Ольга Теплинская - Второй шанс

Вдобавок ко всему, лицо его было постоянно красного цвета. Это уж потом выяснилось, что Павел никак не мог побороть своего смущения, оттого и краснел постоянно.

Но Света смотрела в его глаза, чувствовала, как нежно он касается ее талии, с какой теплотой он говорит о своих родителях и понимала, что это ее будущее. За этим пареньком она готова ехать на край земли, и рожать ему таких же блондинистых ребятишек. А, уж, когда выяснилось, что они родом из одного города и родители их живут на соседних улицах, оба поняли, что это и есть судьба.

Света заметила их первой, и сердце сжалось от волнения и радости, даже ладони вспотели.

Павел с Маришкой стояли на перроне, взявшись за руки, и одинаково втягивали свои белые головы в плечи. Это у них так выражалось волнение. И даже маленький Денис, уже пытался повторять это движение, когда и ему приходилось волноваться в своей маленькой жизни.

Глаза грустные, выражения лиц страдальческое – Вселенская тоска – не иначе. Заметив, радостно машущую им Светлану, Маришка заплакала, а Павел еще больше втянул голову и улыбнулся своей робкой улыбкой.

«Словно на год расставались!» – подумала Света и смахнула навернувшиеся слезы.

– Мы так скучали по тебе, – прошептал Павел, обняв жену.

– Я думаю, Денис заболел, потому, что перестал тебя видеть, – принялась отчитывать мать Маришка. – Сейчас увидит и сразу выправится.

Она крепко вцепилась двумя руками в Светину ладонь и протерла ей свое мокрое от слез лицо.

– Мам, ты нас больше не бросишь?

– Глупая! – Света даже растерялась от такого вопроса. – Кто же вас бросал? Я уехала всего – то на несколько дней, подруг проведать, а вы уже развели мокроту.

– А кто для тебя главнее: семья или подруги? – строго спросил ребенок.

– Конечно, семья!

– Вот и не покидай нас больше.

– Я думала, вы тут отдохнете без меня. С бабушками пообщаетесь. Разве плохо?

– Хорошо, но с тобой лучше. Ты же мама!

– Ой, Маришка, застыдила меня совсем!

– А где твои вещи? – Павел даже остановился, растеряно глядя на небольшую сумку.

– У Тани пришлось оставить. Я, как с тобой поговорила, услышала, что Дениска заболел, так сразу на вокзал. Некогда было за сумкой заезжать.

– Как там твои подруги? – поинтересовался Павел.

– Странно у них все как – то, запутано, – задумалась Света. – Мы лучше с тобой живем, проще. Пусть и в тайге.

– А мне уже сообщили, что мы можем собирать чемоданы. Кончилась наша длительная командировка.

– Да?! – Света постаралась придать голосу радость, но на глаза снова навернулись слезы.

– Свет, да ты, что не рада? Я думал, ты только об этом и мечтаешь? – Павел смотрел на жену и не мог скрыть удивления.

– Не знаю, Паш! Нам там было так хорошо вместе.

– Мы и сейчас будем вместе. Только жить будем в городе. Где кафе, театры, музеи. Ты же так мечтала в театр сходить. Теперь у тебя появится возможность посещать культурные мероприятия хоть каждый день. И в рестораны будем ходить ужинать всей семьей, чтобы ты не хлопотала на кухне.

– Я люблю для вас готовить, мне это нравится, – всхлипнула Света.

– Мам, мам, – затрясла руку матери Маришка, – а я в школу ходила. Меня бабушка Женя водила. И за партой сидела с мальчиком. Представляешь, они там, в своей школе, даже таблицу умножения еще не знают. И английских слов не понимают совсем. Только сидят за своими столиками, ручки вот так складывают, – Маришка положила руку на руку, показав, как складывают руки настоящие школьники, – и выходить могут только когда звонок звенит.

Света не поняла по тону дочки, понравилось ей в школе или нет.

– А ты еще хочешь туда пойти?

– Не знаю, – задумалась дочь. – Странно у них как – то все, запутано, – повторила она слова матери. – У нас лучше.

Татьяна

Таня уснула на диване, возле телевизора. Она все ждала Мишу и не хотела подниматься в спальню одна.

«Он же голодный придет, наверное. А греть себе не любит. Схватит что – нибудь из кастрюли холодное, разве это еда. И поговорить ему всегда хочется перед сном: где он был, что делал, о чем спорили».

Таня всегда садилась напротив мужа, он доставал из буфета два тонких фужера, наливал в них немного красного вина, и они засиживались так за полночь.

Сразу уснуть Миша не мог, ему всегда надо было «выпустить пар», как он говорил, обсудить прожитый день, подумать немного о завтрашнем, и Таня всегда должна была находиться рядом.

Сквозь сон она услышала, как тихо отворилась входная дверь, как вошел Миша, и отчего – то долго стоял в прихожей, не зажигая свет. Она даже испугалась, что это кто – то чужой забрался в их дом, и вскочила с дивана, сжимая в руке пульт от телевизора, как оружие.

Миша стоял, глядя перед собой, и не сразу заметил жену. А заметив, вздрогнул; спросил, не глядя ей в глаза:

– Почему не спишь?

– Тебя жду.

– Зачем? Ложись спать. Я посижу немного в тишине, устал.

– Я с тобой. Ты ел? Хочешь, мясо разогрею? Но его можно и холодным с помидорами…

– Я ничего не хочу, – раздраженно воскликнул Михаил. – Просто хочу посидеть в тишине. Это так сложно понять?

– Ну, ладно, – пожала плечами Таня и стала подниматься по лестнице.

– Откуда такие цветы?

– От тайного поклонника, – бросила она, не оборачиваясь.

«Пусть тоже переживает. Даже поревнует, полезно, освежает семейные отношения. А то ведет себя как – то странно».

Таня долго лежала с открытыми глазами, обида не давала уснуть, требовала выяснить отношения, наговорить друг другу резких слов. Михаил ворвался в спальню и подлетел к кровати, потрясая в воздухе желтым конвертом, доставленным почтальоном.

– Это что? Это что, я тебя спрашиваю? – прохрипел он сдавленным шепотом.

– Ты о чем? – Таня испугалась искаженного гневом лица мужа. В первый раз она видела его таким злым.

– Ты – дрянь, вот ты кто! Я терпел тебя, потому что верил, что ты надежная и верная мне женщина. А ты… ты…

Он кинул ей на кровать пачку фотографий и выбежал из комнаты. Трясущимися руками Таня стала разбирать снимки, что лежали в конверте: вот она на пороге своего дома с букетом красных роз – тогда она отправила букет обратно, не имея представления, кто мог его прислать. Вот входит в гостиницу на Исаакиевской площади, а вот уже в номер этой же гостиницы. А вот ее обнимает симпатичный мужчина на Аничковом мосту, а вот молодой парень в ресторане протягивает ей розу и целует. А это последний снимок, сегодняшний – красавец в светлом плаще с радостной улыбкой кружит ее на Московском вокзале.

Руки дрожали, немного не совпадая с ритмом колотящегося сердца, во рту пересохло, и голова кружилась все сильнее. Успокоиться не удавалось, Таня отбросила одеяло и спустилась вниз, где горел на кухне свет.