Кортни Шейнмел - Список для выживания

Еще пирога

Я знала его наизусть, но мне был важен сам листок, потому что он принадлежал Талли. Я думала оставить его дома для сохранности, но что, если дома начнется пожар… Да нет, какой пожар? Пожалуй, слишком много нам трагедий. Хотя я знала, что трагедий не бывает слишком много: у меня умерла мама, а теперь сестра. А у папы умерли не только они, но еще и родители – в пожаре, между прочим. Но все же я решила, что скорее листок просто выпадет у меня из кармана, пока я буду в школе, чем сгорит дома. Я разрешила пальцам еще один разочек потрогать список Талли и задвинула ящик комода.

– Слоун? – позвал папа.

– Да. Прости. Ты когда будешь дома?

– Ну, как обычно, – ответил он, – в шесть тридцать. Семь. Может, чуть позже. Много работы накопилось.

– Если будет не очень поздно, можем съездить в Уайзету?

– У тебя есть знакомые в Уайзете?

– Нет, но там есть улица Кресан, так что, может, Талли кого-то там знала.

Судя по картам «Гугл», самая близкая к нам улица Кресан находится в Уайзете. Конечно, это вовсе не означает, что именно она попала в список Талли, но кому будет плохо, если просто проверить? Точнее, плохо будет, если не проверить .

– Я что-то не понимаю, – сказал папа.

– Она была у нее в списке, – напомнила я.

Я показала папе список в ночь, когда Талли умерла, когда мы вдвоем ходили вокруг дома, как будто вернулись туда после войны. Жизнь у нас развалилась, и мы подбирали оставшиеся от нее кусочки – подбирали и разглядывали, как будто пытаясь понять, что там было раньше. Помню, что в ту ночь руки казались мне какими-то слишком тяжелыми. Они выполняли всю работу, которую должны выполнять руки, – держали предметы, включали и выключали свет, вытирали с лица слезы. Но из-за скорби они будто бы перестали быть моими. Как будто их отрезали и пришили заново. Вроде части моего тела, но вроде и нет. Я держала их на расстоянии и не могла узнать. Как и все остальное в доме.

Когда папа прищурился, чтобы прочитать список Талли, он тоже показался мне незнакомцем. Он повернулся ко мне и сказал, что ничего оттуда не знает, кроме очевидного. Затем он заново сложил список ровно по сгибам, которые оставила Талли, и вернул мне листок. А сейчас ему потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, что за список. «Точно», – произнес он наконец.

– В Биг-Лейке тоже есть улица Кресан, – сказала я. – Но раз Уайзета ближе всего, я подумала начать с нее. Если там ничего не найдем, поедем в Биг-Лейк. Просто посмотреть.

– Для тебя это как будто головоломка, – заметил папа.

– Так и есть, – ответила я. – Помнишь, как Талли любила придумывать мне головоломки. В этом списке тринадцать подсказок… четырнадцать, если считать аббревиатуру в заглавии. Пятнадцать, если считать номер телефона.

Адам мне не перезвонил. Джуно отметила, что автоответчик вообще не все проверяют. Увидев пропущенный звонок от незнакомого номера, он мог просто не обратить на него внимания. На всякий случай я написала ему сообщение: «Привет, это Слоун Вебер. Сестра Талли Вебер. Прости, что опять беспокою. Пожалуйста, позвони мне или напиши, когда будет время. Спасибо». На сообщение он тоже не ответил. Но я не собиралась сдаваться.

– Я не хочу, чтобы ты слишком зацикливалась, – сказал папа. – Понимаю, это неприятно, но, возможно, ты никогда не поймешь, что Талли имела в виду, а может, она вообще ничего в виду не имела. Она была не в себе, а нам, чтобы все это пережить, надо сосредоточиться на событиях собственной жизни.

– Смерть Талли – событие моей жизни.

– Знаю, – кивнул папа. – Думаешь, я не знаю? Когда умерла твоя мама, я чувствовал то же, что ты сейчас. Только у меня на руках еще было двое детей.

