Наталья Андреева - Дети белой богини

- И кидают тоже хорошо.

- Это всего лишь на несколько месяцев. А по­том в армию. Ждет не дождется.

- Армии? - удивился Завьялов.

- А что? Два года сыт, обут, одет и при деле. Здесь-то хуже. У родителей на шее сидеть. Мо­жет, на сверхсрочную останется. Если повезет. Леша, он хороший. Вы не думайте ничего такого.

- Я не думаю. Но той ночью, когда убили Машу, вы ведь не спали?

- С чего вы взяли? - девушка потупилась.

- Разумеется, вы просто беседовали.

- Да. Сидели в холле. На диванчике. Потом Маша сказала, что пора идти спать.

- И вы пошли?

- Мы... Там есть такой закуток. У окна. Мы договорились встретиться через полчаса. Когда все уснут. Постоять, на звезды посмотреть.

- А сколько вам лет? - спросил вдруг Завья­лов.

- Двадцать два.

- А ему, значит, семнадцать.

- Семнадцать с половиной. Почти восемнад­цать, - поспешно добавила Роза. — Ну и что?

- Мало там молодежи, да?

- Где?

- В больнице.

- Да, в основном, старушки. Молодые пред­почитают дома лечиться. Но у меня был очень сложный случай.

- Вы и сейчас немного прихрамываете. И уж конечно, в больнице спокойнее, чем со свекро­вью, которая все время ворчит. А Леша, я так по­нимаю, попал в больницу гораздо позже?

- Да. Он всего две недели лежал, - словно оп­равдываясь, сказала Роза. - Тоже со сложным пе­реломом.

- Давайте вернемся к тому моменту, когда вы сидели в коридоре на диванчике.

- Ой, читатели! Я сейчас.

И Роза упорхнула. Несмотря на больную ногу, ходила она очень быстро. Когда девушка вновь села напротив него, напомнил:

- Насчет того вечера. Вы сидели на диванчи­ке. И?

- Просто сидели.

- Я понимаю, - нетерпеливо сказал он. - На­счет Маши. Ей кто-нибудь звонил?

- Да, — кивнула Роза. — Был звонок.

- Когда? - хрипло спросил он.

- Около двенадцати. Мы уже собирались рас­ходиться.

- Вы слышали, о чем они говорили? Маша и тот, кто ей звонил? То есть что она говорила?

- Краем уха. Леша ведь тоже говорил, - нача­ла оправдываться Роза.

- Понимаю, - нетерпеливо перебил он. - Но хоть что-нибудь?

— Постойте-ка... Начало я не слышала, а потом она вроде бы сказала: «Да, я тоже хочу кое-что показать».

- Значит, он ей хотел показать какую-то вещь? И она в ответ сказала, что тоже кое-что имеет. Так? А что за вещь?

- Не знаю. Она говорила очень взволнованно. Вроде бы: «Завтра все решится. Я все ему скажу».

- Это, должно быть, про меня.

- Еще было слово «рисунок». Я запомнила, потому что это необычно. Какие рисунки? Она же медсестра!

- Что про рисунок?

- «Где он сейчас?» Кажется, так. «Где сейчас рисунок?» И несколько раз: «Надо что-то делать». Потом они, кажется, договорились о встрече. Во всяком случае, она сказала: «Я сейчас спущусь и отопру входную дверь. Буду ждать».

- Значит, это был он. Человек, который ее убил. Они договорились о встрече. Роза, вы про­сто умница! Этот ночной звонок... Это очень важно!

- Потом мы разошлись.

- Но через полчаса встретились.

- Да, - кивнула Роза. — Или минут через со­рок. Встретились, постояли у окна. Никаких звезд не было. И луны не было. Холодно было, темно. Кажется, шел дождь. От окна дуло. Мы прогово­рили около часа. Где-то в половине второго ра­зошлись.

- Когда вы встретились через полчаса, Маша где была?

- Ой... Кажется, я видела ее в коридоре! Да, она сидела за столом.

- А когда же она спускалась вниз, чтобы от­переть дверь?

