Маргот Бленд - Мадам Марракеш

Грег услышал тихий звук, вероятно, поцелуя. Затем на соседней лоджии стало тихо. Змеиные глаза его опять возвратились в исходное положение – на верхушки деревьев. Тишину нарушало жужжание пчел над жасминовыми кустами и смех, доносящийся от бассейна, скрытого внизу, под сплетением веток. Через некоторое время Грег опять услышал на соседней лоджии какие-то шорохи.

– Стенли…

Опять этот дребезжащий голос. Грег скосил глаза вправо.

– Стенли, где же ты?

Голос стал громче и задребезжал еще больше.

– Мне надо в туалет, Стенли.

Грег выпрямился и перестал перебирать в кармане монеты.

– Стенли! Где же ты?

Старуха всхлипнула. Затем послышался скрип кресла, она, видимо, с трудом поднималась.

Грег встал на ноги. Подошел к маленькой дверце и тихо нажал на ручку. Она легко подалась. Он довольно улыбнулся, показав отменные белые зубы, и открыл ее.

Старуха стояла, опираясь обеими руками на перила балкона. Она повернула в его сторону свои детские слезящиеся глаза и спросила:

– Кто вы, молодой человек? Вы пришли мне помочь? Спасибо.

Грег широко улыбнулся.

– Да… – челюсти его при этом работали, он продолжал жевать. – Да! Я пришел вам помочь.

Одну свою громадную ручищу он положил ей на седой затылок, другой подхватил за колени. Легонько приподняв, перевалил ее сухонькое тело через балконные перила. Глаза старухи расширились от ужаса. Она издала какой-то булькающий звук, похожий на крик, и исчезла внизу под деревьями.

Грег вытянул голову, наблюдая, как трепыхались на ветру полы ее халата, а затем тихо возвратился к себе и закрыл дверь. Немного постоял, глядя на сад внизу. Там, среди розовых кустов лежало безжизненное тело. Руки и ноги широко раскинуты в стороны, голова неестественно завернута назад. Садовники уже увидели ее и с криками бежали туда.

Он снова плюхнулся в кресло. Рука в кармане брюк нащупала монеты. Глаза немигающе остановились на верхушках деревьев. Челюсти продолжили свою ритмическую работу.

У ворот маленького английского кладбища собралась группа. Тихо стояли Джереми, Карлотта, Чендлер, Френки и Малага. От свежей могилы нетвердой шаркающей походкой к ним направлялся Стенли Грант. Шел он с опущенной головой, черный костюм висел на нем так, будто он внезапно уменьшился вдвое. Он пожал руку священнику, шедшему рядом, и, бормоча что-то под нос, двинулся к воротам. Приблизившись к группе, он поднял голову и улыбнулся покрасневшими глазами. Улыбнулся усталой, вымученной улыбкой.

– Как это хорошо, как это благородно с вашей стороны, молодые люди, что вы пришли проводить Элли… Ей это, наверное, очень приятно, она же любила молодежь. А ведь вы с ней даже не были знакомы. Она была бы очень рада с вами пообщаться, но в последнее время очень плохо себя чувствовала. Но держалась, стойко держалась. И умерла она…

Голос его задрожал. Он отвернулся.

– Умерла-то она как – пыталась сделать что-то сама и потеряла равновесие. Если бы я только не…

Голос его зазвенел.

– Будь проклята эта машина!

Он повернул голову в сторону могилы, усыпанной цветами.

– Я возвращаюсь домой, в Англию. И уже более спокойно продолжил.

– Машину оставлю здесь, поручу кому-нибудь продать. Зачем мне нужна машина, если в ней не будет Элли. А сейчас я должен вернуться в отель и собрать ее вещи. Я всегда паковал ее вещи.

Джереми положил руку на его поникшее плечо.

– Я понимаю, сэр, что словами тут не поможешь, но, если мы можем что-то для вас сделать, то…

Старик покачал головой.

– Спасибо, вы так добры. Вы так все добры ко мне…

– Мистер Грант, – добавила Карлотта, – может быть, я помогу вам собрать вещи вашей жены?

Он опять покачал головой.

– Нет, моя дорогая. Поймите, это все, что осталось от моей Элли, и я… – голос его опять задрожал.

– Может, вас отвезти в отель? – спросил Чендлер.

– Спасибо, но здесь же похоронная машина, я поеду на ней.

Он указал на черный древний «ройлс-ройлс», стоящий у тротуара. За рулем сидел шофер в тюрбане.

– Никогда не думал, что похороню мою Элли в этой чужой стране.

И он снова посмотрел на могилу.

– Я… – он говорил сейчас шепотом, как бы сам с собой, – я не знаю, что мне теперь делать, куда деваться, чем заняться. Мне не о ком больше заботиться, а ведь забота об Элли составляла смысл моей жизни.

Он тяжело вздохнул и направился к машине.

Высокий черный автомобиль медленно отъехал от кладбищенских ворот. В нем сидел старый человек, глядя прямо перед собой. Один.

Они вошли в отель. Молча прошли в сад. Разговаривать никому не хотелось. За столиком в одиночестве сидела Изобель. Ее лицо закрывала широкая соломенная шляпа. Увидев их, она помахала рукой.

– Привет. Надеюсь, похороны прошли хорошо? Чендлер пристально посмотрел на нее.

– Как это могут хорошо пройти похороны?

– Ну, Чендлер, – сказала она извиняющимся тоном, – вы не так меня поняли. Я хотела спросить, нормально ли все прошло. Я не смогла заставить себя прийти. Я… – она запнулась, – мне кажется похорон с меня уже достаточно. А вами, Карлотта, я восхищаюсь. Ведь вы тоже недавно… Ваш муж… Я имею в виду, что вы такая мужественная и сильная. У меня другое дело. Мы с Пэтом так долго прожили вместе… Когда мы поженились, я была еще ребенком.

Она полезла в сумочку за салфеткой. Достав ее, промокнула глаза.

Джереми сочувственно закивал головой.

– Да, да, бедняжка. Мы все понимаем. Появился Грег. Руки в карманах. Посмотрел на клумбу, где трудились несколько садовников.

– Да, старая леди наделала здесь шороху. Угробила столько роз.

Чендлер резко повернулся к нему. Лицо его побледнело.

– Слушай, ты, бесчувственный идиот, заткнись! Грег перестал жевать и повернул на Чендлера свои стеклянные глаза.

– Никто еще ни разу не говорил мне: «Заткнись».

Голос его звучал монотонно, как из автомата.

– Вот и отлично, – прохрипел Чендлер, – значит от меня ты слышишь это в первый раз.

С минуту Грег разглядывал его, а затем отвернулся и снова принялся жевать.

– А почему такой переполох по поводу смерти этой старухи? От нее не было никакой пользы. Могу поспорить, этот парень, ее муж, сейчас на седьмом небе от счастья.

Карлотта всхлипнула. Из ее полузакрытых глаз струились слезы.

– …не о ком больше заботиться, – шепотом повторяла она. – О Боже, он такой одинокий, совсем одинокий. И еще этот ужасный катафалк.

Джереми тихо сел рядом и подал ей свой носовой платок. Грег постоял молча еще с минуту.

– Ну хорошо, хорошо. Если вы собираетесь здесь устраивать поминки, я ухожу. Я вообще ухожу. Сегодня утром я снял дом в… в городе. Малага, поди сюда. Мне надо с тобой поговорить.

Малага помедлила пару секунд и пошла следом за ним. Он выбрал столик за кустами, и они сели рядом. Он вытащил пачку банкнот, свернутых в рулон, и положил на стол.