Сандра Браун - Ночь под дулом пистолета

– В этих краях – вполне, – возразил Док.

Они взяли по бутылке воды, сели рядом, прислонившись спиной к морозильнику.

– Как Сабра? – спросила Тайл. – Не лучше?

Док пожал плечами, на лице его отражалось беспокойство.

– Она потеряла много крови. Сейчас кровотечение уменьшилось, но все равно ей необходимо наложить швы. Опасность инфекции сохраняется.

– А во врачебном чемоданчике не было ничего для этого?

Он отрицательно покачал головой:

– Нет, я проверил.

Сабра и девочка спали. После того как Тайл договорилась с агентом Кэллоуэем о видеосъемке, Ронни снова занял свой пост. Больше всего его беспокоили мексиканцы и Кайн. Он бдительно следил за ними. Берн и Глэдис дремали, склонив головы друг к другу. Донна листала дешевый журнал, как она, вероятно, обычно делала, когда не было посетителей. Пока все было спокойно.

– А как девочка? – спросила Тайл Дока.

– Молодцом. Я ее прослушал – к счастью, в чемоданчике Кайна обнаружился стетоскоп. Сердцебиение ровное. Легкие чистые. Но я бы предпочел, чтобы ее обследовали специалисты.

– Может быть, все скоро закончится. На нашем канале новостными программами руководит мой приятель Галли. Он уже несколько часов знает, что я нахожусь среди заложников. Я почти уверена, что он уже привез сюда нашу команду. Кэллоуэй это сейчас проверяет. Он обещал перезвонить сразу же, как будет знать. Я очень надеюсь, что видео поможет.

– Хотелось бы в это верить, – сказал он, бросая на мать и ребенка обеспокоенный взгляд.

– Вы замечательно потрудились, Док.

Он подозрительно взглянул на нее, как будто ждал, что за комплиментом последует упрек.

– Я искренне говорю. Вы просто отлично справились. Может, вам когда-то стоило выбрать гинекологию или педиатрию, а не онкологию?

– Все может быть, – мрачно заметил он. – Я не добился слишком больших успехов, сражаясь с раком.

– Но у вас же были отличные показатели успеха! Куда выше средних…

«Да, конечно, только я не смог вылечить ту, которая была для меня важнее всего. Мою собственную жену», – так Тайл мысленно закончила за него его мысль. Она понимала, что бесполезно доказывать, как много пользы он принес. Ведь по его личному счету эта единственная жертва была символом проигранной войны.

– А почему вы пошли в онкологию?

Сначала ей показалось, что он не ответит, но Док, помолчав, сказал:

– Мой младший братишка умер от липомы, когда ему было девять лет.

– Мне очень жаль…

– Это было давно.

– А сколько лет тогда было вам?

– Двенадцать или тринадцать.

– И все же его смерть произвела на вас такое сильное впечатление.

– Я помню, как тяжело было родителям.

«Получается, что он потерял двух людей, которых любил, – и обоих убил тот самый враг, которого он не смог победить», – подумала Тайл.

– Вы не смогли спасти своего брата и жену, – сказала она вслух. – Вы поэтому бросили медицину?

– Вы же были там, – сердито сказал он. – Вы знаете, почему я бросил.

– Я знаю только то, чем вы сочли нужным поделиться с журналистами, а это просто мизер.

– Пусть так и останется.

– Я помню, что вы злились…

– Это не то слово. Я был в ярости. – Он говорил громким шепотом, но все равно Кэтрин заерзала на руках у матери.

– И на кого же вы злились? – спросила Тайл, понимая, что рискует, что опасно так на него давить: он может вообще замкнуться. Но она все же хотела попробовать. – Вы злились на родственников жены, которые выдвинули необоснованное обвинение? Или на своих коллег, которые вас не поддержали?

– Я злился на всех. На все. На этот проклятый рак, на мою собственную беспомощность…

– И вы решили сжечь мосты?

– Совершенно верно, при этом подумав: «Кому, черт побери, это нужно?»

– Понятно. И вы изгнали себя в этот богом забытый край, где заведомо не могли быть никому полезным.

Док обратил внимание на ее сарказм. Черты его лица напряглись от растущего раздражения.

– Послушайте, я вовсе не нуждаюсь в том, чтобы вы или кто-либо другой анализировали мое решение. Или сомневались в его правильности. Или брали на себя труд судить меня. Если я решил заняться скотоводством, или стать танцовщиком, или бродягой, то это мое личное дело, оно никого не касается!

– Вы правы. Не касается.

– Кстати, пока мы говорим о делах, – добавил он тем же язвительным тоном, – скажите мне честно: эта ваша идея насчет видеосъемки…

– Что вас интересует?

– Это вам нужно только для того, чтобы помочь Ронни и Сабре?

– Разумеется.

Док воззрился на нее с открытым недоверием, что ее очень задело.

– Я полагаю, что мы должны сделать все возможное, чтобы переубедить Денди и разрядить обстановку. – Тайл чувствовала, что защищается, и это ее раздражало. – Мне вовсе не кажется, что агенту Кэллоуэю нравится эта тупиковая ситуация. Что бы ни говорил Кайн, Кэллоуэй производит впечатление порядочного человека, который делает свою работу, но не любит бряцать оружием и проливать кровь. Мне кажется, он хочет сделать попытку мирно договориться. Я всего лишь предложила свои услуги, которые, надеюсь, могут помочь.

– Но одновременно у вас получится чертовски интересная передача!

Слушая мягкий голос Дока и глядя в его проницательные глаза, Тайл вспомнила о спрятанном в кармане джинсов магнитофоне.

– Ладно, вы правы, – смущенно призналась она. – Передача получится потрясающая. Но я очень привязалась к этим ребятишкам. Я помогла их ребенку появиться на свет, так что мое предложение не так уж эгоистично.

Док скептически хмыкнул.

– Вы предвзяты, Док. Вы в принципе не любите репортеров, и, учитывая ваш опыт общения с прессой, вас можно понять. Но я вовсе не такая бесчувственная и бессердечная, как вы явно думаете. Меня очень заботит судьба Ронни и Сабры. И Кэтрин. И судьба нас всех.

После длинной паузы он заметил:

– Я вам верю. – Глаза его остались такими же пронизывающими, но появилось в них что-то другое: мягкое и почти нежное. – Знаете, вы держались прекрасно, – сказал он. – С Саброй. Ведь вы вполне могли меня подвести – испугаться, упасть в обморок… Что-нибудь в этом роде. Но от вас, наоборот, исходило спокойствие. И вы помогали. Спасибо.

– Пожалуйста. – Тайл негромко рассмеялась. – Но на самом деле я жутко нервничала.

– Я тоже.

– Нет, правда?

– Честное слово.

– Ни за что бы не догадалась.

– Ужасно нервничал. У меня почти нет опыта с родами. Пока учился, несколько раз ассистировал, но всегда в прекрасно оборудованной, стерильной больнице и в присутствии других врачей и сестер. Я перезабыл почти все, что тогда выучил. Так что боялся я всерьез.

Тайл некоторое время смотрела в пространство, потом перевела взгляд на него.

– Я нервничала до того момента, как увидела головку ребенка. Затем меня охватило ощущение происходящего чуда. Это было… замечательно! – Она не могла подобрать слов, чтобы описать свои чувства: уж очень они были многогранны. – Честно, Док, замечательно.