Я сделала, как он просил, тем временем руками прикрыла свои груди, он выполнил своё обещание и просто прикоснулся, и посмотрел на мои прелести. Я тяжело дышала и мои соски ещё больше и отвердели.

– «Всё!» – радостно и кратко сказал лисенок, я убрала руки с груди, он стал натягивать на меня бюстгальтер и топик, будто его это увлекало. Затем встал с кровати, и я привстала, чтобы застегнуть свой бюстгальтер. К моему счастью, он меня не изнасиловал, всё обошлось. Но мне было страшно.

Он улыбнулся и достал со своего кармана в джинсах кошелек и положил мне на кровать, как и обещал, двести долларов. Я взяла деньги, и пересчитала их, хоть мне и было стыдно за то, что сейчас произошло. Вот так наше сексуальное непонятное влечение началось. Я надеялась, что этого больше не повториться. Но увы… Наивная глупая девочка…

Лисенок любил меня трогать, и он стал за это платить при каждом случае по двести долларов. Да, возможно звучит грязно, но я ему в этом не отказывала. Мне нужны были деньги, а лисенок мне не был совсем уж и противен. Я была уверенна, что он ничего плохого не сделает. Это наверно какая-то непонятная девичья наивность.

Однажды пришла к нему на работу, в его кабинет, он закрыл дверь на замок, чтобы к нему никто не мог внезапно зайти. Мы целовались. Затем он стал работать, сидел на своем большом черном кресле, просил сесть на его коленки. Одна из его рук трогала меня между ног аккуратно, а другая рука трогала мою грудь. Я сидела, слегка облокотившись на него и смотрела в его ноутбук, пока его руки мяли мои прелести.

Обычно приходила к нему в юбке. Когда сидела на его коленках, он просил меня раздвинуть ноги, сидя у него, чтобы он мог дотянуться рукой до моих ягодиц и погладить. Лисенок также аккуратно гладил меня между ног, я чувствовала, как в его в штанах между моими ягодицами было напряжено его мужское достоинство. Вот так он сидел вместе со мной и работал. У него было несколько компаний, в основном он проверял какие-то финансовые расчеты. Я не спрашивала у него ни о чем, потому что он этого просил ранее. Просто тоже смотрела в монитор и чувствовала его прикосновения. Признаюсь, что мне нравились его ласки, хотелось очень целовать и обнимать его. Мне нравился лисенок, хоть он и полный извращенец.

Иногда, когда он хотел курить, просил меня встать и нагнуться, облокотившись на стол руками. Я подымала юбку, выпячивая ягодицы, в плавках. Затем он отодвигал свое кресло подальше от стола и на расстоянии смотрел на мои ягодицы, закуривая сигарету.

– «А теперь медленно передвигай ногами, как будто ты крутишь велосипед», -просил он. Я как дура, всё выполняла. Он продолжал курить и любоваться моими прелестями. Иногда ему нравилось меня шлепать по попе.

Я немного побаивалась, но доверяла ему. Он после сигаретки подходил ко мне и говорил:

– «Я тебя немного отшлепаю по попе руками, наклонись сильнее».

– «Только не больно», – сказала я ему, делая, как он велел.

Я грудями уплотнялась в стол.

Он начинал аккуратно меня шлепать, после пяти хлопков, он целовал мои ягодицы и щекотал их языком сквозь плавки. Потом он смачно лобзал попу, я чувствовала влажность на коже от его слюнь, от которых становилось прохладно, но было приятно.

Хорошо, что этого не видит Алекс. Я – предательница. Нет, я просто плохая девочка. Не знаю, может быть просто запуталась? Чтобы сказал Алекс, видя меня с мужиком старше на двадцать лет? Что я продала свою душу и тело за деньги? Я знаю, что так нельзя было продолжать. Это дело времени, когда лисенок захочет завладеть мной целиком и сразу. Ещё чуть-чуть потерплю, заработаю на билет в Европу и обратно, на проживание или на побег. И уйду от лисенка. Обязательно уйду.

Мы с Алексом учились вместе в университете, сейчас на магистратуре, вместе приезжали, вместе уезжали. Бывало даже вместе делали уроки. Я хорошо знала английский язык, у нас в школе преподаватель был просто чудо. Она с нами поделилась многими знаниями, а может память у меня просто хорошая. Впрочем, английский схватывало на лету. Обычно мы вместе с Алексом пытались разговаривать на иностранном языке, он просил меня подтянуть его. Глядя на нас, люди подумали бы, что мы влюбленная парочка, но со стороны всё выглядело совсем иначе, чем наяву.

Самое интересное у нас с Алексом – это было знакомство, такое ощущение, что судьба сама хотела нас свести с ним, но по-своему.

Алекс жил с родителями и со старшим братом Константином. Его брат отличался депрессивностью, как и я. Это наверно страх, страх взрослой жизни проснулся у него. Не поверите, но вначале я была знакома с его старшим братом и ещё не знала тогда о существовании Алекса.

Константин был тогда живой, весёлый, красивый блондин с голубыми глазами. Его широкие плечи меня всегда обнимали, и я думала, что они будут всегда меня защищать. Но что с ним стало, когда мы расстались? Я его не узнавала.

Как-то возвращалась с университета, видела прохожего человека, который мне был знаком. Я его узнала, но это был уже не тот красивый взрослый юноша. Честно говоря, он стал выглядеть, как бомж, и разговаривать, как умственно отсталый. Да… Вот так жизнь может помотать человека, что даже близкие не узнают. Помню его, ещё тогда, когда с ним дружила, никогда не подумала бы, что этот парень чего-то будет бояться.

Я встречалась с Константином примерно пару месяцев или лучше сказать дружила. Мы только целовались. Тогда совсем не представляла, что жизнь меня ещё познакомит с его младшим братом Алексом. Казалось, словно это была судьба. Ведь Константин меня никогда не хотел знакомить с Алексом, когда гостила у него дома, всегда говорил, что это его младший брат и закрывал перед ним двери комнаты, в которой мы находились, чтобы нас никто не видел. И даже имени своего братишки не говорил.

Первый день в университете после летних каникул. Я училась тогда на втором курсе. Так не хотелось никуда идти, 1 сентября вроде бы день знаний, но мне без разницы какой это был день, праздник или нет. Опять рано вставать. Осень, грустная осень. Почти всегда в это время года у меня начиналась депрессия. Каждый день боль ощущается сильнее, каждый день всё невыносимее.

1 сентября, первый день в университете, надо было нарядно одеться в черно-белую форму. Хотя это не так обязательно было, мы ведь не в школе. Решила надеть черные брюки с красными полосками и белую блузку. Я убирала черную челку наверх, прижимая её черной заколкой, потому что недавно красилась оттеночным лаком для волос, а краска не смылась и ещё оставалась на каштановых волосах. Накрутила волосы, и мои каштановые и крашеные черные кончики волос превратились в пышную шевелюру толстых кудрей. Смотрелось неплохо. Взяв сумочку с блокнотом и ручкой, я сказала маме, что ухожу в университет, хотя наверно меня она и не услышала, потому что все ещё спала. Было не так рано 9 утра, но моя «мама-соня» ещё прятала свой носик под одеялом и лениво шмыгнула: «Гм», дав понять, что она услышала, что я сказала.