Энн Пэтчетт - Заложники

– Внимание! – сказал человек с автоматом по-испански. – Это арест. Мы требуем беспрекословного повиновения и внимания.

Примерно две трети гостей испуганно замерли, остальные выглядели не только испуганными, но и озадаченными. Вместо того чтобы отпрянуть от человека с автоматом, они придвинулись к нему ближе. Это были те, кто не понимал испанского языка. Они принялись перешептываться с соседями. Слово «внимание» повторялось на множестве языков. Это слово было понято всеми.

Командир Альфредо ожидал, что после его обращения немедленно воцарится напряженная, настороженная тишина, но тишины не наступило. Перешептывание заставило его снова выстрелить в потолок, на этот раз не глядя. Он угодил в световую арматуру, которая взорвалась. Комната погрузилась в полумрак, осколки стекла попадали за воротнички, застревали в волосах гостей.

– Арест! – повторил Альфредо. – Задержание!

Это могло бы показаться удивительным – такое количество людей, не говорящих на языке принимающей страны, но не стоит забывать, что сборище затевалось для продвижения интересов иностранного государства, а два главных гостя не знали по-испански и десяти слов, и если Роксана Косс все же прекрасно поняла слово «арест», то для господина Осокавы оно не значило ровным счетом ничего. Они оба подались вперед, словно это помогло бы им лучше понять своего врага. Примадонну, впрочем, сразу же заслонил своим телом аккомпаниатор. Он готов был принять на себя все пули, которые будут выпущены в ее сторону.

Гэн Ватанабе, молодой переводчик господина Осокавы, наклонился к уху своего шефа и перевел ему все сказанное террористом на японский язык.

Нельзя сказать, чтобы это могло принести господину Осокаве какую-либо пользу в данных конкретных обстоятельствах, но некогда он пытался учить итальянский язык с помощью обучающих дискет, которые прослушивал во время авиаперелетов. Из деловых соображений ему следовало бы скорей изучать английский, но его больше волновала собственная способность понимать оперу. «Il bigliettaio mi fece il biglietto» [Кассир оформляет мне билет ( ит. ). ], – говорила дискета. «Il bigliettaio mi fece il biglietto», – беззвучно повторял он одними губами, не желая беспокоить соседей. Однако результат его усилий оказался минимальным, и к концу дискеты он не продвинулся в знании языка ни на йоту. Звук произносимых им слов заставлял его вспоминать звук слов пропетых, и вместо учебной дискеты он вставлял в свой СД-плеер «Мадам Баттерфляй».

Когда господин Осокава был моложе, он считал изучение иностранных языков очень важным делом. Позднее он тоже давал себе обещания непременно взяться за их изучение. Все дело было в переводчиках. Сколько их прошло уже перед его глазами, порой неплохих, порой ученически робких, а порой и безнадежно тупых! Кое-кто еле-еле разговаривал и на своем родном японском языке и постоянно прерывал переговоры, чтобы заглянуть в словарь. Попадались и такие, кто мог вполне сносно говорить на профессиональные темы, но путешествовать с ними не доставляло ему никакого удовольствия. Некоторые покидали его в тот самый момент, когда произносилась последняя фраза деловой встречи, так что, если требовалось обсудить что-то еще, он оказывался совершенно беспомощным. Другие были, наоборот, слишком зависимы, сопровождали его на завтрак, обед и ужин, не отходили ни на шаг во время прогулок и пересказывали в мельчайших подробностях все детали своего безрадостного детства. Что он одолел, так это несколько простейших обиходных фраз по-французски и по-английски. Так обстояли дела, когда появился Гэн.

Гэн Ватанабе был приставлен к нему на проходившей в Греции конференции по мировому распределению товаров. Как правило, господин Осокава старался избегать всяких неожиданностей, столь часто сопутствующих работе местных переводчиков, однако его секретарь не сумел найти в Японии переводчика с греческим языком, который согласился бы немедленно отправиться в путь. Во время перелета в Афины господин Осокава не разговаривал с двумя старшими вице-президентами и тремя менеджерами по продажам, сопровождавшими его. Вместо этого он слушал через наушники Марию Каллас, исполняющую греческие песни, философски рассудив, что, даже если конференция останется непереведенной, он по крайней мере увидит родину своего кумира. Выстояв очередь у стойки паспортного контроля и получив багаж, господин Осокава увидел в холле молодого человека, который держал плакат с его именем, выведенным аккуратными буквами. Молодой человек оказался японцем, и он вздохнул с облегчением. Лучше иметь дело с соотечественником, который немного говорит по-гречески, чем с греком, немного говорящим по-японски. Для японца переводчик был слишком долговязым. У него были густые волосы, слишком длинные спереди, так что они падали на оправу его маленьких круглых очков, даже когда он пытался откинуть их в сторону. К тому же он выглядел очень молодым. Очевидно, все дело было в волосах. Волосы показались господину Осокаве признаком несерьезности. А может, впечатление несерьезности возникло оттого, что молодой человек встречал его в Афинах, а не в Токио. Господин Осокава приблизился к нему и сделал едва заметный приветственный поклон, совсем чуть-чуть нагнув шею. Поклон означал: «Ты меня нашел».

Молодой человек бросился вперед, изогнулся в талии и взял из рук господина Осокавы его портфель. Его поклон производил благоприятное впечатление, хотя, на взгляд двух вице-президентов и трех менеджеров по продажам, все же был недостаточно глубоким. Он представился, спросил, как прошел перелет, сообщил, сколько времени займет дорога в отель и когда начнется первое заседание. В многолюдном афинском аэропорту, где, почитай, каждый второй мужчина носил усы и оружие, в этом столпотворении, гвалте людских голосов, криков носильщиков и объявлений по радио, господин Осокава услышал в голосе молодого человека нечто важное для себя, нечто знакомое и успокоительное. Этот голос нельзя было назвать музыкальным, но тем не менее он воздействовал на него, как музыка. Они снова заговорили:

– Откуда вы родом?

– Из Нагано, сэр.

– Очень красивый город, и к тому же там прошли Олимпийские игры…

Гэн кивнул, но не стал развивать тему Олимпийских игр.

Господину Осокаве очень хотелось продолжить разговор. Перелет был долгим, и ему казалось, что за это время он разучился общаться с людьми. Он считал, что Гэн просто обязан вывести его из этого состояния.

– А ваша семья, она тоже здесь?

Гэн Ватанабе минуту помедлил с ответом, как будто что-то вспоминал. Мимо них прошла большая компания австралийских тинейджеров, все с маленькими рюкзачками за спиной. Все пространство аэропорта заполнилось их звенящими криками и смехом. На минуту их смех смолк, они крепко схватили друг друга за руки.