Рина Оре - Три цветка и две ели. Первый том

В Марсалий король Элла, король Ивар и союзник короля Ладикэ, герцог Рагнер Раннор, подписали мир, скрепив грамоты печатями и поцелуями. В знак добрососедских отношений короли еще договорились о супружестве четырехлетней принцессы Милирены и десятилетнего принца Ирнальфа, младшего сына короля Ладикэ. Рагнер в качестве единовременной дани получил от короля Орензы скакунов, пряности, вина, масла и прочую роскошь, подробно перечисленную в мирном договоре.

Затем, после пяти сумбурных дней, проведенных в Бренноданне, снова предстояло отправляться в путь. В столице Орензы Рагнера дожидались девять боевых парусников. До того, как Маргарита увидела «Хлодию», эти суда казались ей очень большими – по крайней мере, выше по реке на них было опасно идти даже по полноводной Ла́ни. Все корабли имели по одной мачте, по две палубы и по прямому парусу; вместо жилых надстроек на носу и на корме – помосты, закрытые снизу, с трех сторон, заслоном с бойницами и огороженные поверху зубчатым забором. Смотровая площадка на мачте тоже предназначалась для стрельбы, и бочку заменила квадратная платформа с тем же оборонительным забором в человеческий рост. Подобные парусники не создавались для приятных морских путешествий и не располагали удобствами. Две темные и тесные каюты с низкими потолками находились в Малом трюме под верхней палубой, а на ней перевозились лошади, поэтому ее пол устлали песком, вонявшим навозом. Оконце в каюте вовсе не имело стекол – только плотные ставни. Уборная была в Малом трюме одна-единственная, неуютная и даже жутковатая; ночью идти туда не хотелось. Словом, за восемь дней пути по Фойискому морю от Бренноданна до Орифа Маргарита измучилась. В довершение всего она, Енриити и Марлена, – все трое, едва корабли вышли в море, начали страдать от морской болезни. Правда, на Маргариту дурнота накатывала исключительно по утрам, и она подозревала, что причина ее недомогания вовсе не в качке.

Двадцать девятого дня Кротости лодэтские корабли проходили мимо руин, ранее бывших нарядными домами и крепостными стенами Реонданна, портового города в устье Лани, «Водных ворот Орензы». Лишь храмы не пострадали; они, пустые и покинутые священниками, возвышались цветными шатрами над разрухой, повествуя о былом великолепии этого берега и умножая гнет на душе. Маргарита со страхом смотрела на выжженные развалины зданий, уничтоженных таинственным громовым оружием Лодэтского Дьявола, и впервые за долгое время опять со страхом смотрела на своего возлюбленного.

– Жестоко? – усмехнулся Рагнер, догадавшись о ее мыслях.

– Да… – мрачно ответила она и отвернулась.

– Война – это не только оды о героях, – обнял ее Рагнер. – Это всегда кровь, смерть и бесчинства. Не покажи я горожанам Бренноданна, что их ждет, не испугав их, мне пришлось бы палить вашу столицу. А так мне открыли ворота, герцоги Мартинзы и Елеста заключили со мной мировою, другие города на Лани сдались, – словом, я прекрасно знал, что делаю, и ничуть не сожалею. Своей жестокостью я спас многие жизни и себе сберег время… Не тревожься, – добавил он, – скоро Реонданн отстроят заново, потомки всё позабудут и развяжут новую войну, но пока, где-то на цикл лет, Оренза вряд ли захочет еще раз помериться силами с Лодэтским Дьяволом…

________________

Мироздание вдруг дернулось, то ли вниз, то ли вверх, то ли и туда, и обратно. В темной каюте, что была на кормовой надстройке «Хлодии», девушку швырнуло по кровати к стене, а сверху на нее уронило большую собаку. Из стола выпал выдвижной ящик – оловянная посуда и серебряные ложки звонко раскатились по углам. Упал с полки, перепрыгнув через ее высокий край, и дорожный ларчик, в каком хранилось зеркальце, подарок дядюшки Жоля. Проверять, разбилось ли его стекло вновь, Маргарита даже не думала: каюту болтало во все стороны сразу, а ее сердце металось от ужаса. Когда она пришла в себя и отдышалась, то сдвинула ворчавшую Айаду, выбралась из-под нее и прислушалась: сквозь неистовый свист обезумевшего ветра доносились мужские крики из рулевой – закутка ниже верхней палубы, где находился рычаг руля. Дозорные с мачт кричали, если видели скалы, а кормчий или капитан командовал, куда поворачивать рычаг. Рагнер, перед тем как уйти из каюты, сказал Маргарите, что волны не грозят такому большому кораблю, как «Хлодия», но если их вынесет к каменистым берегам Тидии, то дно пробьет и, возможно, будет всего пара минут, чтобы пересесть на лодку.

Айада лизнула Маргариту в щеку, успокаивая ее и будто бы говоря: «Рагнер не оставит нас в беде». Девушка улыбнулась, погладила собаку и, крепче прижавшись к ней, опять легла головой на подушку.

…В Орифе, главном городе Сиренгидии, Маргарита оказалась тридцать шестого дня Кротости, спустя пятьдесят два дня как покинула Элладанн. Пополнив там запасы воды и снеди, семь парусников отправились до графства Ормдц – до узкого перешейка между континентом Меридея и полуостровом Тидия, за какой некогда случилась война между Лодэнией и Бронтаей. Парусники увозили товары, полученные Лодэтским Дьяволом от короля Орензы, в город Нолндос, третью столицу Лодэнии, где проходили ярмарки, а после разгрузки боевые суда возвращались к прежней службе – защищать лодэтские берега от морских разбойников. Рагнер и его гости задержались в Орифе еще на три дня. Еще в Элладанне Рагнер передал Аргусу послание для своего дяди. Король должен был получить письмо перед Марсалием и отправить навстречу «дорогому племяннику, победителю и, вообще, герою Лодэнии» достойный его громкой славы роскошный парусник – «Хлодию». Корабль короля располагал всеми удобствами, мог идти быстрым ходом даже против ветра и, к огромной радости дам, обещал сократить время морского путешествия не меньше, чем на половину триады. На всякий случай (вдруг дядя Ортвин опять на меня за что-то зол) «дорогой племянник» оставил в Орифе два собственных парусных судна, «Розу ветров» и «Медузу». Забегая вперед, надо сказать, что Ортвин I действительно злился на Рагнера и, хоть «Хлодию» к нему отправил, иных чествований ему в ответном письме категорически не обещал (наверно, не знает, что я покаялся за штурм Орифа и отдал Мери́диану аж десятину от тунны золота!).

Градоправитель Орифа поселил герцога Раннора и его гостей в портовой крепости, сероватой и мрачноватой, однако роскошно обставленной внутри. Вечерами там гремели пиршества с танцами и театральными зрелищами, на какие являлись с красивыми спутницами разряженные приоры – богатейшие, влиятельнейшие мужи Орифа и прочих городов кантона, – и являлись приоры для того, чтобы засвидетельствовать почтение Лодэтскому Дьяволу и его прекрасной даме, Маргарите, «дорогой и родимой сиренгке».