- Должно быть, когда мы с Лешей разошлись на время по палатам.

- А когда вы второй раз расходились, Маша где была?

- Вроде бы, за столом ее не было. Или была? Мы ведь тихонечко прокрались. Настольная лам­па горела. Потом раздался какой-то неприятный звук. Будто ветер налетел и что-то сорвал с кры­ши. Что-то покатилось. Потом шаги, и мы с Ле­шей поспешили по своим палатам. Не хватало еще сплетен!

- А крик? Вы слышали крик?

- Нет, - покачала головой Роза. - Я сразу же крепко уснула. Было уже два часа ночи. Старуш­ка у нас в палате не спала. Но она время всегда путает. Да и кто будет ночью смотреть на часы? Во-первых, темно, а во-вторых, в больнице это никому не нужно. Ой! Снова читатели! Я сей­час.

Роза взлетела и понеслась к своему столу. Он задумался. Маша показывала кому-то рисунки. Раньше он думал, что Герману. Теперь выходит, что Павлу Павнову. И еще разговор шел о какой-то вещи. Что за вещь? На этот вопрос может от­ветить только Павел. Пора браться за него.

Он встал и собрал журналы. Прочитанное не произвело на него впечатления. Выдумки никчем­ных фантазеров, не более. Вот они с Машей, прожив несколько лет в любви и согласии, иногда друг в друге просто растворялись. И могли поду­мать об одном и том же, а потом хором высказать эту мысль вслух. Это факт. Мог он почувствовать в ту ночь, что там, в больнице, происходит? И уви­деть вещий сон? Ведь он так любил Машу! Ссо­ры последних нескольких месяцев не в счет. Это болезнь виновата, не он. И все бы у них со време­нем наладилось.

Странно, но теперь он в это верил. Когда не стало Маши, неизвестно откуда появилось вдруг вера в их счастливое будущее. Если бы она оста­лась жива...

Принимая журналы, Роза посмотрела с надеж­дой:

- Это все?

- Да. Я ухожу, - кивнул он.

Не хотела она вспоминать о больничном ро­мане. Быть может, потому, что тот парень много для нее значил. Как-то сложатся ее отношения с мужем? Соберет Роза вещи, да и укатит в Моск­ву, к своему Леше. Вон она какая легкая, живая!

- А можно сделать так, чтобы меня не вызыва­ли в прокуратуру? - шепотом спросила девушка.

- Нельзя, - также шепотом ответил он. - Ваши показания очень важны для следствия. Но есть вариант: если Леша расскажет то же самое, в под­робностях, вас вызывать не будут. Только в слу­чае крайней необходимости. И вот еще что: возьмите торт. - Он протянул девушке коробку.

- Ой, что вы! Что вы! — смутилась Роза. - Не надо!

- Возьмите. Чаю в обед попьете. Вы мне очень помогли.

- Спасибо вам огромное, - кивнула она и по­ставила коробку на стол. - Это девочкам.

- Всего доброго,

На улицу вышел, улыбаясь. Не зря съездил! Ночной звонок - это уже кое-что. Хорошо сде­ланная работа пробуждает аппетит. Поскольку давно перевалило за полдень, Завьялов решил пе­рекусить в кафе на центральной площади.

Кафе называлось «Мечта», так же назывались и фирменные пирожные, которые выпекались в бывшей при нем кондитерской. Надо сказать, что тортами своими N славился, киоски, где торгова­ли кондитерскими изделиями, разбросаны были по всему городу. Безе с орехами, медовый, биск­витный со свежими фруктами, - все это щедро украшено взбитыми сливками и жирным кремом. Приезжие просто объедались свежайшей выпеч­кой и не уставали ее нахваливать. Да и местные не отставали. Сладкая жизнь N больно била по карману, но запах! Умопомрачительный запах, плыл по центральной улице! Казалось, вместо облаков над городом нависли горы белоснежно­го безе, а вечерами небо заливает расплавленная розовая карамель. Кто ж устоит? На фигурах го­родских красавиц злоупотребление пирожными не сказывалось. Девушки N были на удивление стройны.