Юлия Шилова - Притягательность женатых мужчин, или Пора завязывать

– Мне все можно, только самой не хочется. И вообще, отстань от меня! – В порыве злости я стукнула крепко сжатыми кулачками по земле. – Сижу здесь черт знает с кем, оставив ребенка одного в комнате, даже не заперев как следует дверь! В любую минуту он может проснуться и испугаться. И надо было мне влипнуть в эту историю!

– Ну что, приступим к операции? – невозмутимо сказал Эдуард. Взяв в руки нож, он облил его водкой и водкой же смочил большой кусок ваты. – Давай, Катерина, спасительница моя, держи зеркало. Если не сможешь смотреть – закрывай глаза. Главное, зеркало не убирай.

– Попробую, – понуро пробормотала я.

– Без фонарика тут не обойтись. Ты про фонарик не забыла?

– Не забыла, – сказала я и полезла в карман за фонариком. Одновременно с ним я достала пистолет и положила его рядом с пакетом.

– Давай направляй свет на рану, – усмехнулся Эдуард.

Я зажгла фонарик и стала тупо смотреть, как нож все глубже и глубже заходит в податливую мякоть.

– Постарайся держать зеркальце ровнее, а то у тебя руки дрожат, не видно ведь ни хрена, – простонал Эдуард.

Я напрягла руку и крепко зажмурила глаза.

До меня доносилось тяжелое дыхание Эдуарда.

Наконец все стихло.

«Может, он умер?» – подумала я, опуская зеркальце.

– Ну вот и все. Посмотри, какая маленькая пуля. – Голос Эдуарда привел меня в чувство.

Открыв глаза, я с удивлением посмотрела на маленький кусочек железа, испачканный кровью.

– Вот такая крохотная пулька чуть было не лишила меня жизни, – прошептал Эдик и положил пулю на пакет. – Посмотри, сколько крови! Перевяжи меня потуже. С этим ты, надеюсь, справишься. – Плеснув на рану водку, он добавил: – Надо бы, конечно, зеленкой полить, но, боюсь, не вытерп–лю. Свалюсь к чертовой матери, и все.

– А вдруг будет сепсис?

– Попробуй ты, я сам точно не смогу.

Эдуард припал к бутылке и принялся жадно из нее пить. Я смочила вату зеленкой и со слезами на глазах стала обрабатывать кровоточащую рану.

– О-о-ох, – протяжно застонал он.

– Эдик, тише, – прошептала я. – Потерпи, осталось совсем немного.

Закусив губу, я стала делать тугую повязку.

Эдик затих.

– Послушай, ты живой? – испуганно спросила я.

– Живой, – шевельнулся он.

– Что ты сейчас чувствуешь?

– Дикую физическую боль. А еще моральную – оттого, что рядом со мной сидит такая красивая девушка, а я даже не могу ее отблагодарить как следует!

– Я в твоей благодарности не нуждаюсь! Слушай, зачем ты так много пьешь?

– А иначе я боль не заглушу. У тебя же нет ничего обезболивающего…

– Ой, у меня все из головы вылетело! Нужно было с собой взять хотя бы анальгин. И почему я не додумалась? – Посмотрев на остатки водки, я взяла бутылку и сделала несколько глотков. – Это чтобы нервы хоть немного успокоить. Меня всю колотит. Я кровищи боюсь ужас как!

– А ты красивая, – улыбнулся Эдуард. – У тебя хорошая семейная жизнь?

– Нормальная, – пожала я плечами. – Разве семейная жизнь бывает хорошей? По-моему, она у всех обыкновенная. У одних лучше, у других хуже, а так – отличий никаких. Мужа своего я люблю, скучаю, когда он уезжает надолго. Часто впадаю в состояние депрессии. Такое у всех женщин бывает, как бы они ни хорохорились. Вот Пашка мой уехал, а мне хоть волком вой. Ладно бы я дома жила, а мне велено тут торчать, пока мой муж не вернется… – Неожиданно я устыдилась того, что сижу в кустах и изливаю душу совершенно незнакомому человеку. Поправив волосы, я опустила глаза и тихо проговорила: – Ну, мне пора. Желаю тебе удачно вы–браться отсюда и больше не попадать в такие скверные ситуации.

