Сергей Бакшеев - Отравленная страсть

Вдали за рекой забрезжил рассвет. Баржи скрылись за поворотом. Темная гладь воды дышала паром.

А ведь я обещал Ирине Глебовой прийти к ней, кольнуло внутри вялое раскаяние. Как же давно это было – неужели только вечером? Или столетие назад? Она приготовила ужин, звонила, ждала. Она обрадовалась моему освобождению и хотела встретиться, а я опять подвел. Но, может, еще не поздно все исправить?

Я вскарабкался по склону, удачно поймал такси и вскоре был около дома Глебовой. Пока поднимался по лестнице, монолитная пирамида решительности превратилась в песчаную горку. Четыре часа утра. Она, конечно, ждала долго, потом расстроилась и уснула. Позвонить или постучать? Давить на звонок рука не поднималась. Я мягко стукнул подушечками пальцев, потом скребанул по двери. Я напоминал загулявшую блудливую собачку, вернувшуюся домой.

Зря все-таки пришел. Ирина наверняка обиделась, а что я ей объясню? Что долго топтался у подъезда совсем другой девушки, а потом залез на почту? И это – только выйдя из камеры. Она обиделась, и правильно сделала!

Мои плечи развернулись. Ноги нехотя нащупали первую ступеньку, затем вторую. В этом доме я тоже лишний.

За спиной щелкнул замок. Я слышал, как отворяется дверь, голова стыдливо вжалась в плечи, сложно было заставить себя повернуться.

– Привет. Почему так долго? – Ирин голос обиженно дрогнул.

Я обернулся. Ира обеими руками зажимала накинутый впопыхах халат, видимо, пояс где-то выскочил. Губы были поджаты, сдвинутые брови образовали едва различимую складочку над переносицей.

– Я ждала…

К горлу подступил ком, я шагнул вверх. Ее руки раскрылись, халат распахнулся. Короткая ночная рубашка с пуговками на груди была наполовину расстегнута. От девушки пахло уютом. Мы ткнулись друг в друга носами и улыбнулись. Мне сразу стало хорошо.

– Ты ходил к ней? – Она продолжала прижиматься, но лицо отстранилось, бегающие зрачки пытливо искали ответ на вопрос.

– К кому? – Я отвел глаза, хотя прекрасно понял смысл вопроса.

– К этой. Сам знаешь… К Русиновой. Слов не находилось.

– Я так и думала. – Ее руки упали, пальцы вновь стянули на груди распахнутый халат. Она повернулась и кивнула: – Проходи, чего в дверях стоять.

– Ира, произошло совсем не то, о чем ты подумала. Да, я был около дома Же… Русиновой. Только около! А потом я общался с твоим отцом, Калининым. Это он был у Русиновой. Ты же знаешь.

– О чем?

– Что? Ну, он и Русинова…

– О чем ты с ним беседовал?

– Все очень сложно. Меня же задержали, пытались возбудить дело. По-моему, выйти мне помог именно он. Я хоть и не виновен, но там знаешь какие порядки. Каждое неосторожное слово играет против тебя. А я наговорил… Эх!

Ирина вновь заинтересованно и сочувственно смотрела на меня. Я спросил:

– А почему ты не заявила о попытке угона?

– Как? Я все рассказала милиционерам. В тот же вечер.

– А они?

– Спрашивали, много ли ты выпил?

– Я же совсем не пил!

– Я так и сказала. Они послушали и ушли. Ты почему спросил, что-нибудь не так?

– Все уже позади.

– Ну, хватит о грустном. Все хорошо, что хорошо кончается. Пойдем на кухню. Ужин еще ждет.

Она бросилась что-то разогревать, я хищно втянул разрастающиеся запахи, желудок призывно сжался и заурчал. Мы ужинали в пятом часу утра, почти не разговаривали, только обменивались странными многозначительными улыбками. Два чудика, гордящиеся своей ненормальностью. Когда с чаем было покончено, возникла звенящая тишина. Тишина давила.

– Может, посуду помыть? – предложил я, не находя других слов.

– Да ну ее.

Ирина смотрела в пустую чашку. Мы сидели за смежными сторонами стола. Скрипнула табуретка, Ирина попыталась невзначай придвинуться ко мне. Я сделал такое же движение корпусом. Мы переглянулись, прыснули, табуретки смело заерзали растопыренными ножками. Ее голова склонилась на мое плечо, моя ладонь легла в ложбинку девичьей талии.

– Спать хочется, – честно признался я.

– Мне тоже. – Она ткнулась носом мне в грудь и засопела.

– Ты что, не спала?

– Сначала тебя ждала, потом машину караулила. После того случая с угонщиками не могу спокойно спать.

– Слушай! Я, кажется, придумал. Я познакомился с замечательной собакой, зовут ее Шавка. Она все понимает. Будешь оставлять ее на ночь в машине и можешь быть спокойна, никто не сунется.

Я почувствовал, как Ирина улыбнулась.

– Я серьезно. Она меня уже один раз выручила. Теперь приходит к общежитию, мы ее подкармливаем. Завтра я вас познакомлю, и ты поймешь, что я прав.

Она поднялась и потянула за собой:

– Пойдем спать. – Около ванной толкнула меня к двери: – Прими душ и приходи.

Я не возражал. Все шло хорошо. Даже очень хорошо. Заснули мы, устав от ласк.

А пробуждение началось со скандала.

Черная ворона с остервенением нападала на Женю. Девушка беспомощно защищалась, пыталась убежать, но наглая птица вновь и вновь пикировала на нее, клевала в плечи, рвала когтями волосы. Я был рядом и рвался помочь. Но вязкое облако окутывало тело, не давая сдвинуться. От беспомощности я стонал и рвал зубами рукав. Иногда я отчаянно звал Женю, чтобы она приблизилась, тогда я смог бы обнять и укрыть ее, но крик получался сдавленным, и девушка не слышала меня.

А потом меня начало трясти, все задрожало. Из тумана появилось озабоченное лицо Ирины, ее руки толкали мои плечи.

– Тиша, Тиша! Проснись.

Я бегло осмотрелся. Жени не было, ворона исчезла. Только Ира и я в мятой постели.

– Что с тобой? – встревоженные глаза девушки пытались заглянуть мне в лицо.

– Какая-то муть. Дурной сон. – Я смотрел на рваную, мокрую от слюны подушку.

– Ты звал ее, ты звал ее, – забубнила Ира.

– Кого? – Щеки тут же вспыхнули. Я порывисто обернулся к Ирине, руки обхватили теплые плечи под тонкой сорочкой, лица прижались щека к щеке. Только бы не смотреть в глаза.

– Ты все время думаешь о ней. Даже в постели со мной! – причитала Ира.

– Это только сон. Всего лишь сон.

Ладошки уперлись мне в грудь, Ира напряглась, раздраженно отстранилась:

– Ты выкрикивал ее имя. Как я ее ненавижу!

Она выскользнула из-под одеяла, отдернула шторы. Стройная фигура отчетливо прорисовывалась на фоне светлого окна. Рука подхватила халат, Ира вышла не одевшись. Я молча смотрел на соседнюю подушку, где осталась вытянутая ложбинка. На белой ткани изгибался соломенный волосок.

Несколько минут журчал душ, потом звякнули кружки на кухне. Звякнули нервно, дерганно. Я растерянно вспоминал, какой сегодня день, должны ли мы ехать в университет, а если поедем, то как, вместе, или мне уйти одному? А если вместе, то о чем будем говорить? Легкий запах кофе просочился в спальню. Я поискал глазами одежду. Наверное, лучше уйти незаметно.