– Тебе, наверное, было очень тяжело, – сказала я. – Прости меня.

– Ты ни в чем не виновата. Ты была совсем маленькой, и у тебя умерла мама.

– В том-то и дело, – подхватила я. – Я была настолько маленькой, что даже этого не помню. Но я больше не ребенок. И тебе не надо обо мне заботиться.

– Просто теперь ты достаточно взрослая, чтобы тебя захватила эта застоявшаяся скорбь. Но жизнь продолжается.

– Если бы ты так написал в сочинении, доктор Ли вычеркнула бы эту фразу, – заметила я. – «Жизнь продолжается» – такая банальность.

– Банальности банальны, потому что многие с ними согласны и все время их повторяют. Думаю, это придает фразе определенный вес. Так ведь?

Я покачала головой.

– С мамой было совсем по-другому, – возразила я. – Она попала в аварию.

Папа невольно вздрогнул, как будто от боли.

– Но Талли… сама так решила. А мы, значит, говорим: «Ну хорошо. Жизнь продолжается…»

– Я не говорю «хорошо», Слоун.

– А какая разница? Ты просто не хочешь разбираться, а я не могу перестать думать о том, что я делала, пока она глотала эти таблетки. Была на репетиции оркестра, засовывала флейту обратно в чехол или болтала с Джуно? Что бы я ни делала, это было не важно. Я должна была остаться дома и остановить ее.

– Не вздумай себя винить, – сказал папа.

У меня была причина винить себя. Но этого я ему не сказала.

– Учиться осталось всего две недели. Не хочу наводить панику, но скоро экзамены…

– Ладно. Ладно. Я съезжу в Уайзету без тебя, хорошо? Просто подумала, ты тоже захочешь.

– Слоун…

– Мне пора, а то Джуно начнет сигналить, – перебила его я.

– ОТВЕЗЕШЬ МЕНЯ после школы в Уайзету на улицу Кресан? – спросила я Джуно практически сразу же, как забралась к ней в машину – «Форд-Мустанг-Буллит» 2001 года, который она купила себе на шестнадцать лет. Джуно любила старые вещи, но, учитывая, сколько она заплатила, чтобы довести автомобиль до современного уровня с точки зрения безопасности, как требовали родители, это была дорогая покупка.

Джуно знала про список Талли. Последнюю неделю мы с папой сидели шиву – это обряд, который соблюдают евреи, когда умирает член семьи. Нужно сидеть дома и принимать гостей, которые приходят выразить соболезнования. Джуно приходила каждый день после школы. Вместе мы посмотрели пару десятков серий «Я люблю Люси» и в довесок еще немного «Принца из Беверли-Хиллз». По правилам, во время шивы нельзя смотреть телевизор и вообще отвлекаться от траура. Но так как мы смотрели эти сериалы именно по случаю траура, я решила, что все нормально.

– Ладно, – ответила Джуно.

– Спасибо. Я не знаю, что мы ищем. Это может быть дом, столб или почтовый ящик. Если понадобится, я позвоню во все двери.

– Ну да, – сказала Джуно, – а если что, мы всегда сможем сбежать на моей машине.

Она смотрела в зеркало заднего вида и выезжала с парковки, что лично мне казалось демонстрацией невероятной координации. Я была уверена, что точно во что-нибудь врежусь, поэтому всего пару раз в жизни сидела за рулем. У меня было удостоверение ученика, да и то только потому, что Талли настояла. Это она хотела, чтобы я сдала экзамен и оформила водительское удостоверение. Рассказала мне, что в Саудовской Аравии женщинам много лет не дозволялось водить. Они боролись за то, чтобы получить такое же право водить автомобиль, как и мужчины. Но теперь-то они могут водить, сказала я Талли. Какая разница, получу я права или нет? Так что меня везде подвозила Джуно, что ее совершенно не смущало. Она обожала рулить.