Эвелин Энтони - Выстрелы в замке Маласпига

– Это была ваша или его идея?

– Я уже говорил вам, – сказал Алессандро, – я ничего об этом не знал.

– Я помню, что вы мне говорили, – сказал Рафаэль. Он закурил сигарету. – Но я вам не верю. Вы сказали, что ведете законную торговлю антиквариатом и то, что ваш нью-йоркский партнер оказался торговцем героином, чистое совпадение. Мне трудно принять такую версию. Вы просто не могли не знать, что сюда привозили героин, а затем вывозили его в скульптурах, изготовленных человеком, который у вас работал.

– Тем не менее это правда, – сказал Маласпига. – Я ничего от вас не скрыл. И у вас есть показания Катарины Декстер.

– Да, – согласился Рафаэль. Он кивнул несколько раз. – Вы убили этого человека – Драйвера – и спасли ее жизнь. Вы говорите, что он и ваша жена сознались в убийстве Фирелли. Вам просто повезло, что оба эти свидетеля мертвы.

– Я никак не могу считать смерть моей жены, как вы выражаетесь, «везением», – холодно отпарировал герцог. Он провел раннее утро на склоне холма, наблюдая, как полиция извлекает обугленные останки из перекрученного кузова. Задний номерной знак нашли на некотором расстоянии, он был цел. Алессандро удостоверил, что это знак машины, на которой его жена уехала из Замка. Фрэнк Карпентер стоял рядом. Он не чувствовал ничего, кроме тошноты: пахло обгорелым мясом. Герцог даже не притворялся, будто чувствует горе; со всех сторон его окружали враги, и он сохранял холодное спокойствие. Ему не разрешили поговорить с Катариной наедине. Рафаэль с отрядом полиции особого назначения прибыл еще рано утром, и с того времени Алессандро оказался под арестом в собственном доме.

Стоя в кладовой, наблюдая, как Рафаэль и его люди обследуют предметы искусства, приготовленные к отправке, глядя, как они расщепляют раму поддельного Джорджоне, Алессандро молчал. Но когда они взялись за туалетный столик, он спокойно сказал:

– Прежде чем вы сломаете его, я должен предупредить вас, что это редкое и ценное произведение искусства.

Рафаэль посмотрел на него с презрением, а затем повернулся к своим людям.

– Разберите его на куски, – сказал он. – Я хочу, чтобы все в этой комнате было тщательно обследовано.

Они нашли героин только в бюсте маленького мальчика. Никто даже не упомянул о картине Джорджоне. Они не искали поддельных картин. Теперь, когда герцог смотрел на работы, спрятанные в студии Драйвера, невозможно было отрицать, что ему могут быть предъявлены очень веские обвинения. Маленький агрессивный флорентийский полицейский торжествовал. Алессандро знал этот тип. Полицейский, политически предубежденный против таких людей, как он. Рафаэль наслаждался осмотром скульптур, как он наслаждался, глядя, как его люди ломают изящный туалетный столик. То, что в нем не оказалось никакого героина, ничуть его не смущало. Он был уверен, что уже найденного вполне достаточно. На уверения Катарины, что герцог невиновен, он не обращал никакого внимания. Алессандро не протестовал, не требовал, чтобы вызвали адвоката, понимая, что это может лишь доставить ему удовольствие. Даже если бы Рафаэль вздумал сейчас разобрать стены Замка по камню, он не мог бы ему помешать; и он чувствовал, что полицейский просто жаждет помериться силами, предвкушая, что выйдет победителем из этого поединка. Герцог ничего не говорил, но его презрительное молчание раздражало Рафаэля.

Когда обыск был закончен, студия Драйвера заперта и опечатана, он потребовал, чтобы ему дали возможность поговорить со старой герцогиней и князем Альфредо. Алессандро воспринял это как провокацию.

– Моей матери уже за восемьдесят, и она ничего не может рассказать вам, потому что ничего не знает; мой дядя – князь Альфредо – страдает старческим слабоумием, поэтому, из соображений здравого смысла, если не из соображений человечности, я должен попросить вас оставить их в покое.

Рафаэль нащупал в кармане еще одну сигарету.

– Когда ведется расследование такого тяжкого преступления, как убийство и контрабандная торговля наркотиками, ваше высочество, – сказал он, – мы не можем учитывать ничьей чувствительности. Я попрошу вашу мать и вашего дядю спуститься. А Катарину Декстер я отсылаю во Флоренцию. Здесь ей больше нечего делать.

Притворяясь, что чиркает зажигалкой, он очень внимательно наблюдал за герцогом. И с удовлетворением отметил, что его до сих пор совершенно безразличное лицо изменилось.

– Я хотел бы повидать ее перед отъездом, – сказал Алессандро.

Рафаэль покачал головой. Он поднес горящую зажигалку к кончику сигареты и вдыхал ее дым.

– Это невозможно, – сказал он. – Она главная свидетельница обвинения. Я повидаю вашу мать и вашего дядю в маленькой комнате напротив прихожей. Вы подождете здесь. Моим людям приказано не выпускать вас из этой комнаты, поэтому не осложняйте собственного положения. – Он вышел, закрыл за собой дверь и послал одного из встревоженных слуг за герцогиней и дядей Альфредо.

– Кейт, – Фрэнк Карпентер положил ладонь на ее руку, – Кейт, тут тебе совершенно нечего делать. Он не причинит им ничего дурного. Задаст всего несколько вопросов и отпустит.

Катарина не слушала его. Она вырвала свою руку и пошла наверх к герцогине. Старая дама шла по залу, направляясь к комнате, где ее поджидал Рафаэль. Сзади следовал дядя Альфредо, сопровождаемый полицейским в штатском.

Изабелла ди Маласпига остановилась. Катарина притронулась к ее руке: рука была холодная и вялая.

– Где мой сын? Кто эти люди?

– Ничего не бойтесь, – утешила ее Катарина, – они просто хотят получить кое-какие сведения.

Герцогиня посмотрела на нее.

– Я ничего не боюсь, – сказала она. – Что-то случилось: если прибыли полицейские, то это означает, что случилось какое-то происшествие. Где Алессандро? – На мгновение ее рот задрожал.

– Он здесь. С ним все в порядке, – быстро ответила Катарина.

Сзади к ней подошел Карпентер. Она чувствовала его нетерпение: в любую секунду он может схватить ее за руку и попытаться увести отсюда.

Герцогиня повернулась к дяде Альфредо. Он медленно ковылял за ней, опираясь на руку полицейского.

– Не беспокойся, – сказала она. – Алессандро останется с нами; он присмотрит за тобой, Альфредо. Мы найдем его вместе. – Она протянула ему руку, и старик неожиданно быстро присоединился к ней. Голова у него покачивалась взад и вперед; из уголка рта показалась тонкая струйка слюны. Он не узнавал Катарину.

– Это убийство, – сказал он. – Я предупреждал его, что они хотят ее убить... Поэтому-то здесь и полиция.

– Князь Альфредо, – сказала Катарина.

Он посмотрел на нее и вдруг остановился. Герцогиня взяла его за руку.

– Так они не убили вас?