Рустам Мирзоев - Почему? Книга первая – Капоэйра

– Но, согласитесь, это не имеет никакого значения в наш век, – продолжала она, – Авторитет любого дворянского титула уже давным-давно склонился перед авторитетом денег. Так вот, на моё счастье, Алвару оказался совсем неплохим человеком. Он не только вытащил всех нас из ярма долгов, но и согласился на переезд тёти и няни к нам. И они ни на шаг не отходили от меня. Правда, тётя решила вернуться сюда. Вообще, я ему признательна и многим обязана. Он всё время холит и опекает меня, и я на каждом шагу чувствую его любовь и заботу ко мне. Более пяти лет мы живём вместе, а в прошлом году у нас родился сын – Аугусту Бернарду. Это было для меня его самым большим подарком. А вскоре после свадьбы, Палома уехала в Рио, а недавно по моей большой просьбе Алвару согласился купить часть бывшей фазенды моего отца. И теперь мы купили соседнее с нами имение, то есть ваше, сеньор. Вот видите, перед вами образец счастливой матери преуспевающего бразильского семейства, – с явной иронией заключила красавица. Видимо, не привыкшую к возлияниям Мальвину, крепкое вино многолетней выдержки ударило в голову, и она то и дело иронизировала над собой в ходе беседы.

– Но никак не любящей жены, хотя признаться, я не на шутку завидую вашему мужу, сеньора, – недвусмысленно признался Жуан Педру.

– Да перестаньте же вы! Во-первых, я люблю мужа и просто обязана его любить, а во-вторых, не пытайтесь, пожалуйста, быть со мной искусным обольстителем, ибо у меня, поверьте, крайне мало шансов попасть в ваши сети, – рассмеялась она, обнажив ровный ряд жемчужных зубов. Вино успело на неё подействовать, – Кстати, а вы сами женаты, кажется?

– Да я связан узами Гименея в прямом смысле этого слова, – вздохнул Жуан Педру, и у него явно подпортилось настроение. Тема брака и собственной семьи была для него не то, что бы больной, но и нелюбимой. Мальвина не заметила этой перемены на его лице, и искренне любопытствовала сейчас, – У меня жена и пятилетний сын. Я женился по расчёту и по совету отца. Хотя, признаться, мне грех жаловаться на неё. Она любит меня, верна мне, неплохо воспитывает сына.

– Это крайне важно для матери.

– Так что в этом мы с вами очень похожи. Оба мы в браке с нелюбимыми людьми, и оба пытаемся заставить себя чувствовать счастливыми.

– Повторяю вам, я люблю мужа. И будет лучше, если мы сменим тему разговора, – перебила его Мальвина. Он затронул её слабую струну. Она не хотела дальше касаться опасной для себя темы, и невольно выдать этим наступившее волнение.

– Тогда лучше выпьем, – предложил Жуан Педру, поднимая бокал.

– Нет, уж лучше вы расскажите, почему вдруг решили продать семейное имение, – мягко упросила его Мальвина, – Что вас вынудило пойти на такой шаг?

– Как я могу отказать вашей просьбе сеньорита, простите, сеньора. Просто вы так юно выглядите, – грубо польстил Жуан Педру. На самом деле он преднамеренно перепутал обычные обращения, и это было одним из его ухищрений, которые располагали к нему сердца женщин.

– Хотя, я не имею права этого спрашивать. Простите за любопытство.

– Да нет, что вы, дорогая. Мне будет очень приятно рассказать эту историю понравившейся мне красивой женщине, – этим откровением Жуан Педру снова вогнал в краску лицо Мальвины, и невозмутимо продолжал, – Прапрадед моего деда был гончаром в Лиссабоне. Но после знаменитого землетрясения в середине XVIII века он, лишившись почти всего, в том числе дома и погибшей под завалами семьи, с последними сбережениями приплыл в Бразилию. Искать своё счастье и начать новую жизнь на новой Родине. Вместе с алмазоискателями в Минас-Жейрасе он решил попытать тут счастья и сколотить состояние. Однако ему это не удалось. И он, после многих лишений, примкнув к морякам, ищущим приключений, отплыл с ними в Пернамбуку, надеясь захватить кусок земли, выращивать там сахар. Тогда сахар стоил огромных денег, и торговать им было выгодно. Многие эмигранты из Европы сумели нажиться на этом, сколотив состояния. Он обосновался в Ресифи, купил тот самый участок, который я вам недавно продал, построил дом, женился на креолке голландских корней, заимел детей. Его сын переключился на кофе, и этим положил начало семейному делу. Чтобы покрыть издержки, он продал часть земли соседям. Внуки и правнуки его сына рождались, жили и умирали здесь.

Всё это продолжалось до тех пор, пока в начале нашего века мой дед, младший сын семьи, не переехал в Рио, чтобы покорить столичный рынок кофе. К сожалению, ему это не удалось. Помешали кризис, конкуренты и политика, так как дедушка был человеком весьма либеральных взглядов, искренним патриотом. Это ему всегда мешало в жизни. Зато именно в Рио ему довелось встретить свою единственную любовь, от брака с которой и родился мой отец. В канун смерти дед окончательно разорился, но отец сумел вывести нашу семью заново на прежний уровень, посвятив этому большую часть своей жизни. Основал новую компанию. Здесь на фазенде, тем временем, жили родичи, которые за неимением детей, в конце концов, и отписали её на моего отца.

– Который и в конце решил продать её, – покачала головой Мальвина. Она наслаждалась, слушая его голос, который всё больше и больше очаровывал её. Она была готова слушать его без перерыва, словно райскую мелодию.

– Да и по трём причинам. Во-первых, у нашей семьи никого не осталось из родственников в этих краях. Некому было смотреть за фазендой. Оттого-то и она была в таком состоянии. Мы же все родились в Рио, и нас с Ресифи связывали, пожалуй, воспоминания, когда мы проводили здесь школьные каникулы. Во-вторых, компании нужны свободные средства. В-третьих, политическая ситуация на Севере оставляет желать лучшего.

Они уже давно, не замечая времени, разгорячились обильной, вкусной едой и восхитительной «Мадейрой», которую он обожал. А доброе вино, как известно, не только располагает к тесному общению, но и открывает на сердце уснувшие чувства, особенно у женщин романтического склада. Конечно, Мальвина была верной женой и любящей матерью, и никогда не допускала даже мысли о супружеской измене. К тому же она была глубоко набожной женщиной, чтящей христианские заповеди, не пропускающей мессы. Библия и Евангелие с детства были её настольными книгами. В таком духе воспитала её тётя, сама ревностная католичка. Тем не менее, Мальвина уже с первого раза была очарована симпатичным кабальеро, сладко говорящим сейчас. Но разум, воспитание, а ещё больше природная скромность, удерживали её от опрометчивых шагов. И как бы сейчас не была пьяна Мальвина, всё же ясно отдавала себе отчёт в том, что Жуану Педру она интересна не только как собеседница, но и как молодая женщина. Хотя, красавицей Мальвина себя никогда не считала. Мысленно она сопротивлялась его чарам, полагая, что держит ситуацию под контролем.