Сандра Браун - Рикошет

— Сдаться.

Она удивленно взглянула на него.

— Так быстро? Как это у тебя получилось?

— Я гений.

Она примерила слово.

— Только не в этот раз. «Сдаться» не подходит. Тем более что букв в нем семь.

— Тогда не знаю.

Обвиняемый Роберт Савич сидел на своем месте с видом слишком беззаботным для человека, находящегося под следствием по делу об убийстве, и слишком самоуверенным, чтобы развеять тревогу Дункана. Словно почувствовав взгляд детектива, буравивший ему спину, Савич оглянулся назад и улыбнулся. А потом снова рассеянно забарабанил пальцами по подлокотникам, как бы вслушиваясь в одному ему слышную мелодию. Ноги он небрежно скрестил — само воплощение спокойствия.

Любому, кто не был с ним знаком, Роберт Савич мог показаться респектабельным бизнесменом с несколько вызывающей манерой одеваться. Сегодня он явился на суд в костюме сдержанного серого цвета; изящный покрой выдавал его европейское происхождение. Бледно-голубая рубашка, галстук цвета лаванды. Собранные в эффектный хвост волосы тщательно зачесаны и напомажены. В мочке уха блестел крупный бриллиант.

Но стильная одежда и безмятежность — лишь детали его лощеного образа, маска, за которой никто бы не распознал отъявленного злодея.

Он был арестован и предстал перед присяжными по обвинению в многочисленных преступлениях, среди которых несколько убийств, поджог и масса менее значительных нарушений. Почти все они были связаны с перевозкой наркотиков. Однако за все время своей долгой и бурной карьеры он только дважды привлекался к суду. Сначала по делу о наркотиках. Его оправдали, потому что не смогли обосновать обвинения, которые, честно говоря, выглядели довольно хлипко.

Второй раз его обвиняли в убийстве некоего Андре Бонне. Савич взорвал его дом. Дункан расследовал это убийство совместно с агентами из БАТО [3]. Совокупность улик, хотя, к несчастью, и косвенных, должна была работать на них. Но окружной прокурор поручил обвинение неопытному юристу, которому не хватило ни ума, ни опыта для того, чтобы убедить всех присяжных в причастности Савича. В результате присяжные не пришли к единому мнению [4].

Тем все и закончилось. Вдобавок выяснилось, что юный помощник прокурора утаил от исполнявшего обязанности защитника Стэна Адамса оправдывающие улики. Тот поднял такой шум, что в ведомстве прокурора юлой вертелись, лишь бы затянуть с вынесением приговора. Дело поставили в очередь, и оно, видимо, там бы и оставалось, пока небо не рухнуло бы на землю.

Дункан тяжело переживал поражение. Несмотря на допущенные молодым обвинителем промахи, он воспринял его как личную неудачу и решил из кожи вон вылезти, чтобы покончить с процветавшей криминальной деятельностью Савича.

На этот раз все надежды он возлагал на обвинителя. Савичу было предъявлено обвинение в убийстве Фредди Морриса, одного из своих многочисленных подчиненных, наркодилера, пойманного тайными агентами Управления по борьбе с наркотиками на изготовлении и распространении метамфетамина. Улики против Фредди Морриса были неопровержимы, обвинительный приговор практически гарантирован, так что для рецидивиста наставали трудные времена.

УБН [5]и полиция сообща предложили Фредди сделку — снять часть обвинений и значительно сократить тюремный срок в обмен на сведения о своем боссе Савиче — акуле преступного бизнеса, за которой они на самом деле охотились.

Подсчитав грозивший ему срок, Фредди согласился на сделку. Но тщательно спланированная операция не состоялась — кто-то успел убрать Фредди. Его нашли на болоте. Он лежал ничком с дырой в затылке.

Дункан не сомневался, что на этот раз Савичу не избежать обвинительного приговора. Обвинитель был настроен более пессимистично.

— Дунк, надеюсь, ты прав, — сказал накануне вечером Майк Нельсон, наставляя Дункана в предстоявшем ему выступлении в качестве свидетеля. — От твоих показаний многое зависит. — Выпятив нижнюю губу, он задумчиво прибавил: — Боюсь, Адамс подловит нас на отсутствии достаточного основания для ареста.

— У меня было полно оснований допросить Савича, — возразил Дункан. — Поначалу на наше предложение Фредди заявил, что, если он всего лишь пукнет в нашу сторону, Савич тут же отхватит ему язык. Я осматривал Фредди. Ему не просто вышибли мозги, но и язык отрезали. Причем, по словам судмедэксперта, когда он был еще жив. Как считаешь, это недостаточное основание для того, чтобы немедленно отправиться к Савичу?

Дункана и Диди вызвали на место этого жуткого преступления, когда тело Фредди еще не остыло, а кровь не запеклась. Офицеры из УБН сцепились с агентами по борьбе с наркотиками из отдела полиции Саванны, выясняя, кто больше прокололся, охраняя Фредди.

— Три ваших человека должны были следить за каждым его шагом! — вопил один из агентов УБН.

— А ваших было четверо. И куда они все смотрели? — орал в ответ агент по борьбе с наркотиками.

— Они думали, что у себя дома Фредди в безопасности.

— Вот как? Мы тоже так думали.

— Черт, — федеральный агент не сдерживал ругательств. — Как ему удалось проскользнуть мимо нас?

Кем бы ни был убийца Фредди, наркодилер стал для них абсолютно бесполезным; выяснять из-за него отношения значило попусту терять время. Оставив Диди разнимать осыпавших друг друга проклятиями и бранью противников, Дункан направился к Савичу.

— Я не собирался его арестовывать, — объяснил он Майку Нельсону. — Приехал к нему в офис, чтобы допросить. Богом клянусь.

— Дунк, ты с ним подрался. И это может нам повредить. Адамс не даст присяжным пропустить мимо ушей подобный эпизод. Будет намекать на грубое поведение при исполнении, а может, сразу тебя обвинит. Неправомочный арест. Черт, я даже представить не могу, какой сюрприз он преподнесет.

Уверенности нет ни в чем, настойчиво повторил он в заключение. И случиться на суде может всякое.

Дункан не мог понять, чем окружной прокурор так озабочен. Для него все было четко и ясно. С места убийства Фредди Морриса он направился прямиком в офис Савича. В кабинет проник без предупреждения и застал Савича в компании женщины, позднее опознанной по фото из полицейского архива как Люсиль Джоунз. Она стояла перед Са-вичем на коленях. Фелляция была в разгаре.

Упомянутый Дунканом в утренних показаниях, этот факт произвел настоящую сенсацию. Зал замер. Задремавший судебный пристав мгновенно проснулся и рывком выпрямился. Одна пожилая дама сконфуженно покачивала головой. Другая, ее ровесница, казалось, была смущена самим существованием подобного слова. Один из четырех мужчин-присяжных с восхищенной ухмылкой разглядывал Савича. Тот изучал ногти, словно раздумывал, не заглянуть ли потом на маникюр.