Беверли Бартон - Страсть и сомнения

Когда двадцатитрехлетняя Аннабел собиралась выйти замуж за Криса, она полагала, что к тридцати четырем годам станет матерью нескольких детей и женой губернатора или сенатора. Ведь Крису на роду было написано последовать по стопам отца и деда и сделать политическую карьеру. Но мечтам Аннабел не суждено было сбыться. Она все еще была одинокой и бездетной и свои дни (а нередко и ночи) заполняла тем, что надзирала за деятельностью различных благотворительных организаций Остинов и Вандерлеев.

– Прекрасно выглядишь сегодня, Аннабел, – сказал кузен Уит Вандерлей, подкравшись сзади и обняв ее за талию.

Аннабел замерла. Затем высвободилась и с вымученной улыбкой повернулась к нему.

– Ну а ты красив, как всегда. – Уит был привлекательным мужчиной с аристократической внешностью, и женщины порхали вокруг него, как мотыльки у огня. И те из них, кто подлетал слишком близко, серьезно обжигались. Уит был откровенным мерзавцем, и Аннабел, несмотря на близкое родство с ним, терпеть его не могла. Он не оправдал надежд дяди Луиса, который оказывал щедрую поддержку и ему, и его младшей сестре Лулу.

– Прекрасная, но холодная Аннабел, – тихо, чтобы никто, кроме нее, не услышал, проговорил Уит. – Настоящему мужчине под силу смягчить тебя и отогреть твое застывшее сердце.

– Извини, но я должна…

Прежде чем Аннабел удалось сделать шаг в сторону и покинуть общество надоедливого кузена, тот схватил ее за запястье. Она посмотрела на него, взглядом требуя немедленно отпустить ее.

– Видишь ли, я готов добровольно взять на себя такую работу. Я тот мужчина, который мог бы разжечь тебя…

– Если не хочешь выставить себя на посмешище, то лучше отпусти меня. – Аннабел постаралась придать своим словам максимум убедительности. – В противном случае я буду вынуждена с помощью пощечины согнать самодовольную ухмылку с твоего глупого лица.

Уит тут же отпустил ее, но, наклонившись, прошептал:

– Ну погоди, ты еще у меня получишь.

Аннабел метнула на него убийственный взгляд:

– Может быть, и получу, но не от тебя.

Она быстро зашагала прочь, стараясь тем не менее не привлекать к себе внимания. Если бы Аннабел не обожала дядю Луиса и не испытывала к нему огромного сочувствия, ноги ее больше не было бы в этом доме, где она не раз подвергалась домогательствам двоюродного братца. Направляясь в сторону столовой, чтобы проверить, все ли там в порядке, по пути Аннабел одарила кого-то приветливой улыбкой, а с кем-то перекинулась парой слов. Она знала всех, кто хоть что-то представлял собой, и завязывала ни к чему не обязывающие приятельские отношения с той же легкостью, что и при исполнении обязанностей распорядительницы.

Не успела Аннабел войти в столовую, как к ней подошел дворецкий дяди Луиса, Хирам.

– Мисс Аннабел…

– Да, Хирам. Что такое?

– Шериф Броди стоит у парадных дверей, мэм. Хочет поговорить с вами.

– Шериф Броди? Он сказал, в чем дело? – Неужели Уит опять влип в какую-то историю? Не будь дядя Луис так богат и не имей он политических связей, Уит давно сидел бы в тюрьме за совращение несовершеннолетних. В их округе ни для кого не было секретом, что Уит Вандерлей испытывает склонность к юным девочкам. А также болезненную тягу к грубому сексу.

– Нет, мэм, но, похоже, ничего хорошего. Он сказал, что это касается мисс Лулу, и хотел говорить только с вами.

Какое отношение мог иметь шериф Броди к выходкам Лулу? Она ведь еще пять лет назад переехала в Мемфис и жила в старом доме матери в районе Чикасо-Гарденс. Этот дом дядя Луис купил своей бывшей жене в качестве части выплаты по договору о разводе, когда Лулу было двенадцать.

