Елена Ларина - Гувернантка для губернатора, или История Светы Черновой, родившейся под знаком Скорпиона

Однако, судя по тому, как за ужином покраснел и не смог ни разу оторвать свой взгляд от тарелки Поливанов-младший, я волновалась напрасно.

Дианка была не только трогательным и милым, но и очень способным ребенком. Английские слова и выражения она тут же повторяла за мной, словно не запоминала, а вспоминала их. Это тоже была своеобразная игра. Мачеха приказывала Золушке: «Открой окно! Закрой дверь! Читай книгу!» Золушка обращалась к птичкам и зверятам: «Помогите! Принесите мне ленточку! Дайте мне воды!» Обезьянка считала бананы, медвежонок читал стихотворение…

Была у нас, правда, серьезная проблема – это дианкина буква «эр». Брошка-блошка, рожки-ложки. Я сказала госпоже Поливановой, что надо бы обратиться к опытному специалисту. Она сначала удивилась: неужели вас в университете этому не учили? Но все-таки согласилась привозить пару раз в неделю логопеда.

Но мне некогда было ждать, с меня спрашивали за мою работу, поэтому я решила попробовать сама.

Как всегда, сначала была сказка про тигренка, который не умел рычать, как его все обижали и никто в лесу не боялся. Дианка так переживала за тигренка, что очень старательно напрягала язычок, заставляя его вибрировать. А я никак не могла вспомнить никакой скороговорки на эту злосчастную букву, кроме этой, с кавказской тематикой, про гору Арарат. Тогда я стала перебирать в голове известные песни.

Я тогда еще не знала, что с маленькими детьми так всегда и бывает. Мучаешься, бьешься, заставляешь, объясняешь – ничего не выходит. И вдруг однажды заходишь в детскую, чтобы собрать ребенка на прогулку, как вдруг из толпы кукол, лошадок и медведей слышится известная песня прошлых лет, исполняемая тонким голоском, но с таким повышенным акцентом на букве «эр», что песня приобретает блатной оттенок:

– Ррраскинулось моррре ширроко…

Весь день Дианка терроризировала своей буквой «эр» охранников, дворников, садовника, словом, всех, кто попадался ей на пути. Все они слушали ее новую букву в словах приветствия, потом в стихотворении, затем в песне.

А вечером Дианка ворвалась в кабинет отца, который после заседания своего избирательного штаба решил подремать на диване.

– Ррраскинулось моррре ширрроко… Поливанов не сразу понял, в чем дело, а,

проснувшись, вызвал меня к себе, поблагодарил за рычащую дочку, за пропаганду русской народной песни, а потом вручил мне в торжественно-интимной обстановке пятьсот долларов. Нет, я на педагогической ниве не меньше заработаю, чем на поприще сексуальных услуг.

А поприще это было широко

В один из вечеров, уложив Дианку, я решила и сама лечь пораньше спать. Приняв душ, я стояла в махровом халатике перед тихо балакавшим телевизором и сушила волосы феном. В дверь постучали. В гости ко мне из внешнего мира мог проникнуть разве что японский лазутчик ниндзя. Значит, Поливанов?

Я ошиблась на одну букву. Это была Поливанова.

– Можно к вам? – спросила она, мило улыбаясь, и прошла, конечно, не дожидаясь моего приглашения.

Она была в каком-то ярком халате, не то с глубокими разрезами, не то с широкими лентами вместо подола.

– Скучно, – сказала Поливанова, довольно откровенно разваливаясь в кресле. – Поболтать хочется, а не с кем. Вы не против?

Непонятно откуда в ее руках вдруг появилась бутылка вина, судя по этикетке, безумно дорогого, какого-то легендарного урожая, и две хрустальных рюмки, которыми наверняка Екатерина Великая чокалась со своими фаворитами.

Мы выпили. Вино было действительно какого-то удивительного вкуса. Впрочем, я в этом ничего не понимаю.

– Света, переключите, пожалуйста, на НТВ, – попросила она. – Сейчас покажут…

Я хотела спросить, что там такое покажут, но на экране уже показалась знакомая взлохмаченная голова. Поливанов шел куда-то по коридору, видимо, административного здания. За ним растянулось его окружение. Пару раз мелькнула фигура госпожи Поливановой, один раз ее взяли крупным планом.

– Говорила этой дуре, что не идут мне перья, – прокомментировала она свою прическу.

Внезапно Поливанов остановился. Свита налетела на него, пугливо перестроилась.

– У нас в России самые красивые женщины, – выкрикнул в камеру Поливанов. – Какие там Клаудии Шифер! Куда им до наших женщин! Иди сюда! Что ты там топчешься?!

Поливанов раздвинул толпу приближенных и вытащил под камеры свою супругу. Моя хозяйка в кресле издала протяжный стон.

– А?! Видали, какая женщина?! Стану губернатором, всем нашим мужикам будет по такой жене и любовнице!

Потом Поливанов порывистым движением крутанул ее спиной к камере.

– А поворотись-ка, жинка! – гаркнул он на манер Тараса Бульбы. – Покажи-ка нашим мужикам свой круп.

Поливанова на экране с готовностью задрала юбку и показала многомиллионной аудитории свой зад. К нему были машинально протянуты несколько микрофонов с эмблемами телеканалов. Поливанова в кресле рядом со мной запрокинула голову и завыла волчицей.

– Во, какой круп! – заорал Поливанов, как ведущий телемагазина. – Хороша лошадка? Я на такой лошадке столько проскакал, столько препятствий перепрыгнул, и к губернаторскому финишу прискачу первым!

Камера взяла зад госпожи Поливановой крупным планом. Она, бедняга, так и стояла, чуть согнувшись, на высоком старте. Олицетворяла собой, если так можно выразиться, начало предвыборной гонки.

– Ненавижу! Жлоб! Свинья! – из кресла раздавалось злобное шипение.

Мы опять выпили.

– Ты видала? – задала Поливанова риторический вопрос. – Придумал же, гад! Два вечера репетировали. А сейчас посмотрела, чуть с ума не сошла. Ведь вся страна на мою задницу пялилась!

– А мне понравилось, – решила я успокоить хозяйку, тем более что пару дней назад сама исполнила этот же номер, но перед гораздо меньшей аудиторией. А не было ли в тот момент еще одного зрителя? Не я ли подсказала ему такую идею? Вряд ли…

– Ты не шутишь? – спросила Поливанова. – Тебе правда понравилось?

– Конечно! Во-первых, действительно есть на что посмотреть, есть что показать стране, – сказала я с максимальным жаром в голосе. – По-моему, очень сексуально. Все мужики региона будут голосовать за Михаила Павловича, думая при этом о вас. Во-вторых, завтра все газеты об этом напишут, все на производстве, в офисах, в конторах будут обсуждать этот эпизод. Многие будут осуждать, ругаться, но большинство про себя подумает: «А ведь красиво и сексуально! Так надоели эти говорящие мужские рожи, смотри на них каждый день. Первый раз показали то, что всем интересно видеть!»

Поливанова одарила меня своей самой доброй улыбкой.

– Как ты хорошо сказала! Ты, наверное, права. Нет, я теперь точно знаю, что ты права. Какая ты, Света, умница! Не возражай. Ты у нас совсем недавно, а я уже не представляю никого на месте гувернантки вместо тебя. Дианка тебя любит. Я даже стала ревновать ее к тебе…