Ширли Лорд - Лица

– Что точно она сказала? – в голосе Форги, по-прежнему спокойном, почувствовались нотки грустного размышления, а взгляд так и сверлил собеседника.

– …Что встретив Денни – Денни Аптона – на вашей вечеринке, она нашла недостающее звено, которое искала. Связь со Светланой. До прошлой ночи она надеялась и молилась, что все это совпадение. – Барри просительно заглянул в лицо Форге. – Джо все повторяла, что я вас должен предупредить, что Светлана – Мадам Дэви… – Барри опять стало трудно говорить, – участвовала в этом, в операции, которая убила ее мать и… по крайней мере, есть еще одна похожая клиника в Лас-Вегасе, и Аптон защищал ее в суде. Там подала иск на несколько миллионов еще одна… неудовлетворенная пациентка.

Форга молчал, и Барри возбужденно перегнулся через стол.

– Вам это что-нибудь говорит? Может, хоть часть быть правдой? Произошло какое-то чудовищное недоразумение. Где Аптон? Давайте сразу устраним все подозрения. Господи, ведь «Першалл» только что предложили нам эту сделку… один намек на непрофессионализм, на то, что кого-то изуродовали – и… – Барри почти трясся, – да еще это убийство… убийство медсестры…

Форга снова приподнял руку.

– Я же сказал, что ты можешь расслабиться. Это единственное, что от тебя требуется. Возьми выходной. Я договорюсь, чтобы Умберто принес тебе кое-что для улучшения твоего состояния. Могу тебя заверить: твоя вера в «Дэви», в Мадам Дэви – в Светлану – не ошибочна. Она гений. Продукт, который она предложила мне, как мы все знаем, совершает чудеса. Женщины знают его, покупают и будут покупать – миллионы и миллионы упаковок…

Форга встал. Барри всегда удивлялся его росту, его превосходству, излучаемой внутренней силе, когда он поднимался из-за своего гигантского стола. Форга подошел к окну и продолжал разговаривать с Барри, уже не оборачиваясь.

– Мы не ошиблись в Мадам Дэви, уверяю тебя. Однако выясняется, что мы все-таки сделали одну ошибку – хотя я редко допускаю ошибки. Мне не нравится это признавать. Для меня это болезненно. Слушая тебя, я понял, что мы ошиблись с сестрой Алексы. Это неуравновешенная девица – истеричка, которая превратила в тайну то, что было всего лишь несчастным случаем. Я имею в виду смерть ее матери. Очень жаль. Понятно, что дочь переживает, но позволить себе такую дерзость… – Барри не видел лица Форги, но в голосе он явственно услышал сталь. – Это опасное истеричное создание дерзнуло выставить Мадам Дэви, женщину, служащую людям, и человека науки, как вы тут говорите в Америке… шарлатанкой, мошенницей, дешевкой. Что это невежественное мусорное ведро знает о годах исследований, препятствий, неудач, волнений, о счастье, когда формула наконец была обнаружена?

Сердце Барри заколотилось. Господи, где Умберто? Ему нужен порошок, сейчас, СЕЙЧАС, но все мысли о неотложной помощи испарились, о потерянном уважении к себе испарились, когда подошел Форга. Он опять улыбался, как брат, как отец.

– На ставке миллионы долларов, Барри. Эту истеричную особу придется отправить из Нью-Йорка, но, конечно, предварительно рассеяв все ее страхи. Мы тут ничего не можем поделать, но, скажем так, она ненужный раздражитель, пятно на чистейшем экране, которое надо будет удалить. Нам нужно время – пара дней – завершить переговоры. Времени не так много, но достаточно. Конечно, она все расскажет сестре, если еще не рассказала. – Форга нахмурился и посмотрел на часы. – Наверное, не успела. Ты ведь знаешь, Алекса провела ночь на борту «Ночной звезды» с Марком Лэннингом, уважаемым нами доктором Лэннингом… – Форга засмеялся каким-то противным смехом. – Скорей всего, это ее первый опыт в сексе.

Барри не мог поверить своим ушам: это просто феноменальный человек. Ничто от него не ускользнет, все под контролем.

– Она сейчас в студии, – продолжил Форга, – под надзором Пенелопы Уоверли. Не уверен, что даже ее сестра сможет пробиться к ней следующие несколько часов. В отношении ее я еще дам распоряжения.

Форга вернулся за стол и стал барабанить пальцами, но не нетерпеливо, а медленно, задумчиво.

– Боюсь, выходного тебе сегодня все-таки не видать. Есть работа. Самая важная в твоей жизни, для твоего будущего, Барри. Ты должен разубедить мисс Шепвелл, внушить ей, как мы понимающе относимся – и ты, и я… – он подчеркнул слово «я», и Барри понял, что это надо непременно донести до Джо, – к ее предупреждениям, открытости, с которой она поведала нам эту весьма грустную историю.

Форга поднялся. На этот раз в его позе Барри почувствовал угрозу.

– Теперь ответственность лежит на тебе. Внуши ей, что я сразу занялся расследованием. – Он помолчал и вдруг язвительно рассмеялся. – На самом деле так и есть. Я встречаюсь с Аптоном ровно через полчаса. Сегодня вечером вы с Джо пойдете в ресторан с мистером Аптоном, который сможет объяснить ей причину злосчастного совпадения имен, которое привело к понятному, но несправедливому заключению. Он пригласит ее поехать с ним в Калифорнию и покажет ей все относящиеся к делу документы, которые должны ее успокоить – по крайней мере, мы сможем спокойно заняться бизнесом ко всеобщему удовлетворению. Вечером привези ее к себе домой. Если она влюблена – а я боюсь, что так и есть, – в этого не в меру любознательного молодого человека, по крайней мере сделай так, чтобы она не появилась в своей квартире до полуночи…

– Но тогда… Алекса… Как бы я ни отговаривал, она расскажет сестре. Алекса гораздо умнее…

Форга перебил его с ледяной улыбкой на губах:

– Да, Алекса умнее и жестче, но и больше хочет стать богатой – такой же богатой, каким станешь ты, если сумеешь выполнить работу, которую я тебе поручил. – Он вытащил флакон. – Высыпь немного ей в стакан, это упрочит ее веру в тебя и Антона.

– Это… кетамин?

Форга с упреком покачал головой, как папа несмышленому ребенку.

– Конечно нет. Это смесь от Умберто – для специальных клиентов. Для специальных полетов в неизведанное. К тому времени, как мисс Шепвелл вернется домой, ее сестра уже уедет по заданию «Дэви», но это… – он постучал по пробирке, – унесет ее в сладкие сны… – Он опять пронзил Барри взглядом. – Ты не ошибешься. – От тона Форги внутри все похолодело. – Ты не можешь позволить себе ошибиться.

– Значит, забралась-таки на самую вершину… но с твоим лицом ничего нельзя сделать, если соль так и будет бежать по щекам.

Алекса не открывала глаз. Пен только что со свистом вылетела из гримерки, и она думала, что в студии никого нет. Это Джон Леннон с своим «Imagine» заставил ее плакать. До этого Алекса слышала песню сто раз, а тут впервые обратила внимание на стихи. Теперь, обновленная, познавшая любовь, она просто не могла спокойно воспринимать эти слова. Когда Марк собирается звонить? Когда они снова увидятся? Алекса не могла поверить в перемены, произошедшие с ней. Неужели это она, которая до этой самой минуты не могла представить себе, что другой человек может значить так много и без него уже невозможно жить, работать, дышать.