Тея Лав - Только тёмные сердца

– Чем ты занимался всю неделю, милый? – интересуется мама, проведя ладонью по моей едва заметной щетине.

– Зависал с парнями в студии, записывал. Как обычно, – неоднозначно отвечаю я.

Мама снова улыбается и уже открывает рот, чтобы что-то еще спросить, но ее прерывает внезапно вошедший в гостиную отец.

– Джорел. – Он мягко улыбается и пожимает мне руку.

Так происходит всегда, когда между нами возникает физический контакт. Что-то во мне переключается. Словно какая-то частица в теле остро реагирует на это прикосновение, заставляя кожу покрыться мурашками, а мышцы напрячься. Это похоже на удар электрического тока. Хотя на самом деле, я не представляю, как может ударить током, со мной такого никогда не происходило. Но по ощущениям, мне кажется, это схоже.

Быть может все дело в его характере. Он не деспот, не тиран. У него есть минусы, как и у каждого человека. Но его рукопожатие всегда сопровождается этими непонятными для меня ощущениями.

– Отец. – Я быстро убираю руку и улыбаюсь, глядя на него.

Мы одного роста и внешне очень схожи. В отличие от моего безумия на голове, черные волосы отца всегда уложены безукоризненно. Черные витиеватые рисунки, тянущиеся от его запястий, скрываются за рукавами закатанной до локтей белой рубашки. Мой отец привлекателен, богат и амбициозен.

– Я умираю с голоду, – говорит папа, подавая руку маме.

– Но. – Мама поднимается с дивана. – Эшли и Кристофер еще не…

– Хочу есть, – настаивает отец.

Мама ничего не говорит, так как не любит ссор, а их в нашей семье достаточно. Мы проходим в столовую, отделанную светлым деревом. Отец не любит изыски, поэтому помещение, где мы проводим традиционные семейные ужины, не такое огромное, что можно слышать эхо, когда вилка касается тарелки.

Когда-то нас собиралось намного больше, но постепенно тети, дяди и кузены разъехались по всему свету. Но мама настаивала на четвергах как на чем-то священном.

Я сразу же набрасываюсь на еду, когда подают первое блюдо, потому что кроме ход-дога, сегодня в моем желудке ничего не было. Папа как обычно начинает разговор. Порой он мне кажется до боли предсказуемым, хотя на самом деле это совсем не так.

– Все еще записываетесь на той старой студии?

Если бы мне было меньше двадцати трех лет, я бы закатил глаза. Зачем спрашивать то, о чем прекрасно осведомлен?

– Ага. – Я продолжаю жевать тающую во рту телятину.

Отец откладывает вилку и в упор смотрит на меня.

– Если бы ты хотел музыкальную карьеру, она бы у тебя была, – начинает он, – учитывая то, чем занимается наша семья. Но ты явно этого не хочешь. Но записывать музыку для клубов, это как-то низкопробно не думаешь?

– Это просто хобби, – стиснув зубы, цежу я. – И мне это нравится. Но ты ведь прекрасно знаешь, что я создаю музыку для видеоигр. Это другой уровень, хороший доход и главное меня все устраивает.

Мы тысячу раз об этом говорили.

– Мне хочется для тебя большего, – упорствует отец.

Мой разум способен понять то, что мои родители хотят для меня лучшего. Но я продолжаю упираться. Консерватор по жизни, я не хочу терять время на не представляющие для меня интереса, разговоры.

– Мне надоело говорить об этом. Мне двадцать три, я закончил Кроун, у меня есть то, чем я люблю заниматься. Постоянно копаться в будущем меня не привлекает, оно еще не настало, черт возьми. Что ты от меня хочешь?

– Джорел, – строго произносит мое имя мама.

Я вздыхаю и бурчу:

– Извини.

– Ладно. – Отец тоже вздыхает и искоса поглядывает на меня. – Хорошо.

Прекрасно, теперь нам неловко. Ненавижу все это дерьмо. И где вообще Эшли? Это конечно с моей стороны погано, но, когда рядом Эшли, меня вообще не трогают и не задают вопросов.

– Простите, опоздала.

Только я о ней подумал, как она влетает в арочную дверь столовой. Моя сестра точная копия отца: высокая, черноволосая, с четко очерченными скулами и пронзительными зелеными глазами. И не только внешне. Она, как и отец, амбициозна и в какой-то степени, тщеславна. Они оба знают уровень своей планки. Эта схожесть одна из причин, по которым они ненавидят друг друга. Я ведь говорил, что в каждой семье свои заморочки.

Добро пожаловать в заморчки семьи Нэш.

Эшли чмокает маму, затем меня. На ней коротенькие шорты, майка и конверсы. Потрепав меня за макушку, она садится рядом с мамой и с жадностью накидывается на еду.

– Крис меня с ума сводит весь день. Сейчас уснул в машине. Я попросила Дебору присмотреть за ним.

При упоминании о Крисе мама расцветает.

– Я приготовила ему подарок.

Эшли закатывает глаза.

– Ты сильно его балуешь, мам.

– Вовсе нет.

– Мы вообще-то пытаемся поесть и поговорить. – Отец бросает недовольный взгляд на Эшли, затем с едва заметной улыбкой смотрит на меня.

Ну уж нет. Я не собираюсь занимать ни чью сторону.

– Я тоже очень рада тебя видеть, папочка, – с ядовитой улыбочкой произносит Эшли.

Мы переглядываемся и прячем улыбки.

– Давайте просто поедим, – строго говорит мама, окидывая нас троих взглядом.

Эта женщина, похожая на Кейтилин Старк, способна быть и мягкой, и жесткой одновременно. Так что за столом быстро образуется тишина.

После «веселого» обеда я иду к бассейну, который расположен прямо под балконом моей старой комнаты. Хотя комната вовсе не «старая». Родители переехали в этот особняк в Бэл-Эйр, когда я закончил первый семестр в Кроуне. Здесь я и не жил совсем, мои детские воспоминания остались в доме на Беверли Хиллз.

В тени пальмы построен деревянный выступ, в котором собственно и вырезан бассейн в виде акулы. Эшли сидит на плавнике, опустив ноги в прозрачно-голубую воду, и бросает какие-то бумажки туда же.

– Что ты делаешь? – Я сажусь в садовое кресло чуть поодаль от нее и достаю из кармана шортов сигарету.

Сестра завязывает свои черные волосы в хвост и смотрит на меня.

– Это чеки моих счетов, оплаченные отцом.

Хмыкнув, я выпускаю дым.

– Очень по-взрослому, Эш Нэш.

Эшли фыркает, затем, окинув меня пристальным взглядом, поднимается на ноги, и через секунду полностью забирается на мои колени. Мы сидим в обнимку как дети. Моя старшая сестра наблюдает за тем, как я курю, а после выбрасываю окурок прямо в бассейн.

Эшли смеется и обвивает руками мою шею.

– Хорошо, что мама не отдыхает в этой части сада.

– Иначе я бы не позволил себе подобного.

– Знаю. – Прищурившись, Эшли проводит пальцем по моему лбу. – У тебя кто-нибудь появился?

Откинув голову на спинку кресла, я щурюсь от яркого солнца.

– Джори. – Сестра начинает щекотать мой живот.

Я стараюсь сосредоточиться на ее смехе, а не на руках, которые касаются моего живота. Конечно, я не страдаю гаптофобией, но меня порой ужасно раздражает, когда меня трогают.