Екатерина Красавина - Право первой ночи

Праздники жизни кончаются быстро. Они пролетают с космической скоростью, оставляя чувство опустошенности и мимолетности. Были они или не были? Руслан, его объятия, жгучие ласки — все было уже нереальным и далеким. Когда я открывала дверь своей квартиры, я задавала себе один-единственный вопрос: как я теперь буду относиться к Нике? Какими глазами посмотрю на нее?

Ника была дома. Молчаливая, тихая. Каштановые волосы прилипли ко лбу.

Был выходной, мне не надо было ехать на работу.

— Привет! — сказала Ника каким-то потухшим голосом.

— Привет! — Мое сердце сжалось. — Что-то случилось?

— Случилось. — Ника подняла на меня глаза. В них были растерянность и страх. — Меня вызывают в милицию.

— Зачем?

— Для допроса. Охранница вспомнила, что видела, как я приходила к Анжеле.

— Да… дела…

— Только подумать, Аврора, я, наверное, в последний раз сижу в нашей комнате…

— Что за глупости?

— Это не глупости. Это — правда.

— Ты все преувеличиваешь. Ты — всего лишь подозреваемая.

— Номер один.

— Ну и что! Ты же не виновата!

— Ты не знаешь, как у нас все делается! На меня повесят это убийство. И закроют дело. Кто захочет возиться с расследованием? Зачем? Такой, как Руслан, откупится деньгами. А я… кому нужна я?

При упоминании о Руслане мне стало нехорошо, получается, я предала Нику. Пусть и невольно.

— Так что, Аврора, не поминай лихом. Прости за все. — И Ника заплакала отчаянными бессильными слезами.

Но тут я уже всерьез возмутилась. Сестра она мне или не сестра, она — Ника, с которой я выросла. А это просто так из жизни не вычеркнешь. И вообще в этой истории слишком много белых пятен. Я должна сделать все, что могу. И даже больше. Мне необходимо спасти Нику. Она — единственный в моей жизни человек, ради которого я пойду до конца.

Я подошла к Нике и поцеловала ее. В лоб.

— Не волнуйся, я тебе помогу.

— Правда? — Ника схватила меня за руку, как маленькая девочка, которая цепляется за мать, когда ей страшно.

— Я тебе обещаю. — сказала я. — Ты не будешь сидеть в тюрьме. Пока я жива, этого никогда не случится.

Губарев подумал, что Аврора Сеульская здорово помогла ему, сама того не ведая. Рассказав о собственном расследовании, она подсказала ему, кто та девушка, приходившая к Анжеле Викентьевой, похожая на нее. Сестра Авроры. Именно о ней упоминала охранница Маркелова. Но теперь ему не надо теряться в догадках, где искать эту девушку. Виктория Сеульская живет там же, где и Аврора.

Губареву не довелось быть знакомым с Анжелой Викентьевой, но почему-то при взгляде на Викторию Сеульскую ему подумалось, что они — ягоды с одного поля. Заносчивые манеры, надменность, взгляд свысока, в котором сквозило: «А плевать я хотела на вас на всех». Но Виктория нервничала. И это было заметно. За напускным высокомерием скрывались растерянность и страх. Она поминутно закусывала губы и откидывала со лба прядь волос. Как будто бы она ей мешала.

— Сеульская Виктория Михайловна, вы были знакомы с Викентьевой Анжелой?

— Да.

— Как давно вы познакомились?

— Примерно полтора месяца назад.

— Где и при каких обстоятельствах? Пауза…

— Вы не поняли вопроса?

— Поняла… Я работала на Анжелу.

— В каком качестве?

— Я была ее двойником.

— Она сама предложила эту работу?

— Нет. Я вышла на нее и…

— Почему у вас возникла эта мысль? Как вы вышли на Анжелу?

— Я просматривала один женский журнал и увидела, что Викентьева похожа на меня.

Губарев вспомнил рассказ Авроры. Она говорила то же самое.

— И что?

— Я решила, что могу заработать на этом.

— Ваша сестра знала, что вы работаете на Анжелу?

— Нет. Я делала это тайком.

— Как вы вышли на Викентьеву?

— Через электронную почту. Координаты были опубликованы в журнале. Я написала ей, что похожа на нее. Ее заинтересовала моя информация. Мы встретились, и… я стала подменять ее.

— В какое время? Как это происходило?

— Анжела звонила, я приезжала к ней. Переодевалась. Потом ехала в те места, куда она меня отправляла.

— Вы приезжали к ней в дом по Большому Харитоньевскому переулку. Дом двенадцать, квартира девять?

— Да.

— Где вы ее подменяли?

— На дискотеках, в театрах. На вернисажах.

— А где она была в это время на самом деле?

— Не знаю.

— У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

— Нет. Она мне ничего не рассказывала.

— Вы знали, что Анжела принимала наркотики?

— Да.

— Вы видели, как она употребляет их?

— Я видела ее несколько раз после «дозы».

— Вы встречались с Русланом Мансуровым?

— Нет.

— Вы знали, что он был бойфрендом Анжелы?

— Да.

— Она говорила вам об этом?

— Да.

— Что-нибудь еще Викентьева говорила о Мансурове?

Какую-то долю секунды Сеульская колебалась.

— Нет.

Обманывает, решил Губарев. Что-то она знает о Мансурове, но молчит. Боится?

— Когда вы в последний раз видели Викентьеву?

— В день убийства.

— Вы с ней разговаривали? Сеульская закусила губы.

— Нет.

— Почему?

— Она… — губы у девушки задрожали, — была мертва.

Губарев едва удержался, чтобы не присвистнуть.

— В котором часу это было?

— Я… не помню.

— Примерно.

— Ну… наверное, около десяти или в начале одиннадцатого.

— Вечера?

— Да… вечера…

— Вы с ней договаривались встретиться? Опять легкое замешательство.

— Д-да.

— Вы пришли и… Кстати, как вы вошли? Дверь была закрыта?

— Нет, открыта.

— Рассказывайте дальше!

— Я увидела труп. Молчание.

— Что потом?

— Потом я… ушла.

— А почему вы не позвонили в милицию? Сеульская посмотрела на Губарева странным взглядом.

— Я ничего не соображала, — выдавила она. — Мне было плохо.

Играет или нет, гадал майор. Много их тут, сидя в моем кабинете, пытались выглядеть кроткими и невинными. А на самом деле часто все оказывалось далеко не так. И каждый раз я должен быть психологом, следователем, ясновидцем, чтобы понять: где подозреваемые говорят правду, а где врут, не моргнув глазом. Вот и сейчас, что я могу сказать об этой девице? Все ли она говорит мне? Судя по запинкам, нет. А каковы причины этого? Вот сиди тут и гадай на кофейной гуще в надежде отыскать истину.

— Когда вы понадобитесь, я вызову вас еще. И распишитесь здесь. Это подписка о невыезде.

Сеульская поставила подпись, закусив нижнюю губу. Губарев обратил внимание, что губа у нее вспухла и была ярко-красной.

— Итак, что мы имеем в сухом остатке? — рассуждал Губарев, сидя в кабинете. Витька сидел напротив.

— Почему в сухом? Может, в мокром?

— Не остри, — одернул своего напарника Губарев. — Сияешь, как елка. Что случилось?

— Софья пригласила меня сегодня в гости.

— А…

— Вот я и…