Лиза Джексон - Расплата

– Вы помните что-нибудь еще? Вы не заметили что-нибудь особенное, что могло бы помочь нам отыскать дом или квартиру, где это произошло?

– В здании был пожар, – раздраженно ответила она. – Наверное, это несколько облегчит поиск.

Он не попался на удочку.

– Вы уверены, что это произошло в Новом Орлеане?

– Играло радио. Я узнала одну из программ. Значит, это было поблизости, я думаю и... не могу этого объяснить, но чувствовалось, что он в городе или неподалеку... о боже. – Она вздохнула и покачала головой. – Вы мне все еще не верите, да?

– Я просто пытаюсь разобраться в том, что вы говорите, чтобы добраться до фактов. – Хотела она этого или нет, но она раздражала его, выводила из себя. Сначала она была совершенно уверена в том, что она видела, а потом признает, что похожа на ненормальную. Готова расплакаться и через секунду злится как черт. У него имелось с дюжину вопросов, но он больше не хотел ее волновать. И если она лжет, то можно положиться на старое изречение: «Дай ей волю, и она сама себя загубит».

– Итак, – мягко произнес Бенц, – вам известно лишь следующее: кого-то убили, почти обезглавив, сделал это священник, которого вы не сможете опознать, в здании, которое вы не в состоянии описать, но вы почему-то уверены, что это произошло здесь. В Новом Орлеане.

Она опустила взгляд на свои руки.

– Да. Я... я не могу вам сказать, где именно. Но я точно знаю, что это случилось сегодня утром.

– Потому что именно тогда вам что-то снилось.

Ее щеки вспыхнули.

– Нет... я допускаю, что видения могут происходить одновременно с самим действием, но я в этом не уверена. Однако, детектив, как я уже говорила, в той проклятой ванной было радио, и ведущая программы «Полуночные признания» доктор Сэм говорила о важном дне в истории, дне, когда был убит президент Кеннеди. Это сегодня – двадцать второе.

– Конечно, – сказал Монтойя.

– Значит, это важно?

– Не знаю!

– Послушайте, – сказала она, направив палец прямо на него, глаза ее метали молнии. – Я уже была здесь. Я разговаривала с детективом Бринкманом, и каждый раз он отшивал меня, но когда я прочитала о вас двоих, я подумала, может быть, вы другие. Что вы мне поможете. Что каким-то образом вы найдете способ не допустить повторения того, что случилось этой ночью.

– Если что-то случилось.

– Случилось, детектив. Клянусь могилой своей бабушки. – Лицо у нее раскраснелось, и челюсти сжались, выражая непоколебимую убежденность.

– За исключением того, что вам, возможно, просто приснился дурной сон.

– Ни черта подобного. Я знаю разницу.

– Вы хотите еще что-нибудь нам рассказать? – спросил Бенц, и она протяжно вздохнула.

– Нет. Сейчас я ничего не могу вспомнить.

Пора с этим заканчивать. Он с трудом заставил себя улыбнуться.

– Послушайте, госпожа Бенчет... Оливия... я могу сделать немногое. Я не могу начать расследование убийства, не имея трупа или, по крайней мере, сообщения о пропавшей женщине, соответствующей вашему описанию. Судя по тому, что вы мне рассказали, я склонен думать, что вам приснился очень дурной сон.

– Очень дурной? – повторила она. – Очень дурной? У меня нет привычки бежать в полицейский участок после каждого ночного кошмара. Самое меньшее, что вы можете сделать, это проверить. Начните с пожара.

Монтойя, стоящий у картотеки, почесал свою козлиную бородку.

– Пожар был. В старом доме неподалеку от городского парка, кажется, рядом с эспланадой.

Бенц пристально посмотрел на своего напарника.

– Как это ты успел узнать?

Монтойя одарил его своей отработанной улыбкой.

– Прислушиваюсь, присматриваюсь, работаю без передышки.

А пошел бы ты кое-куда, – подумал Бенц. Иногда отшлифованная постоянной практикой невозмутимость Монтойи его просто бесила.

– Внутри кого-нибудь нашли?

– Не знаю. Когда я об этом услышал, они все еще тушили огонь.

Бенц снова перевел взгляд на Оливию.

– Ладно. Мы проверим.

– Хорошо. – Она встретилась с ним взглядом, но ее плечи слегка расслабились, словно ей стало легче. – Послушайте, я знаю, что вы бы хотели отмахнуться от меня как от сумасшедшей, но не делайте этого, ладно? Пожалуйста.

Он выключил магнитофон и встал, давая понять, что беседа окончена.

– Спасибо, что пришли к нам. Как я уже говорил, мы займемся этим пожаром и, если что-нибудь найдем, дадим вам знать.

– Это все, о чем я могу просить. – Она залезла в свою сумочку, вытащила бумажник, открыла его и вынула визитную карточку, на которой было написано:

Оливия Бенчет Владелец

«Хрустальная Призма»

Предметы коллекционирования, «нью-эйдж», религиозная утварь

Номер телефона и адрес в Тусоне, Аризона, были вычеркнуты и вписан местный номер. Она положила карточку на стол и пододвинула ему, не задев рамки с двумя фотографиями, на которых была его улыбающаяся дочь Кристи.

– Красивая, – заметила Оливия, глядя на снимки. – Ваша дочь?

– Да. – Он взял визитку. – Послушайте, хочу сказать вам прямо, госпожа Бенчет. Все то, что вы мне рассказали, это какая-то чертовщина, но если появятся сообщения о пропавшей женщине, соответствующей вашему описанию, если... на месте какого-нибудь пожара найдут тела... я свяжусь с вами.

Она кивнула, но как-то нерешительно, будто ее беспокоило что-то еще. Монтойя, по-видимому, тоже наблюдал за ней – периферическим зрением Бенц заметил, как его напарник слегка выпрямился, и спросил:

– Хотите что-нибудь добавить?

Переведя взгляд с Монтойи на Бенца, она произнесла:

– Не сомневаюсь, что вы будете говорить с детективом Бринкманом обо мне. Проверяйте меня. Я не виню вас за это, на вашем месте я бы тоже так сделала. И вот еще что: я уверена, он убивал и раньше. Я... у меня не было такого отчетливого видения, как прошлой ночью, – видения были обрывочными. Так сказать, осколки, а не целое окно. Но я чувствую, не могу объяснить почему, что этот человек – этот священник – убивал и раньше и что он выполняет какую-то миссию. Вендетту. Он не перестанет убивать, пока его не остановят. Уже есть несколько жертв – две, может, три... или больше. Не знаю точно, что с ними случилось, но они умерли. Мучительной смертью. – Она закусила нижнюю губу, и ее глаза задумчиво сузились. – В этом городе что-то происходит, здесь какое-то зло. Этой ночью я видела все, и это было ужасно. Его миссия еще не окончена. Она, вероятно, лишь началась.

Во-во. Настоящая помешанная. Бенц уже наслушался, но Оливия Бенчет снова бросила взгляд на фотографии его дочери. На первой Кристи еще не было и шести лет, и сквозь ее широкую улыбку можно было заметить, что, когда она пошла в детский сад, у нее выпал передний зуб. На второй, снятой лишь в прошлом году, она была красивой спокойной семнадцатилетней девушкой. Она мягко улыбалась, но в ее зеленовато-карих глазах чувствовалась едва заметная способность к неповиновению, некий вызов в манере держать подбородок. Все это предвещало, что девушка еще покажет характер.