Фабио - Превратности любви

Возвращаясь к прошлому, Лекси неизменно приходила к выводу, что, если бы Эммет был жив, он все равно ушел бы от нее.

– Можно мне подержать ее? – спросил Йейл, сняв очки и положив их в карман.

– Конечно. – Лекси удивилась, ибо не представляла себе Йейла с ребенком на руках.

«Будь Эммет жив, он не подпустил бы брата к дочери».

Братья не общались уже несколько лет, но никто не знал почему. Они порвали отношения после того, как Йейл и Лекси расстались, но даже сблизившись с ней, Эммет упорно отказывался говорить о брате.

Йейл неловко взял девочку.

Лекси хотела подать ему пеленку, но мысль о том, что дочь замочит тысячедолларовый костюм гостя, почему-то доставила ей удовольствие.

– Хочешь чаю? – спросила она. – Холодный или горячий?

– Холодный.

Направляясь в кухню, она услышала смущенный голос Йейла:

– Здравствуй, Эмили Виктория! Какое длинное имя для такой маленькой девочки.

Лекси обернулась:

– Ее зовут иначе.

– Но на карточке в больнице было написано…

– Знаю, – прервала его Лекси. – Я изменила имя.

– Когда?

– После…

«После того, как узнала, что ее отец мертв».

Страшное слово!

– Я просто передумала. – Лекси пожала плечами.

– Как же ее зовут? – Он погладил малышку по голове.

Лекси молчала, тронутая тем, что Йейл держит ее дочь, не замечая влажных пятен на своем костюме.

– Лекси? Как ее зовут?

– О! Эмма Роза.

– Эмма Роза, – повторил он. – Здравствуй, Эмма Роза.

Малышка улыбнулась, увидев смешную гримасу, которую состроил ей Йейл, и схватила его за нос крошечной ручкой.

Он засмеялся.

– Эй, ты хочешь сказать мне что-то? – спросил Йейл девочку. – Я и так знаю, что у меня слишком большой нос.

Лекси вдруг стало неприятно, что ее дочь улыбается человеку, которого она презирает.

На кухне Лекси дрожащими руками налила два стакана холодного чая, все еще не в силах ел поверить в то, что Йейл Брадиган в ее доме.

Компакт-диск не позволял ей услышать, что происходит в гостиной, однако если бы Эмме Розе что-то не понравилось, она бы завизжала. Лекси часто слышала ее пронзительные вопли и знала, что никакая музыка не заглушит их. Эммет гордился бы своей дочерью. Взяв стаканы, Лекси расплескала чай.

«Что со мной? – подумала она. – Почему я так волнуюсь?»

Она знала: причина в том, что в гостиной Йейл Брадиган, когда-то многообещающий мальчик из Кэдис-Лендинг и ее прежний любовник.

Они стали любовниками в то лето, когда Йейл закончил первый год обучения в художественной школе Род-Айленда, а она – среднюю школу. Лекси работала в ту пору спасателем в пляжном клубе. Она отчетливо помнила начало романа своенравной абитуриентки колледжа Александры Синклер с привлекательным, пользующимся успехом Йейлом Брадиганом.

В то июньское утро небо над Лонг-Айлендом затянули тяжелые серые тучи, усыпанный галькой пляж был безлюден. Озябшая Лекси в свитере и шортах, надетых поверх купального костюма, сидела на спасательной вышке. Дул такой сильный ветер, что ей пришлось заплести свои длинные волосы в косу.

По пляжу прогуливались двое юношей, и она тотчас узнала их, ибо близнецы Брадиган были известны всем в Кэдис-Лендинг.

В отличие от Лекси, посещавшей обычную школу, они учились в привилегированной академии Пендергаста в Пафкипси, куда их определил состоятельный дед. Если бы не старик, мальчики и их мать оказались бы на улице.

Однажды, после гибели отца близнецов, Лекси слышала, как Иви, подруга ее матери, удивлялась тому, что Йейл такой многообещающий и воспитанный юноша. Напротив, поведение ленивого, разболтанного Эммета казалось ей вполне естественным.

Уже тогда Эммет заслужил репутацию смутьяна.

В тот июньский день на берегу, наблюдая за приближающимися парнями, Лекси изумлялась тому, что близнецы так не похожи друг на друга.

Рыжевато-каштановые, всклокоченные волосы Эммета закрывали ворот его выцветшей джинсовой куртки. На нем были старые, потрепанные джинсы, грязные кроссовки и, несмотря на пасмурный день, черные очки «Уэйфарер». Он то и дело нагибался, поднимал пригоршню гальки и бросал камешки в волны. В его поведении ощущалось внутреннее беспокойство.

Йейл держался невозмутимо и не подходил близко к воде, чтобы не замочить свои кожаные туфли. На нем были шорты цвета хаки и синий вязаный рыбацкий свитер; белая бейсболка прикрывала его короткие светлые волосы. Он излучал достоинство и консервативность, присущие новоанглийской семье его деда, дальнего родственника Илайху Иейла.

В тот день Лекси ощутила симпатию к Эммету, поняв причину его вызывающего поведения. Она была единственным ребенком в семье, и любящие, чрезмерно заботливые родители замучили ее всякими условностями. Созревшая для бунта, Лекси чувствовала в Эммете Брадигане родственную душу.

Но ее заметил Йейл и начал флиртовать с задумчиво курившей на берегу девушкой.

Лекси, как и любая ее сверстница в Кэдис-Лендинг, была польщена вниманием такого парня, как Йейл. А уж когда он пригласил ее на свидание, Лекси по возвращении домой тут же позвонила своей лучшей подруге Кэрри, сообщив, что «закадрила» Йейла Брадигана.

В то лето она отдалась ему и занималась с ним любовью до тех пор, пока Йейл не разбил ее хрупкое восемнадцатилетнее сердце.

Лекси вздохнула и вернулась в настоящее – к пролитому чаю и к мысли о том, что первая любовь ждет ее сейчас в гостиной.

– Тсс, – прошептал Йейл, как только она вернулась из кухни.

Лекси увидела, что Эмма Роза спит, уткнувшись личиком в плечо Йейла.

– Она заснула. Куда ее положить? – спросил он.

– В ее кроватку… наверху. Я покажу тебе.

Поставив стаканы на кофейный столик, Лекси повела Йейла по лестнице в детскую, единственную комнату в доме, которую она привела в порядок, потратив на это несколько ночей.

Маленькая детская находилась под остроконечной крышей, но Лекси покрасила дощатые стены и потолок палевой краской, и теперь комната казалась более просторной.

Лекси даже присмотрела в городской галерее четыре пастельных картины для детской, но они были ей не по карману. Комбинированный столик и книжную полку она купила на распродаже, а тюлевые занавески – в магазине тканей. Белая кроватка «Дженни Линд», подаренная родителями, выглядела весьма эффектно: в ней лежали расшитые розами подушечки и простынки с бахромой.

Лекси отциклевала деревянный пол и покрыла его недорогими ковриками.

Под окном в большой плетеной корзине лежали немногочисленные игрушки Эммы Розы; на книжной полке стояли потрепанные экземпляры «Спокойной ночи» и «Кролика Питера», некогда принадлежавшие Лекси.

– Можешь положить ее в кроватку, – шепнула она Йейлу, внимательно оглядывавшему комнату.