– Хирам, проводите, пожалуйста, шерифа Броди в кабинет дяди Луиса, но так, чтобы его не видели гости. Передайте, что я не заставлю его долго ждать.

– Хорошо, мэм.

Что бы ни привело шерифа в этот дом, Аннабел не хотелось, чтобы их гости узнали о присутствии здесь полицейского.

Обойдя столовую и убедившись, что шампанское в достаточной степени охлаждено и готово для поднятия тостов в приближавшуюся полночь, Аннабел тихо выскользнула из комнаты и поспешила в кабинет дяди. Как только она вошла в кабинет, шериф Броди, коренастый мужчина средних лет, снял шляпу и подошел к ней:

– Мисс Вандерлей, боюсь, я принес вам очень плохое известие.

У Аннабел сдавило сердце.

– Это известие касается Лулу?

– Да, мэм.

– Что? Она попала в аварию? Сильно пострадала?

– Мне очень не хочется выступать в роли вестника беды, но… ваша кузина Лулу мертва.

В желудке Аннабел затянулся тугой узел.

– Лулу мертва? Как? Когда?

– Сегодня вечером она была найдена мертвой в своей спальне. Полиция Мемфиса рассматривает дело по факту ее смерти как криминальное.

– Вы хотите сказать, что Лулу кто-то убил?

– Похоже, что так. Мне ужасно жаль, мисс Вандерлей. Если хотите, можете связаться с полицейским управлением Мемфиса сегодня же или завтра утром. Расследование ведет лейтенант Нортон.

Аннабел пожала шерифу руку и поблагодарила за то, что он лично пришел, чтобы сообщить ей столь ужасное известие. Когда она позвала ожидавшего в коридоре Хирама и попросила провести шерифа к выходу, единственной мыслью, безотвязно сверлившей мозг, было – как, в какой форме сообщить дяде о произошедшем. Ведь Лулу была светом в окошке для дяди Луиса. Он души не чаял в дочери, которая появилась на свет, когда ему было уже пятьдесят. Теперь же, когда его здоровье явно пошатнулось, весть о том, что его девочка, которую он постоянно баловал и любил до безумия, мертва, может просто убить его.

Сидя в одиночестве в тихом офисе на десятом этаже Центра криминальной юстиции на Поплар-авеню и ожидая адвоката, Куинн Кортес пил кофе и твердил себе, что дела не так уж плохи, как может показаться. В конце концов, полиция не арестовала его. Против него не выдвинуто обвинение в убийстве Лулу. Пока.

«Пока? Да никогда. Ты не убивал ее. Нет никаких доказательств, что это сделал ты. Даже если детективы подозревают тебя – а, по-видимому, так оно и есть, – шансов доказать, что ты убил Лулу, у них нет. Да, но и тебе не доказать, что ты этого не делал».

У Куинна раскалывалась голова. В висках стучало так, будто по ним колотили тяжелыми кувалдами. Откинув голову назад и прижав затылок к прохладной стене, он попробовал снять боль, массируя виски.

Еще тогда, когда Куинн проснулся после вынужденного полуторачасового отдыха на полпути из Нашвилла в Мемфис, он почувствовал тупую боль в висках, изгнать которую не удалось с помощью двух таблеток аспирина. Обнаружение тела Лулу и общение с полицейскими лишь усилили головную боль до размеров мигрени. Куинн всегда был здоров как бык, однако за последние восемь или девять месяцев он уже не в первый раз испытывал сильные головные боли. Происходило это так: перед глазами вдруг начинало все плыть, и на некоторое время Куинн терял сознание. Приходя в себя после такого приступа, он ощущал сильную головную боль, которая через некоторое время проходила. Наверное, ему следовало бы обратиться к врачу, однако он не спешил с этим, каждый раз полагая, что больше такое не повторится. В конце концов, этих приступов было не так уж много: всего три, включая сегодняшний.