– Я могу попросить тебя о последнем одолжении? – прошептал Эдуард.

– Да, конечно.

– Поцелуй меня на прощание…

Услышав это, я покраснела.

– Я тебя обидел?

– Нет, но с незнакомыми мужчинами не целуюсь, – прошептала я, машинально отметив про себя, как все-таки красив этот незнакомец.

– Вот как? – Сделав усилие, Эдуард приблизился ко мне и сел рядом. То ли выпитая водка дала мне в голову, то ли взыграла обида на Пашку, который вовсе не отличался пуританскими взглядами на отношения с другими женщинами, но я подняла голову и коснулась губами его губ. Эдуард вздрогнул и прижал меня к себе. Горячая рука расстегнула кофточку и стала умело ласкать вмиг затвердевшие соски. Сказочная, волшебная ночь…

– Ах ты шлюха! Так-то ты своего Пашку дожидаешься! Оставила ребенка одного, взяла бутылку водки и пошла к своему кобелю!!! – вернул меня на грешную землю знакомый голос. Отпрянув от Эдика, я увидела Дога. Он, извергая проклятия, с ненавистью смотрел на меня. – Я чувствовал что-то неладное. Я знал, что ты в одиночку пить не будешь! Я никогда не одобрял Пашкин выбор! Я знал, что ты шлюха подзаборная! Я уже давно хотел тебя отодрать, да боялся, что ты Пашке расскажешь. Теперь вижу, что напрасно боялся. Ты тут и без меня направо и налево развлекаешься. А еще фифочку из себя строишь! – Затем Дог перевел взгляд на Эдика и сделал свирепое лицо. – А ты, хрен моржовый, как сюда попал?

Вместо ответа раздался глухой щелчок, и Дог упал. На лбу его появилась небольшая, словно нарисованная дырочка, из которой струйкой потекла кровь.

– Ты зачем его убил? – осипшим голосом спросила я.

– Не переживай, пистолет с глушителем, шума не было, – равнодушно ответил Эдуард.

– Зачем ты это сделал? – повторила я свой вопрос.

– Как это зачем?

– Зачем ты его убил?! Кто тебе дал право стрелять? Ты же мне обещал, что никого из наших и пальцем не тронешь!

– Катя, если бы я его не убил, он бы убил нас. Правда, не знаю, как тебя, но меня бы он убил точно. Потом бы он рассказал твоему мужу, что видел тебя с посторонним мужчиной. Неужели ты этого хотела?

– Но ведь он друг моего мужа!

– В бандах друзей не бывает. Он товарищ твоего мужа. У меня не было другого выхода.

Я положила голову на колени и громко заплакала. Эдуард поднял руку и провел по моим волосам.

– Да успокойся ты, Катька! Все нормально. Ничего не было.

– Да, не было! А что будет, когда его найдут? – Приподняв голову, я посмотрела на Дога. В то, что он мертв, верить не хотелось. – Господи, и какого черта он сюда приперся?! Кадрил бы свою официант–ку дальше, так ведь нет, понесся меня искать!

– Когда его найдут – похоронят по-человече–ски. Меня, я надеюсь, к этому времени уже здесь не будет, а на тебя никто и не подумает. Запомни одно: ты ничего не видела и ничего не знаешь. И не вздумай откровенничать с мужем! Кроме нас, никто не должен знать!

– Послушай, – вдруг осенило меня, – мне почему-то показалось, что Дог тебя узнал. Вы с ним что, были знакомы?

– Конечно, он меня знает. Мы никогда не пересекались по делам, но иногда встречались.

Смахнув слезы, я поднялась: