Юлия Шилова - Хочу замуж, или Русских не предлагать

Я шла в камеру на ватных ногах и бросилась к Зойке с рёвом прямо на шею:

– Зоя, суда не будет! С меня сняли все обвинения! Зоя, ты представляешь, меня сейчас освободят!

– А что тогда ревёшь?

– Сама не знаю. Нервы.

– Повезло тебе.

– Зоя, но ведь так не бывает.

– Я же тебе говорила, что бывает. Тут ни у кого нет желания тебя засадить.

– Надо же, тут всё по-другому. Совсем не так, как у нас. У нас для галочки посадить могут первого встречного.

– Везёт тебе, – грустно произнесла Зоя и постаралась сдержать слёзы. – Ты на воле вдохни за меня свежего воздуха, да и выпей за меня хорошенько, чтобы мне легче сиделось.

– Конечно. А хочешь, я тебе что-нибудь принесу?

– Если не забудешь, скажу огромное спасибо. А давай споём на дорожку.

– Давай.

Как только мы закончили нашу коронную песню «Парней так много холостых…», Зоя отвернулась к стене. Я знала, что она плачет…

В одной из комнат меня вновь встретила переводчица и протянула мой паспорт.

– А кошелёк с деньгами?

– Кошелька мы не находили.

– Было бы странно, если вы бы его нашли… Кошелёк должен был находиться там же, где и паспорт.

– Я же вам ясно ответила: мы ничего не находили. Возвращаться в квартиру покойного жениха и требовать деньги у его родственников не советую. Кстати, вы хотите знать, где он похоронен?

– Зачем?

– Тогда вы свободны.

Не успели за мной закрыться тюремные ворота, как на меня тут же накинулись немецкие журналисты. Они меня фотографировали, подносили микрофон и говорили мне что-то на немецком языке.

– Я вас не понимаю, – отмахивалась я как от назойливых мух. – Меня освободили. С меня сняты все обвинения. Прекратите про меня писать!

– Как вам немецкая тюрьма? – К счастью, одна девушка спросила меня на русском.

– Что вы хотите услышать? Что мне там понравилось?!

– Но ведь условия содержания в европейской тюрьме на порядок выше, чем в российской.

– Я в российской тюрьме не сидела.

– Вы не передумали выйти замуж за иностранца?

– Это моё личное дело.

– Навестите ли вы могилу своего немецкого жениха?

– Нет! – резко ответила я и тут же добавила: – Надеюсь, его близкие не забыли положить ему в гроб ролики.

– Он так любил ролики?

– Даже слишком.

– Вы с ним вместе катались?

– Бог миловал.

Я растолкала журналистов и пошла прочь. Но девушка, говорящая по-русски, всё же догнала меня и бесцеремонно поднесла диктофон.

– Пожалуйста, ещё несколько слов о немецкой тюрьме.

– Я не хочу комментировать. Я благодарна, что справедливость восторжествовала и меня отпустили.

– Так вы не передумали выйти замуж за рубеж?

– Представьте себе, нет. Я с удовольствием продолжу поиски. И вообще, я могу дать вам любое обширное интервью, но за деньги.

– Да у вас началась звёздная болезнь.

– Не знаю, что у меня началось, но в кармане пусто. Мне не на что поселиться в отель и не на что поесть. Но если не хотите делать со мной платное интервью, то дайте хотя бы взаймы.

– Я взаймы не даю.

Стоило заговорить про деньги, как журналистка испарилась. Отойдя от тюрьмы на приличное расстояние, я достала мобильный и набрала Татьянин номер.

– Таня, это Снежа. Узнала?

– Как не узнать. У меня в жизни не было больше знакомых с таким именем.

– Я ни в чём не виновата. С меня сняли все обвинения. Меня освободили. Это подтверждает, что я не убивала Клауса.

– Тогда кто его убил?

– Не имею понятия. Ведётся следствие. Думаю, убийцу обязательно найдут.

