Линда Ховард - Сердцеед

Нэв Лютер закончил с последним теленком и встал, вытирая пот с лица рукавом рубашки, затем посмотрел на солнце и плывущее по небу черное облако, предвещавшее грозу.

- Ну вот, - проворчал он. – Надо бы успеть собраться, прежде чем эта штука разразиться проливным дождем.

Потом он взглянул на босса:

- Разве ты не собирался встретиться с этой девчонкой Кэбот сегодня?

Нэв был в сарае и слышал, как Рафферти говорил с Мишель. Бросив взгляд на часы, Рафферти чертыхнулся. Он совершенно забыл о ней, и не испытывал благодарности Нэву, что тот напомнил ему об этом. На свете было немного людей, которые раздражали его так же сильно, как Мишель Кэбот.

- Вот черт, кажется, мне нужно идти, - сказал он неохотно.

Рафферти знал, зачем ей понадобилось встретиться с ним. Его удивило, что она вообще позвонила, вместо того, чтобы продолжать игнорировать факт долга. Мишель, вероятно, собиралась поплакаться, рассказав, как мало у нее осталось денег, и сообщить, что вряд ли сумеет наскрести нужную сумму. Даже мысли о ней вызывали у Рафферти желание хорошенько встряхнуть ее. Или лучше высечь. Она олицетворяла все то, что он не любил больше всего: испорченный, эгоистичный паразит, который не проработал и дня в своей жизни. Ее отец разорился, расплачиваясь за ее удовольствия, но Лэнгли Кэбот всегда был чуть чокнутым, когда дело касалось его единственной и обожаемой дочeри. Все только самое лучшее для дорогой маленькой Мишель. Мишель была до отвращения избалованным ребенком, и выросла в не менее избалованную эгоистичную женщину.

Черт, как же она раздражала его! С самого первого момента, как он увидел ее, проходящей мимо, когда он разговаривал с ее отцом. Она выглядела при этом так, будто почувствовала неприятный запах. Ну, возможно запах и был. Пот, это следствие физической работы, и этот аромат ей был незнаком. Она презрительно посмотрела на него, и отвела взгляд, как от чего-то, не стоящего внимания, начав что-то выпрашивать у своего папаши в своей очаровательное манере «Золотой Девочки».

- Слушай босс, если ты не хочешь видеться, с этой прелестной маленькой штучкой, я с удовольствием сделаю это вместо тебя,- предложил Нэв, усмехнувшись.

- Звучит заманчиво,- ответил хмуро Рафферти, бросая взгляд на часы.

Он мог бы, конечно, пойти домой и помыться, но в этом случае точно бы опоздал. Он находился совсем близко от ранчо Кэбота, и у Джона не было желания возвращаться домой, чтобы принять душ, а затем еще и проделать снова весь этот путь обратно, только ради того, чтобы не задеть утонченное обоняние мисс Кэбот. Нет уж, придется ей принять его таким, какой он есть, пыльным и потным. В конце концов, сейчас она целиком зависит от него. Вообще-то, Джон был настроен потребовать выплату долга, прекрасно зная, что она не в состоянии платить. Усмехнувшись, он спросил себя: а что если она предложит расплатиться с ним иначе? Если он согласится, это послужит ей уроком. Наверное, сама мысль, что она предлагает свое холеное тело ему, отвратительна Мишель. Ведь он грубый, грязный, да еще и работает, чтобы прокормить себя.

Пока Рафферти направлялся к своему грузовику и усаживался на водительское сиденье, он не мог избавиться от образа Мишель, лежащей под ним. Он представлял ее стройное обнаженное тело, ее светло-золотистые волосы, разбросанные по подушке, пока он двигался на ней. В ответ на такую провокационную картину он ощутил тяжесть в паху и чертыхнулся. К черту ее и себя самого! Слишком много лет он потратил, наблюдая за ней, мечтая о ней, желая ее. И в то же время он хотел отучить ее быть такой избалованной и эгоистичной, таким снобом.

Она могла скрывать свою сущность от остальных, притворяясь доброй и очаровательной. Все соседи, владельцы ранчо и окрестных ферм тесно общались, каждый уик энд устраивали барбекю и приемы, на которых практически все мужчины ели у Мишель из рук. Она танцевала, шутила и кокетничала с ними, но с ним – никогда. Танцевала с любым, но только не с ним. Он наблюдал за ней, потому что он был нормальным мужчиной со здоровым либидо. Джон не мог запретить себе желать это гибкое, стройное тело, восхищаться ее сверкающей улыбкой, даже если потом презирал себя за это. Он все бы отдал, чтобы этого не было, но лишь один взгляд на Мишель наполнял его голодным желанием.

Другие мужчины тоже наблюдали за ней голодными глазами, включая Майка Вебстера. Рафферти не думал, что сможет когда-нибудь простить ей то, что она сделала Майку, брак которого был шатким еще прежде, чем Мишель ворвалась на сцену со своим кокетством и сверкающим смехом. Майк мог сопротивляться ей, он сразу оказался у ног Мишель, забыв о своей жене, об обязательствах… Когда Мишель переметнулась на другого, Майк остался один на один с осколками своей жизни. Молодой владелец ранчо разорился, и был вынужден продать ранчо из-за урегулирования развода. Он был просто еще одной игрушкой Мишель, разрушенной ее эгоизмом. Но это еще не все. Она умудрилась разорить даже собственного отца. Даже когда у Лэнгли были серьезные финансовые неприятности, он продолжал обеспечивать дорогой образ жизни Мишель. Ее отец тонул все глубже в трясине долгов, а она все еще настаивала на том, чтобы покупать шелка и драгоценности, а также проводить каникулы, катаясь на лыжах в Сент Морице. Она, словно пиявка, цепко впивалась в каждого богатого мужчину, попадающегося у нее на пути.

Мысль о том, что теперь и он станет таким мужчиной, приходила ему в голову с тревожащим постоянством. Независимо от того, сердился, раздражался, или чувствовал к ней отвращение, Джон не мог сопротивляться желанию обладать ей. В Мишель было что-то, что против воли тянуло его к ней. Она роскошно выглядела, восхитительно пахла, ее голос был мелодичен, и Джону до боли хотел узнать, была ли ее кожа на ощупь такой же шелковистой, как он представлял в мечтах. Ему хотелось погрузить ладони в ее золотистые волосы, прикоснуться к пухлым мягким губам, провести пальцами по совершенной линии скул, вдохнуть нежный аромат ее кожи, от которого все внутри него сжималось. Джон вспомнил день, когда встретил ее впервые, вспомнил нежный аромат дорогих духов, исходящий от ее волос и кожи. Она была слишком дорогой для Майкла Вебстера, и слишком роскошной для того бедняги, за которого вышла замуж. Даже для своего отца, Лэнгли Кэбота она оказалась слишком дорогой. И Рафферти хотелось погрузиться во всю эту роскошь. Это был чистый и примитивный инстинкт самца, реакция мужчины на красивую женщину.

Возможно, Мишель не замечала, что дразнит мужчин, но она определенно посылала сигналы, которые заставляли мужчин слетаться к ней, как пчелы к сладкому нектару.

Сейчас Мишель была одинока, но он знал, скоро она найдет себе нового мужчину. Почему бы ему не стать этим мужчиной? Ему надоело неудовлетворенное желание, вспыхивающее каждый раз, когда он смотрит на нее. Надоело наблюдать, как она презрительно отворачивает от него свой маленький нос. Она не сможет обвести его вокруг пальца, как привыкла это делать с мужчинами. Это будет ценой, которую ей придется заплатить за любовь к дорогой жизни.