Анастасия Румянцева - Поглощенные туманом

Ника поправляет рюкзак и выходит следом за Стефано. В желудке приятная тяжесть, на кончике языка – привкус трюфельного крема. Она останавливается возле киоска. Его витрины завалены журналами и детскими игрушками. И почти все газеты раскрыты на сенсационной новости: «Возвращение Итальянского Потрошителя».

– Ника, – зовет ее Стефано, но она как завороженная смотрит на лицо чернокожей девушки, отмечая щербинку на переднем зубе, округлые темно-шоколадные глаза и пышные африканские губы.

– Пойдем. – Мужчина подходит к Нике и неловко тянет за собой. Через силу она отрывается от фотографии. – Учитывая новости, тебе лучше не гулять так поздно.

– Даже с тобой? – вырывается у Ники.

Она с удивлением замечает, что ее рука спокойно лежит на рукаве Стефано, словно так и должно быть. И не дрожит.

– Даже со мной.

Они ускоряют шаг. На площади подростки гоняют на скейтах, взъерошенные, с модными ирокезами. У некоторых татуировки и пирсинг. Ника дергает себя за маленькую сережку-звездочку на ухе. Все, что осталось от шальной девчонки, которая прокалывала нос и пупок, красила волосы в красный цвет и мечтала разрезать язык пополам.

– Паола не будет ругаться, что сегодня я не работала? Еще подумает, я увиливаю от работы.

Стефано смеется, и Ника впервые замечает, насколько мелодичный у него смех. Тихий, мягкий, с легкой хрипотцой и итальянским шармом.

– Поверь мне, Паола – последний человек на свете, который будет на кого-то ругаться. Она даже не может уволить сотрудника. Терпит до последнего.

– Странно. Мне показалось, что с Анджело она весьма строга.

В голове урывками всплывают разрозненные фразы подслушанного разговора.

– С Анджело? – Стефано вскидывает брови. – Я даже не видел, чтобы они хоть раз говорили.

Ника молчит. Вряд ли графу понравится, что Ника подслушивает за его сестрой. Пусть и невольно.

Они возвращаются на улицу, где Стефано припарковал кабриолет. Позади белого автомобиля, который даже в сумраке цепляет взгляд, Ника замечает красный байк. Возле него стоит высокий парень в кожаной куртке. На плече висит потертая борсетка. Черные кудрявые волосы и без того взлохмачены, узкое лицо заросло щетиной. Он выглядит бесконечно уставшим, отчаянным и безумным. Именно его глаза приковали ее внимание. В них крылась дикая боль и ярость.

Они не успевают подойти к машине, как парень подлетает к ним:

– Граф Карлини?! – В словах больше утверждения, чем вопроса. – Меня зовут Дино Бьянки. – Он вытаскивает из внутреннего кармана куртки удостоверение и бесцеремонно тыкает в лицо Стефано. – Я журналист из газеты…

Граф грубо обрывает его речь, отталкивая руку парня.

– Я не общаюсь с журналистами, – холодно заявляет он и нажимает на брелок от машины. Кабриолет радостно мигает фарами.

– Но будете! Я не зря следил за вами от самого замка.

Ника испуганно отступает назад. Пыл журналиста опаляет. В воздухе перемежается горячая речь с ледяным тоном графа. Они оба высокие, примерно одинаковой комплекции. Разница лишь в одежде, во взгляде, в словах.

– Синьор Бьянки, – цедит Стефано, – вы стерегли меня здесь вместо того, чтобы записаться на встречу. Неужели вы думаете, что я захочу с вами разговаривать?

– Я прекрасно знаю, что к вам не запишешься, синьор Росси. – Журналист презрительно опускает титул графа. – Как только ваш секретарь услышит, что я хочу поговорить об Итальянском Потрошителе, она тут же сбросит вызов.

Стефано хмыкает:

– Я ожидал этого. Если честно, слегка разочарован, что ваши ищейки так долго до меня добирались. Вы – первый. Гордитесь. – И он рывком открывает дверь кабриолета. – Ника, садись в машину.

Дино Бьянки наконец замечает Нику, и его глаза расширяются от озарения.

– Господи, вы – иностранка! – Он хватает ее за руку и сует смятую визитку. – Позвоните мне, умоляю. Вы в опасности.

Ника отшатывается от безумных глаз и быстро обегает машину, почти падая на пассажирское кресло. А журналист тем временем раскрывает борсетку, что-то поспешно ищет. Стефано тихо ругается и закрывает двери на замок, но не успевает тронуться. На лобовое стекло ложится та самая газета с лицом погибшей американки.

– У нее остались муж и маленькая дочь! – кричит Дино. Из-за опущенной крыши его голос доносится приглушенно, но не менее яростно. – Вы знаете правду, сеньор Росси. И клянусь, я тоже ее узнаю!

Стефано смахивает газету дворниками и срывается с места. Мотор злобно рычит, отражая мысли графа. Ника прижимает стиснутые кулаки к груди. Она пытается успокоиться, но отчаянный крик журналиста звенит в ушах навязчивым дребезжанием. Только когда они выезжают из города, она медленно разжимает пальцы и вглядывается в скомканный прямоугольник с черными буквами.

Дино Бьянки. Газета «Либерта» [6] Liberta – с итальянского означает «свобода». .

Ниже указан мобильный телефон.

– Из какой он газеты? Надо было дать ему договорить. – Стефано поворачивает на горную дорогу. По играющим желвакам на скулах и напряженным рукам заметно, что он еле сдерживается.

– Зачем тебе?

Ника опасливо прячет визитку в кармашек рюкзака. Пролетающие мимо окон красоты вечернего леса больше не привлекают. Природа теряет цвет, испорченный вечер покрывается тусклой пылью.

– Чтобы выгнать его оттуда! – рявкает Стефано.

– Ты все вопросы так решаешь?

– Этот человек меня преследовал. Он решил, что из-за прошлого моей семьи я и сейчас причастен к убийству.

– А это не так? – Вопрос вырывается против воли Ники. И мужчина резко бьет по тормозам.

С визгом кабриолет замирает посреди узкой дороги, которая извилистыми кругами поднимается к замку. Дорожные фонари едва ее освещают в наступающих сумерках, и все же их света достаточно, чтобы разглядеть светло-серые глаза Стефано.

– И чем же я заслужил твое недоверие? – едко интересуется он.

Ника заставляет себя дышать, хотя грудная клетка сжимает брыкающееся сердце в тисках. Страхи, как крысы, выбегают из нор, противно пищат и грызут ее искалеченную душу. Темнота. Она в машине наедине с мужчиной. Посреди горного леса. Слишком много совпадений для одного вечера.

Ника вжимается в дверь и нерешительно бормочет:

– Я не это имела в виду. Сеньор Бьянки испугался, когда понял, что я – иностранка. – Она спасительно хватается за другую тему.

Стефано вздыхает и трогает кабриолет. Теперь он едет медленнее, будто оттягивая приезд в замок. Былая злость уступает место тихой задумчивости.

– Моя семья здесь ни при чем, – снова повторяет мужчина и менее охотно добавляет: – Итальянский Потрошитель убивал только иностранок. Я не хотел тебя пугать. А для журналиста это лишь еще одно «доказательство» моей якобы виновности.