Линда Ховард - Нет больше слез

- Я не позволю сломить себя, - сказала она громко, входя в ванную и снимая грязную одежду. - Не позволю.

Прошедшие десять лет были для нее настоящим адом, и все-таки Милла отказывалась сдаться. Иногда она чувствовала себя подобно одному из японских солдат после Второй мировой войны, борющихся и после того, как война была закончена, потому что они не могли смириться с поражением.

Ты никогда не найдешь его, говорили люди. Живи своей жизнью, говорил ей брат. Джастина забрали таким маленьким, что она даже понятия не имела о том, как он выглядит, не было никакого способа опознать его за исключением тестов ДНК, но не могла же она ездить по стране и требовать, чтобы всем десятилетним мальчикам делали тесты ДНК. Конечно, если бы она смела надеяться что он в Соединенных штатах. А он мог быть где угодно. В Канаде, или до сих пор в Мексике. Одна действующая из лучших побуждений, но совершенно сумасшедшая женщина посоветовала Милле организовать похороны сына, чтобы стало легче. Тот факт, что эта женщина все еще жива, свидетельствовал о хорошем самообладании Миллы. Ее сын жив. Если бы она перестала верить в это, она не смогла бы жить дальше.

В зеркале отразилось осунувшееся и бледное от истощения лицо, с кругами под карими глазами, и тонкой, мрачной линией губ. Сегодня ночью Милла выглядела старше своих тридцати трех лет. Одна из прядей грязных волос была абсолютной белой на свету. Через несколько дней после похищения, одна из медсестер в клинике заметила, что прядь волос Миллы становится белой. Прядь всегда выделялась на фотографиях, привлекала внимание на различных благотворительных мероприятиях, на которых Милла исполняла обязанности фандрайзера 1, и напоминала всем о том, что она на себе ощутила что значит потерять ребенка. Остальные волосы были светло-каштановыми, вьющимися, но на эту прядь всегда обращали внимание.

Завтра вечером состоится очередной благотворительный ужин, подумала Милла. Нет, уже сегодня - всплыло в ее усталом сознании. Потому что то, что она ещё не ложилась спать, совсем не означало, что новый день не наступит, пока она не уснёт.

Приняв душ, она надела ночную рубашку и забралась в постель. Но сон всё никак не шёл.

Сегодня Милла не просто близко подобралась к похитителю Джастина, но ещё и подвергла смертельной опасности себя и Брайана. Если бы только те четверо мужчин с пистолетами обнаружили её, то просто пристрелили, а затем и Брайана, который несомненно бросился бы ей на выручку. На самом деле Милла была настолько непредсказуемой личностью, что иногда сама себя пугала. Брайан был прав, когда высказывал ей своё недовольство. Искатели не были убийцами, никто не обучал их обращению с огнестрельным оружием.

Знания основных её работников ограничивались умением пользоваться оружием только в порядке самозащиты. Ни больше, ни меньше. Из них, только Брайан с его военным прошлым, был достаточно сведущ в вопросах оружия. Но всё, что касалось Джастина, заставляло её терять рассудок и забывать о всякой безопасности. Ей нужно как-то научиться справляться с этим, иначе она никогда не отыщет сына, потому как будет убита.

В конце концов, Милла задремала, и ей приснился Джастин. Он и раньше ей снился, особенно в первые годы после похищения. Но сейчас её подсознание стало гораздо реже воспроизводить этот сон.

Как и все остальные её сновидения, этот был похож на яркую вспышку и в то же время до боли реалистичен. Она нянчила Джастина, покачивая из стороны в сторону, и во сне ясно ощущала тепло и тяжесть его тельца в своих руках, крепко прислоняя малыша к себе. Она ощущала сладковатый нежный младенческий запах, касалась пушка светлых волос, а дотронувшись пальцем до щёчки, почувствовала бархатистость кожи и целиком растворилась в этих ощущениях. Она почувствовала, как выделилось у неё молоко, и как Джастин крепко обхватил её сосок своими похожими на бутон розы губками… и именно тогда Милла ощутила полную гармонию. Как всегда, она проснулась в слезах. И, как назло, больше не могла уснуть. А перенапряженному телу так хотелось расслабиться и отдохнуть!

Она лежала без сна ещё около часа, пытаясь забыть непрошеное сновидение, но затем сдалась, встала с постели и сварила себе кофе. Пока кофе готовился, Милла сняла ночную рубашку и сделала несколько упражнений на растяжку, а потом ещё парочку из йоги. Это были её любимые упражнения, которые она совершала в качестве утренней зарядки.

Природа не наделила Миллу красивой фигурой, она доставалась ей нелегко. Она усердно работала над тем, чтобы всегда оставаться в хорошей физической форме, потому как, учитывая специфику её работы, никогда нельзя знать наперёд, что от неё потребуется в той или иной ситуации - гнаться за кем-то по городским улицам, или карабкаться по скалам.

Милла ненавидела потеть почти так же, как ненавидела жуков и грязь. Тем не менее, она постоянно потела с тех самых пор, как ей пришлось научиться пользоваться огнестрельным оружием, хоть она и терпеть не могла его запах, издаваемые им звуки и дым. Да впрочем, она ненавидела всё, что было каким-либо образом связано с этим ужасным предметом.

Её успехи в меткости стрельбы оставляли желать лучшего, но Милла продолжала практиковаться до тех пор, пока не стала хоть немного попадать в мишень.

Ей приходилось сталкиваться со столькими неприятными вещами, пока она занималась поиском людей, похитивших Джастина, что теперь она словно стала другим человеком. Та женщина, которой она была прежде, не смогла бы заниматься такой работой, поэтому ей пришлось измениться. Нет, вернее, это те ублюдки заставили её стать другой. Она изменилась в то самое мгновение, когда Джастина вырвали из её рук. С того момента, как в небольшой клинике к ней вернулось сознание. Будучи слишком слабой чтобы двигаться, страдая от боли, Милла постепенно превратилась в женщину, чей разум занимала только одна мысль: найти своего ребёнка.

Вот почему Дэвид развёлся с ней. Развёлся, но не оставил в одиночестве.

Это он настоял на покупке квартиры для Миллы на западе Эль-Пасо. Дэвид содержал её, выплачивая по сорок тысяч долларов в год. Оба его поступка позволили Милле сосредоточить всё своё внимание на работе Искателей, иначе ей пришлось бы искать работу, которая ограничила бы её возможность заниматься поиском со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Если бы она позволила, Дэвид мог купить ей шикарный особняк и ежегодно обеспечивал бы солидными денежными средствами. А эта квартира была среднестатистическая, рассчитанная на небогатый класс людей, площадью не более двух тысяч квадратных футов [2000 кв. футов = 185 кв. м.], с двумя спальнями и ванными комнатами наверху и небольшой уборной на первом этаже. Квартирка была уютной, в доме, построенном около двадцати лет, и никакого намёка на роскошь.