Мэри Стюарт - Лунные пряхи

Я хрипло выдавила из себя:

— Колин… Выше Ламбиса — это Джозеф.

Секунд семь-восемь мы наблюдали за ними словно парализованные; Ламбис, не ведая о нависшей над ним опасности, шагал спокойно и стремительно; Джозеф же двигался медленно и осторожно и, насколько я могла судить, находился уже в зоне обстрела… Дуло пистолета осторожно выдвинулось вперед рядом со мной; ствол его слегка подрагивал.

— Мне выстрелить, предупредить его? — выдохнул Колин, — Но вдруг Джозеф…

— Погоди! — Я снова сжала его запястье. И в следующий момент, не веря своим глазам, простонала: — Смотри!

Ламбис замедлил ход, повернулся и огляделся вокруг, словно дожидаясь кого-то. Держался он спокойно, без малейшего страха. Затем он увидел Джозефа, поднял руку и замер в ожидании. Критянин помахал рукой в ответ, а затем неторопливо спустился к Ламбису.

Несколько минут мужчины стояли и разговаривали, потом Ламбис вытянул руку, будто указывая на какую-то тропинку, а Джозеф поднес к глазам полевой бинокль и вернул его в восточном направлении. Бинокль скользнул мимо церкви, лощины, кустов, где мы лежали, и, не задерживаясь, перескочил дальше. Затем критянин опустил его и после недолгого разговора снова стал в одиночку спускаться к прибрежным скалам.

Несколько секунд Ламбис стоял и смотрел ему вслед, затем повернулся лицом к нам и торопливо продолжил путь, направляясь к церкви. Когда он подошел ближе, я заметила, что теперь в руках у него винтовка Джозефа.

Мы с Колином переглянулись.

— Ламбис?!

Никто из нас не произнес вопрос вслух, но он повис в воздухе, он явственно читался на наших ошеломленных и испуганных лицах. Мне вдруг смутно припомнились уклончивые ответы Ламбиса, когда я спросила его, где он родился. Да ведь его родина Крит; может, он прямо здесь, в Агиос-Георгиос, и родился? Неужели он использовал Марка и Колина как прикрытие, чтобы пригнать сюда свою яхту для неких целей, связанных со Стратосом и его делишками?

Но сейчас было не до рассуждений. Ламбис быстро приближался. Я уже слышала его шаги по скале позади лощины.

Рядом со мной Колин судорожно втянул в себя воздух, словно пловец, только что вынырнувший на поверхность; рука его крепко сжимала пистолет. Он тщательно выровнял его на своем запястье, целясь в ту точку возле церкви, где вот-вот должен был появиться Ламбис.

Мне даже в голову не пришло попытаться остановить его. Я только поймала себя на мысли, что прикидываю, какова дальнобойность автоматического пистолета и сумеет ли Колин попасть в Ламбиса под тем углом, под которым тот должен был появиться.

Потом я вдруг пришла в себя. Приложив губы к уху Колина, я прошептала:

— Ради бога, подожди! Мы должны поговорить с ним! Должны узнать, что произошло! А если ты пальнешь из этой штуковины, Джозеф прибежит на звук выстрела.

Он замер в нерешительности, а затем, к моему великому облегчению, кивнул. Ламбис вышел на расчищенный под пашню участок леса прямо под нами. Шел он непринужденно и спокойно, даже не держал руку на рукоятке ножа — а стоило бы, язвительно подумала я. Мне вдруг припомнилось, как он преследовал вчера Джозефа — несомненно, чтобы обсудить что-то вдали от посторонних глаз. И тут другая мысль кольнула меня: если Джозеф уже побывал в деревне, он наверняка рассказал Стратосу и Софье, что я имею отношение к этой истории. Но ведь они явно ничего не знали… иначе вели бы себя совсем по-другому. Значит, он пока что не возвращался в деревню… а теперь мы позаботимся, чтобы он никогда больше туда не вернулся.

Я даже не задумывалась, правильно мы поступим или нет. Марк был мертв, и мысль эта доминировала над всеми прочими. Если мы с Колином справимся, то Джозеф и вероломный Ламбис тоже умрут. Но прежде мы должны выяснить, что произошло.

Ламбис остановился у входа в церковь, чтобы зажечь сигарету. Я посмотрела на Колина: он судорожно сжимал пистолет. На лице его выступил пот, тело напряглось. Но он ждал.

Ламбис повернулся и вошел в церковь.

Раздался звук, гулко разнесшийся по пустому помещению, — скрежет камня о камень, как будто Ламбис передвигал части незакрепленной каменной кладки. Должно быть, он использовал это место в качестве тайника и пришел сюда, чтобы забрать то, что прежде спрятал здесь.

Колин начал подниматься на ноги. Но едва я попыталась последовать его примеру, как он свирепо прошептал:

— Оставайся на месте!

— Но послушай…

— Я и сам управлюсь. Держись в укрытии. А то можешь пострадать.

— Колин, прошу тебя, спрячь пока оружие. Он же не знает, что мы видели его с Джозефом — мы можем вполне открыто спуститься туда и сообщить ему, что ты нашелся. Если он решит, что мы ни в чем его не подозреваем, мы сможем завладеть его винтовкой. А уж тогда-то мы заставим его говорить.

Казалось, лицо мальчика — это экран, на котором одна картина молниеносно сменяет другую. Я увидела, как слепая ярость отчаяния уступила место некоему подобию трезвого размышления. Это было все равно что наблюдать, как оживает каменная маска.

Он снова спрятал пистолет под своей накидкой и не возражал, когда я поднялась и встала рядом с ним.

— Притворись, что не совсем твердо держишься на ногах, — посоветовала я и просунула руку ему под локоть.

Мы спустились в лощину.

Когда мы очутились внизу, Ламбис, должно быть, услышал нас, поскольку негромкие звуки, доносившиеся из церкви, резко оборвались. Чувствовался запах его сигареты.

Я сжала локоть Колина. Срывающимся голосом он позвал:

— Марк? Ламбис? Это вы?

Ламбис появился в дверном проеме, щурясь от солнца. В следующий момент он рванулся вперед.

— Колин! Да как же… мальчик мой милый… ты жив! Никола, это ты его нашла?

Я сказала:

— У тебя найдется что-нибудь попить, Ламбис? Он совсем вымотался.

— Марк там? — еле слышно спросил Колин.

— Нет. Зайдите внутрь, не стойте на солнцепеке. — Ламбис поддержал Колина за другую руку, и вместе мы завели его в прохладный полумрак церкви. — А я как раз направлялся к яхте. В термосе есть вода. Никола, усади мальчика… я дам ему попить.

Рюкзак Марка лежал в углу — Ламбис извлек его из тайника среди беспорядочно сваленной груды камней. В остальном же внутри церкви было пусто — хоть шаром покати; выложенный каменными плитами пол вычищен ветрами и дождями, сбившиеся в кучку купола оживлялись игрой света и тени, а сверху на нас взирал своим единственным глазом дух Христоса Пантократора. Винтовка стояла у стены возле двери.

Ламбис, повернувшись к нам спиной, склонился над рюкзаком и рылся в поисках термоса. Колин выпрямился, я отпустила его руку и подошла поближе к винтовке. Трогать ее я не стала — скорей бы я решилась дотронуться до змеи, но я намеревалась проследить, чтобы у Ламбиса не осталось ни малейшего шанса схватить ее прежде, чем Колин успеет завладеть положением. Пистолет был нацелен Ламбису в спину.