– А мне ты зачем позвонила?

– Кроме тебя и Шульца, у меня тут никого нет. Дело в том, что мне вернули только паспорт и замылили кошелёк с деньгами, как это обычно бывает, а в кошельке было почти полторы тысячи евро.

– А я здесь при чём?

– Ни при чём. Просто мне деньги нужны. Ты не могла бы мне одолжить? Я как до Москвы доберусь, сразу тебе вышлю.

– У меня лишних денег нет, – холодно ответила Таня.

– Я тебя про лишние и не спрашиваю. Лишних ни у кого нет. Таня, мне больше не к кому обратиться.

– Позвони в Москву, скажи, чтобы выслали.

– Я бы не хотела афишировать, что я в полном дерьме.

– О репутации беспокоишься? Твои фотографии во всех газетах. Не переживай, и до Москвы дойдёт.

– Таня, выручи. Мне сегодня даже переночевать негде. Во имя женской солидарности. Мы же с тобой бывшие соотечественницы. Как в такой ситуации не помочь друг другу? А если бы с тобой такое приключилось? Ведь это не зависящие от нас обстоятельства.

– Я бы не допустила подобной ситуации, – с вывозом заявила Татьяна.

– Не зарекайся.

– У меня мужики не дохнут, когда я у них ночую.

– Но ты же понимаешь: если бы я убила Клауса, то меня бы никто не отпустил. С меня сняты все обвинения.

– Извини, но предоставить тебе ночлег и дать деньги я не могу, – бросила Татьяна и окончила разговор.

– Сука! – в сердцах крикнула я.

Ну почему людям нет дела до чужой боли?! Быстро же она стала холодной и бездушной женой фрица…

Сев на первую попавшуюся лавочку, я опустила голову и всхлипнула…

– Девушка, вам плохо? Вам нужна помощь?

Я вздрогнула и подняла голову. На меня смотрел симпатичный кореец, а в его взгляде было столько искреннего переживания, что я поверила: он действительно мне поможет.

– Ой, да вы русская невеста. Вас освободили? – ещё больше изумился он.

– А откуда вы про меня знаете?

– Читал в газете. Только там ещё не написали, что вас выпустили.

– Значит, завтра напишут, – язвительно заметила я.

– Послушайте, а почему вы тут сидите?

– Мне некуда идти, – честно призналась я.

– Тогда можно пригласить вас в ресторан? Я как раз собираюсь поужинать.

– У меня нет денег за себя заплатить.

– Если я приглашаю, значит, я плачу!

– Надо же. А тут все вскладчину ходят…

– Я такого не понимаю. Если мужчина пригласил девушку в ресторан, значит, он должен заплатить за совместный ужин.

Мужчина взял мою сумку, поймал такси и, оставив сумку в гардеробе ресторана, повёл меня в уютный зал.

– Как вас зовут? – спросил он, сделав заказ.

– Снежана.

– А меня Тэ Чжун.

– Я такое имя не запомню.

– Ну тогда называйте меня каким-нибудь русским именем.

– Твоё имя начинается на букву Т. Давай, буду звать тебя Толиком.

– Без проблем. Главное, чтобы вам было удобно.

– Толик, а ты выпить заказал? Я в стрессе – месяц просидела в немецкой тюрьме. Больше всего на свете мне сейчас хочется напиться.

– Я вас очень хорошо понимаю. Давайте напьёмся за ваше освобождение. Правда, я вообще не пью, но раз такой серьёзный повод, то готов составить компанию.

– Виски и побольше, – скомандовала я и предложила: – Толик, давай перейдём на ты.

– Давай, – согласился он. – Это мой любимый ресторан в городе. Можно сказать, единственный ресторан, который работает до поздней ночи. А то тут всё рано закрывается. То ли дело у нас, в Южной Корее. У нас многие рестораны работают круглосуточно, поэтому поесть можно в любое время. А здесь ночью всё закрыто. Как назло, нет ни одного корейского ресторана.